Ритуальные грехи - Энн Стюарт

— Эта комната надежно защищена, — сообщил он. — Она звуконепроницаема и заперта на цифровой замок. Сюда никто не сможет зайти, и ты отсюда не выберешься, пока я сам тебя не выпущу. Твоих криков тоже никто не услышит.

Как и следовало ожидать, Рэйчел тут же взяла себя в руки, привстала и уселась среди скомканных белых простыней.

— Значит, если ты меня убьешь, никто этого не услышит!

Люк устало закрыл глаза.

— Мне надоело слушать, как ты постоянно обвиняешь меня в убийстве. Скажу честно, иногда у меня руки чешутся, чтобы свернуть тебе шею. Ей Богу, ты меня уже достала! У тебя мания преследования, тебе повсюду мерещатся заговоры и убийства. Ты назойлива как муха и начисто лишена чувства юмора. Вдобавок ко всему, ты слишком тощая.

— Но это не повод, чтобы меня убить.

— Вот именно. Хочешь верь, хочешь нет, но я не привык убивать людей только за то, что они действуют мне на нервы. Кроме того, я с ними не сплю. Но, видимо, ты являешься исключением из правила.

— Почему люди умирают от рака? — спросила она ни с того ни с сего и застыла на месте, будто боясь услышать его ответ.

От удивления он заморгал глазами, не зная, что сказать в ответ.

— А я почем знаю? Об этом нужно спрашивать у врача, у Альфреда, например. При чем здесь я? Наверное, все дело в генетике и в окружающей среде и Бог знает в чем еще. А почему ты спрашиваешь? Боишься, что можешь заболеть, как твоя мать?

Она смотрела на него так, будто перед ней стояло чудовище.

— Я хотела спросить, почему так много людей умирает в рекреационном центре?

Люк замер на месте.

— Черт побери, что ты хочешь этим сказать?

— Почему сюда приезжают здоровые богатые люди, им говорят, что они больны раком, потом они умирают и оставляют свои деньги Братству Бытия?

— Не повезло, наверное, — огрызнулся он.

— Ты тоже берешь в этом участие?

— Какое участие? В чем?

— Это правда, что Уотерстон и Кэтрин следуют твоим инструкциям? Это ты додумался до того, чтобы сперва убедить человека в том, что он смертельно болен, а потом накачивать его лекарствами, облучать, оперировать до тех пор, пока он не умрет? Это правда, что ты убил мою мать?!

Голос Рэйчел сорвался на истошный крик, глаза метали молнии.

Но сейчас Люку было плевать на выражение глаз несносной девчонки.

— Да ты просто свихнулась, как и Бобби Рэй Шаттни! — рявкнул он.

— Ты на что это намекаешь?

— Бобби Рэй — псих чистой воды. В тринадцать лет он вырезал под корень всю свою семью, утверждая, что действовал по указке дьявола. Все кончилось тем, что он выпил их кровь. Его не смогли осудить по молодости лет, и четыре года назад его отпустили, уничтожив все записи в деле. С тех пор он находится здесь под неусыпным надзором Альфреда, который пичкает парня лекарствами, чтобы тот не бросался на окружающих. Во всяком случае, до последнего времени все было именно так.

— Он рассказал мне о том, как здесь умирают люди.

— И ты ему поверила? — презрительно усмехнулся он.

— Я и сейчас ему верю.

Самое ужасное заключалось в том, что Люк тоже ему верил. Все сходилось одно к одному. Он вспомнил стремительно растущий список людей, которых настигла скорая кончина в результате заболевания особо опасным видом рака. И то, как он охотно согласился на то, чтобы Альфред облегчил муки страдальцев, ускорив неизбежный конец.

— Твою мать! — выругался Люк тихим сдавленным голосом и отвернулся от Рэйчел. Он чувствовал, что еще чуть-чуть и его вывернет наизнанку. Перед ним мелькали лица, руки, которые он пожимал перед смертью, длинная череда людей, ставших жертвами его непомерной жадности.

А ведь он поклялся, что больше никогда никого не убьет. С него хватало и гниющего трупа Джексона, который преследовал его во снах. А теперь на его совести оказались десятки невинных душ.

Рэйчел встала с кровати и нерешительно приблизилась к Люку. Он чувствовал, что она стоит у него за спиной, очень близко. А ему хотелось разнести здесь все к чертовой матери.

— На самом деле ты ведь ничего не знал, правда?

Голос Рэйчел прозвучал на удивление мягко, ласково. А он и не знал, что в ней таится столько нежности.

Он подошел к двери и начал набирать код шифра.

— Убирайся отсюда, Рэйчел. И как можно скорее.

Она остановила его, накрыв ладонями его пальцы.

— Они собираются тебя убить, — тихо сказала она. — Когда я была в кладовой, то невольно подслушала разговор Кэтрин с Альфредом. Они опасаются, что ты покинешь центр и хотят принести тебя в жертву, сделать мучеником.

Он обернулся и окинул ее взглядом, потом устало прислонился к двери. Рэйчел выглядела иначе. Взволнованной, не такой самоуверенной.

— А разве ты не этого хотела, милая? — лениво растягивая слова на южный манер, поинтересовался Люк. — Ты давным-давно записала меня в покойники, разве не так?

— Не надо!

— Ах, не надо? — язвительно продолжал он. — Значит, когда дело дошло до кровавых разборок, ты уже не столь кровожадна? Ты уже не жаждешь видеть мою голову на блюде с голубой каемкой? А может, боишься, что твоя голова окажется рядом с моей?

— Мне все равно, что будет с тобой!

— Кто бы сомневался! — ответил он, медленно наступая на Рэйчел. — Тебе на всех наплевать. Тогда зачем же ты вернулась? И не смотри на меня так!

— Как?!

— Как будто хочешь, чтобы я уложил тебя на кровать и приласкал языком.

— Ничего подобного!

На его губах заиграла ленивая, порочная улыбка.

— Вот и славно, милая. Потому что ничего этого не будет. Пришел твой черед потрудиться языком. Сегодня ты будешь сверху, а я буду смотреть, как ты меня оседлаешь. Хочу любоваться тобой, когда ты кончишь.

Рэйчел раскрыла рот и хлопала глазами от удивления.

— Хочешь сбежать? — вкрадчиво спросил он. — А может, сделаешь то, зачем вернулась?

Она даже не глянула на дверь, видневшуюся за спиной у Люка.

— Секс для тебя — всего лишь игра, верно? Какая-то ненормальная, грязная игра за власть и победу?

— Вовсе нет, — сказал он низким чувственным голосом, позволив желанию полностью овладеть его телом. — Все намного проще. Речь идет не о власти, или кто кого победит. Главное — получить удовольствие. Здесь всего понемногу — пот и сперма, и два тела, сплетенные воедино; неутомимая жажда, до ломоты в костях, и боль проникновения, а в конце ты чувствуешь, что вновь стал одним целым. Все дело в любви и в особой, темной радости, да такой, какая тебе и не снилась. Лишь ты одна видишь перед собой поле боя. И считаешь это ненормальным и грязным.

Рэйчел зачарованно смотрела на Люка.