Бесценная - Мэнделин Кей

И если Арагонский крест теперь в его руках, значит, тебе известен секрет «Сокровища». Ты знаешь, что я по причине своей непомерной гордыни и алчности совершил много такого, в чем теперь глубоко раскаиваюсь. При жизни мне не хватило мужества исправить то, что я когда-то натворил. В смерти, однако, я свободен и могу загладить свою вину. Именно по этой причине хочу дать тебе мой последний совет. Лучшего мужа тебе, чем Дэрвуд, не могу даже представить. Люби его. Цени его. В один прекрасный день он признается тебе в этом. Иначе и быть не может.

И если ты любишь его, как я надеюсь, то выполни мое последнее поручение. В течение долгих лет я делал все для того, чтобы люди, в том числе и Дэрвуд, думали, будто его отец сам виноват в своем позоре. К этому моменту ты уже, я надеюсь, просмотрела бухгалтерские книги и прочие свидетельства. Отец Эллиота ни в чем не виноват. Доказательства тому ты найдешь в потайном ящичке моего письменного стола, позади левого верхнего ящика. Отдай их Эллиоту. И тогда он всенепременно полюбит тебя.

Тебе никогда не узнать, как мне жаль, что я не могу и дальше быть все время рядом с тобой. Однажды все наши грехи, что совершали мы, богатые люди, потребуют, чтобы по ним расквитались. Зная, что у тебя все хорошо, душа моя упокоится с миром.

Любящий тебя глупый отец Ховард.

В течение нескольких минут Либерти сидела окаменев. Не веря собственным глазам, она постепенно осознавала смысл только что прочитанного. Одновременно ее не отпускала тяжесть на сердце, которая возникла с той минуты, как Ховарда не стало. По своей нерешительности граф причинил ей немало страданий. Однако в заключительных строчках его письма Либерти почувствовала, что и он тоже страдал, и это примирило ее с ним.

Ей тотчас вспомнились счастливые мгновения, которые они провели вместе. Как она любила его! Любила как отца, поняла она наконец. Он же, в свою очередь, как мог, проявлял по отношению к ней отцовское внимание и заботу. Нет, конечно, граф был далек от сантиментов. Либерти готова была сожалеть о том, какую злую шутку сыграла с ними жизнь. Однако чем больше постигала то, о чем говорилось в письме, тем легче становилось ей на душе. Она даже улыбнулась сквозь слезы. Затем ее взгляд упал на портсигар.

Ей ничего не стоило представить, как Ховард входит в библиотеку Хаксли-Хауса. И всякий раз — хотел ли он спрятаться от секретаря или провести несколько приятных часов в беседах с ней — он неизменно садился напротив нее и зажигал сигару. Либерти открыла коробку и вдохнула терпкий аромат табака. Да, какие то были чудесные времена, когда Ховард, казалось, дарил ей все, чем был богат.

Либерти подумала о том, как мало она о нем знала — почти ничего. И уже ничего больше не узнает. От этих мыслей ей на глаза вновь навернулись слезы. Повинуясь внутреннему порыву, она вынула одну сигару, отломила кончик, зажгла и положила дымиться на край пепельницы. После чего откинулась в кресле и прикрыла глаза. Здесь, в окружении сокровищ Ховарда, вдыхая дым его сигары, она легко могла представить его сидящим рядом с собой.

Она будто слышала его голос — он читал ей строки письма. И в этот момент последняя боль одиночества куда-то исчезла. Как снег, тающий под струями дождя, боль растворилась, и душа ее очистилась и словно родилась заново. Слезы катились по ее щекам. Либерти открыла глаза и посмотрела на портрет Ховарда возле двери.

Нет, он все-таки любил ее. Может, недостаточно нежно, недостаточно трогательно, но все-таки любил. А значит, она не одинока. Либерти взяла из пепельницы сигару и поводила ею в воздухе.

— Это для тебя, — сказала она портрету, после чего сделала глубокую затяжку. И была вынуждена признаться себе, что ощущение ей в принципе понравилось.

Теперь ей оставалось только разобраться с Карлтоном.

Эллиот посмотрел на записку, и у него все внутри похолодело.

— Когда она оставила ее вам? — поинтересовался он у секретаря.

— Примерно час назад, когда вы были с мистером Фростом. Миледи попросила меня передать ее вам, а также выразить ее сожаление по поводу того, что не сможет присутствовать за обедом.

— Черт побери! — пробормотал Дэрвуд.

— Что-нибудь случилось? — полюбопытствовал Фрост.

Эллиот выдвинул ящик стола, чтобы достать оттуда револьвер.

— В записке говорится что она отправилась на чай к леди Эстерли.

— Ты уж меня извини, но я бы не стал стрелять в нее за это.

Дэрвуд бросил Гаррику револьвер и коробку с патронами.

— Она не у Перл Эстерли.

— Откуда тебе это известно?

— Потому что знаю, на что способна моя жена.

— Так где же она?

Дэрвуд вытащил из ящика второй револьвер.

— Она отправилась к Карлтону Ренделлу.

— Боже, зачем ей это понадобилось? — изумился Гаррик, заряжая револьвер.

— Потому что Ховард наконец сказал ей, где можно найти свидетельства невиновности моего отца.

— А разве это не гроссбух, который она добыла у Брэкстона?

— Нет. Ховарду понадобилось выставить моего отца виновным для того, чтобы держать на коротком поводке Брэкстона и всех остальных. И вот теперь Либерти вбила себе в голову, что обязана разобраться с Ренделлом и добыть для меня последнее свидетельство.

— Черт тебя возьми, Эллиот! Хотя бы раз в жизни могу я услышать от тебя нечто такое, что не лишит меня на десять лет вперед душевного спокойствия? Как давно ты все это узнал?

— Что именно? — Дэрвуд заткнул револьвер за пояс и встал.

— Что у Ховарда двойная бухгалтерия. Эллиот подошел в двери библиотеки.

— С самого начала.

— Но как?

— Потому что неплохо изучил Ховарда Ренделла. Кроме того, мне известна его привычка все доводить до конца.

Пока Дэрвуд ехал по запруженным улицам города, его начал охватывать ужас. С того самого момента, как увидел в пепельнице дымящуюся сигару, он понял, что Либерти прочитала письмо. Господи, ну почему она не рассказала ему содержание последнего послания?! Тревога терзала его душу — кто знает, что там написал Ховард? Вдруг это навсегда отнимет у него Либерти?

Накануне Эллиот всю ночь размышлял о том, что значит для него Арагонский крест. Согласно условиям их соглашения, Либерти теперь имела полное право уйти от него. Однако, несмотря на их бурные ночи, она так ни разу и не произнесла тех слов, которые он жаждал от нее услышать.

Проснувшись один в постели, Дэрвуд ощутил, как леденеет душа. Нет, он ничуть не заблуждался на тот счет, что Либерти разрывается между ним и Ховардом. Как же он глупо поступил, упустив свой последний шанс стать счастливым! Как и все в своей жизни, он сокрушил ее. И ему стало тоскливо и жутко.