Поцелуй Однажды: Глава Мафии - Ольга Манилова

— … а вообще, может быть не куска дерева, кстати. Может быть, и крюк, да? Кусок дерева или крюк-гак, вот в чем вопрос. В общем, вчера тот, кто из большого города, положил прямо целую роту бойцов куска дерева. Расхерачил какой-то там базовый пункт и сжег, хм, стратегическое здание. Дальнее какое-то. В общем, это объявление войны должно быть.

— Правда? — не своим голосом спрашивает она, чтобы хоть как-то отреагировать.

— Угу, — тянет Морозов, — разошлись ребята однако. А такие спокойные последние семь лет были. Все думали скоро файф-о-клок организуют друг для друга вместо стрелок, а там рукой подать до приема британской королевы. А теперь — пиф паф. Надо разнюхать почему же.

— Ннадо, — выдавливает Кира. — Ничего себе. Вот это новость. Леша… я тебе перезвоню чуть позже, давай.

Влажная почва, изуродованная мусором, чудится ей плавящейся — она только смотрит на нее, ведь сама стоит на асфальтированной дорожке. Промозглый ветер обдувает причудливо одной стороной, словно исчезая, как только подбирается ко второй половине тела.

Полноценная война? Какого черта? Неужели Карелин действительно подставил Кулакова раньше, наводя на того прокуратору, чтобы обвинить в расправе над долинскими?

Все указывает на это, но нет-нет-нет. Быть такого не может. Зачем ему это все, и такой исход Карелин предусмотрел бы первым делом.

Кира так и знала, что обстрел машины только Кулак способен устроить. Больше рискнуть некому.

Не стоило заканчивать разговор с Морозовым так быстро. В хорошем настроении тот мог бы выболтать намного больше, чем обычно.

Да, не стоило бросать трубку, потому что больше ничего Кира не узнает.

Она и позвонить ему позже не сможет.

Потому что ее хватают сзади скоординированно и четко, зажимая рот рукой. Ужас, заковывающий щипцами почему-то виски, столь мгновенен и абсолютен, что она находится едва ли не на пороге обморока.

Нет, нет, нет! Кто бы это ни был — нет! Надо искать силы бороться, но Кира ведь так устала от всего этого… Нет, придется найти усилие противостоять!

Кира не успевает даже взбрыкнуться, как ее тело поднимают и отправляют одним махом в салон минивэна, только что въехавшего во двор.

Глава 34 КАРЕЛИН

Надо бы подойти к зеркалу, но он, как всегда, полагается на тактильные ощущения. Края раны остаются прежними, нагноения вроде нет, и он даже согласен сменить повязку.

Приставленный док и так лечит его по пятам — проходу не дает — так что обойдутся на сей раз.

Все они обойдутся.

Не сдохнет он от заражения крови, ну а если начнет подыхать — так все это быстро закончится.

Быстро — это в их делах синоним проблемы.

Но они, все и всегда, независимо от стороны конфликта, хотят быстро и четко, и поэтому Карелин изначально заставлял себя тормозить. Преимущество хоть в чем-то не помешает.

Он не зовет дока менять марлю или что это вообще такое — достало конкретно. Находит вату в уборной, ну и сойдет.

Пистолет под брошенной на тахту толстовкой блестит черным обрубком под тусклым освещением недокомнаты. Роман возвращается к тому самому разговору.

Как по замкнутому кругу возвращается, но разорвать бесконечность повторения — сдохнуть, наверно.

Он может только тот разговор перекапывать и пережевывать. Каждый раз долбанная ночь решений перекрывает остальные воспоминания. Он не может позволить остальной памяти существовать. Рубит жадные нити образов, что вылазят по краям, тянутся отчаянными связками — а вот она нахмурилась тогда, а вот она обернулась на балконе, а вот она, она, она…

Возвращается к тому разговору по тому плану той ночью. Когда видел ее в послед… Разговор нужно обдумать. Еще раз и еще раз. Тогда Лешей и Сан Сергеевич…

… собираются в подвале театральной студии, пустующей в нескольких кварталах от Кузнечной.

Фиговый свет даже успокаивает: у Карелина снова болят глаза, и полумрак — передышка.

— Ну че, че, а? Крути, ни крути, это тупо подстава, а он ведь теперь просто вряд ли отступит.

— Мансы не накручивай и не надо всем голову беременную делать, — кряхтит Сан Сергеевич. Он пытается устроиться на допотопном стуле, чтобы закурить.

— У подставы должен быть бенефициар, — говорит Брус спокойно, — Найдем его, это шанс. Но, да, Кулак уже не отступит.

Спокойно, а внутри — Хиросима. Все пути ведут к одному сценарию. Сама жалкая часть его надеялась тут услышать свежий подход к назревающему пиздецу. Найти альтернативный вариант.

Но из свежевыкопанной ямы, над которой кто-то стоит и смотрит на тебя, обычно способов выбраться только два.

— И сколько еще ждать, ты думаешь, Рома? — шмыгает носом Лешей. Остается уповать, что тут обошлось без кокса, хоть соображает зам на голову с приходом даже лучше обычного. Но желательно без перегибов в такой момент.

— Не думаю. Потому что не знаю. Я областного прокурора подгонять не могу вот сейчас. Может это и он сам. Я еще кое-что жду.

Связи в администрации он всегда берег на дикий случай. Выгореть-то может. Только опять же риск, что бенефициаром и есть администрация. Спусковой крючок всей неразберихи — это смена высшей власти, и новой власти на Кулака и на Бруса начхать.

Вопрос — на кого начхать сильнее.

Василий убежден, что Карелин изначально вел двойную игру, и что в конечном итоге предупреждающе натравил на Кулака шавок в погонах.

И, черт побери, у столичного черта есть фактические основания это предполагать.

— Он уймется. Он уже отстрелялся. Мать вашу, хрень же. Он отстрелялся и все. Ты жив. За его головой не гонишься.

— А тебе не кажется, Сергеевич, что подозрительно еще мы его башку целой оставили, а? Не наводит на мысли? — вскипает Лешей. — Нет, я ниче не предлагаю. Я же все понял. Слушай, давай думать, как мы дислокацию спланируем и всех на уши поставим вот сегодня. Сейчас почти два часа утра.

Зам, как всегда, утрирует — потому что фиксацию дислокаций они за десять минут решают. У самого же Лешея есть проработанный план на такой случай. Он навсегда остался в последнем десятилетии тысячелетия. Когда без царя в голове у всех, и житуха грош может стоить.

— Кирилла железно за ней закрепляем, да? — уточняет Лешей, когда обсуждение до личной охраны Бруса доходит. — Посадим ее в этом, как его, Зельнегорске,