Большая книга ужасов – 54 (сборник) - Елена Артамонова

– Милое дело! И как от этого избавиться?

– Никак. – Незнакомец развел руками. – Вы же не можете все забыть. Кстати, возвращаясь к нашим проблемам, я знаю, ты стал настоящим часовых дел мастером, не подскажешь, на сколько частей разделен циферблат обычных часов?

– Что? – вопрос призрака меня озадачил. – На двенадцать. Кажется, были еще циферблаты, разделенные на двадцать четыре части, но они не получили широкого распространения.

– А сколько делений на неправильных часах?

– Я не знаю, что это такое.

– Верный ответ: столько же, сколько месяцев в году.

– Простите…

Разглядывая тощего черноволосого итальянца с мрачной улыбочкой, я гадал, могут ли призраки сходить с ума, или это прижизненное состояние души не проходит и после смерти.

– Мио амико, трудно отыскать путеводную нить в паутине, но хорошо знать, что она все же существует. Я не случайно припомнил пауков. В конце концов, именно Паук торопит нашего знакомого, заставляя откладывать иные дела. Путеводная нить приведет к неправильным часам. Разбей их! Но для начала посмотри на небо. Астрология – древнейшая из наук…

– Послушайте, господин Незнакомец, если вы решили помочь нам, выражайтесь чуть поконкретней, я не понимаю всех этих шарад и иносказаний.

– Если бы я мог! Рассуждения на абстрактные темы даются мне значительно лучше, Петр. Тебе не доводилось видеть сотни тысяч горящих на снегу свечей?

– Доводилось. На спиритических сеансах у Акулиничевой. Раньше меня никогда не посещали видения, я посмеивался над Светкой и вдруг…

– У Светы особый дар, а твои видения связаны с сознанием Часовщика. Ваши души сильно сблизились.

– Это опасно?

– Не поддавайся его воле и живи своей жизнью.

– Вы начали рассказывать о свечах.

– Пикколо люмэ делла кандела[8] во мраке вечной ночи. Свеча горит – человек живет, когда она догорает – приходит смерть. Но теперь некоторые свечи гаснут, не сгорев до конца. В вашем мире существование человека, чья свеча безвременно угасла, еще длится какое – то время, но в этой жизни нет места чувствам и желаниям. Жизнь по инерции… Они гибнут от полного равнодушия, им ничего не нужно. Чем больше у человека эмоций, тем скорее все завершается, но даже самые твердолобые субъекты, утратив свой огонек, живут не больше года.

– Я видел такие погасшие свечи.

– Правда, это хорошая месть – погасить все свечи, превратить людей в бесчувственных зомби и наблюдать, как медленно умирают их тела? А как все начиналось – благоденствие человечества, вечная жизнь без страха и скорби… Ты и сам знаешь, куда ведут благие намерения.

– Почему Часовщик одержим местью? Как он дошел до такой лютой ненависти ко всему живому?

– Я думаю, он сам тебе расскажет. – Незнакомец поднялся с кресла и стал рассматривать висевшие по стенам фотографии.

– Неужели ничего нельзя изменить?

– Можно. Но времени осталось не так много. При определенных условиях я бы и сам мог избавить мир от этого одержимого маньяка, но пока не произойдет нечто, сей подвиг выше моих сил. К сожалению, Петя, я не могу разъяснить, что необходимо сделать, – это запретная для меня тема. Остается надеяться – ты сам пройдешь весь путь.

– Послушайте, вы ставите не на того! Кошмары вернулись, Часовщик сделал меня жертвой! Смотрите… – я протянул ладонь с кровоточащей царапиной. – Это значит, что скоро погаснет и моя свеча.

– Совершая магические действия над кровью жертв, Часовщик усиливает пришедшие из детства страхи. Это позволяет ему забирать эмоции, но помни, Петр, у человека есть выбор, ты можешь защитить себя.

– Легко сказать!

Незнакомец в Черном собрался уходить. Приблизившись к двери, он протянул руку, и дверная створка распахнулась сама собой.

– А я думал, что духи просачиваются сквозь стены.

– Предпочитаю человеческий стиль посещений, – усмехнулся призрак.

– Не напугайте деда. Один раз по вашей вине он уже попадал в больницу.

– Прости, но в этом не было злого умысла. Чем моложе человек, тем легче он воспринимает все, выходящее за грань возможного, а твой дедушка не смог принять чудо таким, какое оно есть. Я не прощаюсь, Петр, нам еще предстоит встреча.

Незнакомец уверенной, полной достоинства походкой прошествовал в прихожую, силой взгляда открыл запертую на три замка дверь и вышел из квартиры.

День десятый. Под созвездием Арахны

Остаток ночи я провел без сновидений, а проснувшись, решил воспользоваться советом Незнакомца и пополнить свои весьма скудные астрологические познания. Поскольку школьная программа не включала в себя курс древней лженауки, пришлось проигнорировать занятия в школе и отправиться на поиски других источников информации. Рассчитывать на библиотеки не приходилось – туда уже лет десять не поступали новые книги – и оставалось только совершить набег на книжные магазины. Подумав так, я вышел из дома и направился к Кутузовской улице, где располагался самый большой из них.

Солнечное утро настраивало на благодушный лад, и сжавшее сердце предчувствие опасности напомнило гром среди ясного неба. Плохо соображая, что делаю, я подскочил к дому, вжался в покрытую растрескавшейся штукатуркой стену и в тот же миг едва не оглох от рева мотора – окутанный облаком пыли автомобиль вылетел из – за поворота, пронесся прямо по тротуару и почти мгновенно скрылся в конце улочки… Кажется, это был серый, с затемненными стеклами драндулет сороковых-пятидесятых годов, обладавший необычной для своего возраста и устройства скоростью.

– Эй, что вы делаете! Стойте! – закричал я, но улица опустела, и только в ее конце еще клубилось легкое облачко пыли.

Немного придя в себя, я отправился дальше, раздумывая о том, что школьные прогулы неожиданно могут обернуться весьма опасным времяпрепровождением. Книжный магазин на Кутузовской открылся минут пятнадцать назад, и в нем почти не было покупателей. Миновав турникет, я начал бродить вдоль стеллажей и прилавков, разыскивая нужный раздел. Наконец мое внимание привлекли разноцветные обложки с броскими заголовками, обещавшими раскрыть тайны пирамид, загадки Атлантиды, рассказать о визитах НЛО и научить правильно толковать сны. В углу полки стояло около десятка книг, посвященных гороскопам и предсказаниям судьбы по звездам. Я начал наугад вытаскивать напечатанные на газетной бумаге пухлые тома, перелистывал их, но не находил ничего, заслуживавшего внимания.

– Толкачев, а я думала, ты в школе!

– То же можно было сказать и о тебе. – Сзади меня стояла бледная, невыспавшаяся Акулиничева. – С каких это пор вы, сударыня, сделались прогульщицей?