Кто кого предал - Галина Сапожникова

— Как скоро в Литве включился механизм репрессий?

— Сразу, мгновенно. Еще за день до этого звоню в Москву своему другу Вячеславу Наместникову, он возглавлял ДОСААФ, и радостно сообщаю, как Вильнюс воспринимает события ГКЧП. Говорю: «Молодцы ребята, Язов — молодец, что ввел танки!» А притихший генерал на том конце трубки и говорит: «Подожди, Ельцин еще не арестован». Вместо него арестовали ГКЧП. Все провалилось… Язов, боевой офицер, фронтовик — сколько раз он в атаку на фронте поднимал мужиков, до командира пехотного батальона дослужился в годы войны, — я не верю, что он струсил. Это явная недоработка органов безопасности. Да надо было просто Ельцина за хобот взять, зачинщиков из американских фондов арестовать — и все, Советский Союз бы оставался на месте!

После ареста ГКЧП американский ставленник Ландсбергис позвонил Ельцину и попросил вернуть телевидение и все остальные объекты, которые были в наших руках. Ельцин тут же отдал приказ вернуть телевидение, Дом печати, здание ДОСААФ и прочее, а также упразднил вильнюсский ОМОН. Это развязало руки боевикам Ландсбергиса. Они сразу окружили здание ЦК Компартии Литвы на платформе КПСС, началось преследование сотрудников и их аресты. Не избежала этого и моя семья. Спустя несколько дней рано утром на мою квартиру с обыском пришла полиция. В то время там находились наши малолетние дочери и теща. Перерыли всю квартиру, перетрясли даже ящики с детскими игрушками. Искали улики моей причастности к организации государственного переворота. Но ничего не нашли, только сильно перепугали дочерей и довели до инфаркта мою тещу, участницу Великой Отечественной войны.

— Как вы покидали Вильнюс?

— Когда боевики окружили ЦК Компартии Литвы, Бурокявичюса, Ермалавичюса и бюро ЦК вывезли в «Северный городок». А я сразу уехал к своей племяннице. Приезжаю и говорю: плохи дела, мы проиграли, нас предали… У Науджюнаса в гараже ЦК стояла «Волга», здание захватили, и он ее потерял. А у меня на заднем дворе остался новенький «жигуленок». Прихожу туда на — следующий день, выскакивает сержант и говорит: «Товарищ полковник, через час будут боевики, быстрее уезжайте!» Я сел в машину, позвонил жене, сказал взять китель и документы, и мы поехали в Калининград к ее отцу. Переждали там первое время. Через некоторое время еду на машине в Ригу. Торможу на заправке, становлюсь в очередь, ко мне подходит какой-то «саюдист» и кричит: «Что ты здесь делаешь, оккупант, приехал за нашим бензином…» Я ему и говорю: «Он не твой, это российский бензин, вот когда будешь свободным, тогда и покупай бензин у России».

Надо было начинать жизнь с чистого листа. Когда я еще служил в армии и переезжал с места на место, солдаты и офицеры давали мне свои адреса и говорили: заходи в гости, будем рады. Думаю: дай-ка посмотрю в блокноте, кто у меня есть в Витебской области? Ага, живет в Бешенковичах один такой старший лейтенант, был командиром саперного взвода в Афганистане. Встречаемся, обнимаемся, он говорит — мой друг, председатель колхоза, только что построил три новых дома. Приезжаем, рассказываем ситуацию, тот говорит — все, полковник, беру тебя в колхоз, занимай квартиру.

Из Литвы моей жене пришлось прорываться чуть ли не с боем. Полковник Валерий Фролов, который стал командиром вильнюсской мотострелковой дивизии после генерала Усхопчика, помог жене загрузить вещи, выделил два автомобиля и офицеров. А в Литве вышел такой закон: за литовскую мебель надо было платить пошлины в трехкратном размере. Но он сделал хитро: опечатал машины и выдал справку, что это военный груз. И выделил БТР с автоматчиками, чтобы сопровождать до Белоруссии. Подъезжают к границе, литовские пограничники требуют: распечатывайте. Тогда офицер дает команду БТР, люк открывается и наводчики дают холостыми снарядами выстрел вверх… Те сразу стали очень вежливыми: проезжайте, пожалуйста!

— Сейчас вы рассказываете о той ситуации со смехом, а тогда вряд ли смеялись. Горько было?

— Обидно, а как же? Я люблю свой народ. Но на моих руках крови нет. Я ни в чем перед Литвой не виновен. Это Горбачев приказал нам брать телецентр. Невозможно описать, каково мне было, как офицеру, слышать рассказы о том, как из Литвы уходила Советская армия. Меня там уже не было, эти истории знаю по рассказам сослуживцев. Первая: через полгода после путча власти похитили командира 3-й гвардейской мотострелковой дивизии в Клайпеде Ивана Черных и его адъютанта — за то, что те симпатизировали ГКЧП… Дивизия была поднята по тревоге и двинулась на Вильнюс, по дороге к ней присоединились два мотострелковых полка в Тяльшае. Представляете, какая могла быть заваруха? Слава Богу, литовские боевики вовремя одумались, командира отпустили.

Вторую историю мне рассказал прапорщик, с которым мы служили в Афганистане. Когда начался вывод войск в Россию, оружие дивизии погрузили на корабли ВМФ. Только они отошли от берега, как приходит команда от министра обороны Грачева: вернуться назад и 15 тысяч единиц стрелкового оружия — гранатометы, пулеметы, автоматы — передать литовской армии. Таким образом, Россия вооружила страну — будущего члена НАТО…

— Как вы узнали о том, что находитесь в розыске?

— Когда арестовали Бурокявичюса и Ермалавичюса, в Белоруссии разгорелся большой скандал. Ко мне приехали два кагэбэшника из Полоцка — полковник и майор — и говорят: если какие-то подозрительные люди будут вас окружать, срочно сообщите нам по телефону, мы приедем и разберемся. Я говорю: сам разберусь — пристрелю, и дело с концом. Я же боевой офицер!

— То есть вы все эти годы никого не боялись?

— Я и сейчас не боюсь. Пусть только попробуют приехать какие-то чиновники литовских спецслужб — в Белоруссии есть кому меня защитить. Во-первых, я являюсь ее гражданином и нахожусь под защитой нашего президента, Александра Лукашенко, который, еще будучи депутатом Верховного Совета Белоруссии, до последнего боролся за сохранение Советского Союза. Попытка моего похищения вызовет негативный международный резонанс. Во-вторых, я являюсь членом Белорусского Союза офицеров и членом Союза ветеранов войны в Афганистане, который насчитывает около 30 тысяч членов. Меня многие знают и в беде не оставят, потому что у воинов-«афганцев» существует настоящее боевое братство.

Не меня судить надо, а Ландсбергиса. Этот суд, который сейчас идет в Вильнюсе над участниками событий 13 января, — стопроцентная показуха. Литовские власти обвиняют нас в том, чего мы не совершали, — в убийствах людей. Я твердо заявляю, что наши солдаты в мирное население не стреляли.