Вор и убийца - Флейм Корвин

Чего же Велдон воды в рот набрал? Я выругался про себя. Толстяк сделал еще шаг назад, а мертвая девочка с какой-то звериной грацией встала на четвереньки.

— Да оглянись ты! — не выдержал я.

— Отец Самюэль! Окститесь! Вспомните Господа нашего! — воскликнул Томас Велдон.

Он начал действовать, но слишком поздно. Едва тучный монах отступил еще на шаг, нечисть кошачьими прыжками понеслась к нему. Два аркебузных выстрела грянули одновременно, оба прогремели в пустоту. Упырь вскочил на плечо отца Самюэля и видимой легкостью оторвал инквизитору голову, запустив ей в сторону двух других церковников. Зарычав, тварь прыгнула ко мне. Тучное тело отца Самюэля грузно рухнуло наземь, залив снег темной кровью из разорванной шеи.

Тварь стояла в четырех или пяти футах от меня. Её тонкие губы дрогнули в улыбке, маленькая ручонка сдвинула челку, и я увидел глаза — два белка без зрачков. В них я увидел только смерть и собственный страх.

— Получи! — сорвалось с моих уст вместе с выстрелом. Я тут же разрядил второй пистоль и, отбросив ставшими бесполезными железяки, потянулся ко второй паре пистолей.

Я попал дважды. Обе пули угодили точно в грудь упыря. После первого выстрела нечисть качнулась, широко вскинув руки, а второй отбросил тварь на десять футов назад.

— Иди сюда! — она поднялась и опять улыбнулась. Челка заслонила белесые глаза.

Перешагнув через труп инквизитора, я выстрелил. Попал! Как и мгновение назад пуля отбросила тварь на несколько шагов, и снова она поднялась. Платье на груди превратилось в лохмотья, но каких-либо повреждений на тельце нечисти не было.

— Иди сюда!

Обнажив шпагу, я выстрелил. Четвертая пуля угодила в снег рядом с маленьким вампиром. Зашипев, упырь оттолкнулся от земли и стрелой полетел ко мне. Я отпрыгнул и покатился по земле, ожидая после каждого удара сердца, как в меня вопьются острые клыки. Дважды громыхнуло, и послышалась ругань Тейвила. Он разрядил свои пистоли и, очевидно, снова промахнулся.

Вскочив на ноги, я взмахнул шпагой перед собой. Однако твари рядом не было. Нежить вцепилась когтями в ствол невысокого дерева в паре десятков футов от меня. Неестественно вывернув шею, упырь наблюдал, как барон и двое головорезов Велдона осторожно приближаются к молодому дубу. Барон и Брендон с оголенными клинками, а Джон с арбалетом в руках. Два церковника склонились над ящичком с реликвией.

— Шире идем, — раздался голос Велдона, пока еще хранившего самообладание. — Расступитесь!

Отбросив ненужный более пистоль и выхватив кинжал, я поспешил к ним. Страх притупился, уступив место боевому азарту. Сумасшествие! Вампира обычной сталью не прикончить и даже не остановить! Вся надежда на церковников и их реликвию! Я жаждал услышать их молитву как никогда раньше, но инквизиторы до сих пор молчали.

Мы подступили к дереву, на котором засел упырь, широким полукругом. Брендон, Тейвил, Джон и я. Нечисть зашипела вновь, арбалет щелкнул и короткая толстая стрельба пригвоздила нежить к стволу.

— Отец Томас! — позвал драгун. — Мы…

Договорить Ричард не успел. Упырь выдернул стрелу, кинув ее под ноги барона, и, оттолкнувшись от дуба, одним прыжком метнулся к Джону. Сбив бедолагу с ног, нечисть с утробным рычанием вгрызлась в его горло. Джон упал на снег, он еще дергался, но уже не жилец.

— Проклятье! — я попятился на два шага. Внутри все кричало, чтоб уносил отсюда ноги.

Упырь как будто позабыл о нас. Маленькая тварь вцепилась в жертву. Прикрытая тонкой тканью спина открылась для моего удара. Но я медлил, не решаясь подойти к нечисти.

Брендон отчаянно осенял себя знамением. Тейвил набрал полную ладонь снега и размазал его по лицу. Преодолевая себя, барон сделал шаг вперед, потом еще один. Он буквально заставляет себя идти. Страх снова овладел нами. Из оцепенения вывел Велдон.

— Прижмите дьявольское отродье к земле! Не дайте ей двигаться! — в голосе инквизитора звучала сила. Он встал между мной и Тейвилом. Томас Велдон держал высоко над головой частицу святого Креста.

Старый отец Криг, ступавший рядом с ним, белый как собственная седина, нес в дрожащих руках какую-то флягу.

— Ну же! — закричал Велдон, когда тварь подняла голову и посмотрела на него. Отец Томас и Тейвил стояли за растерзанным Джоном, в это мгновение упырь не мог видеть меня.

Не сводя глаз с мертвой девочки, я прыгнул к вампиру, что было сил вогнал шпагу в его спину и отскочил на несколько шагов. Сталь вошла по эфес, пронзив упыря, мертвого Джона, и воткнулась в стылую землю. Теперь белесые глаза терзали взглядом меня. Маленькая ручка потянулась к клинку. Наш металл упырю нипочем.

— Барон! — заревел Велдон.

Ричард Тейвил понял, что он него нужно. Его палаш также глубоко воткнулся в спину нечисти.

— Изыди! Заклинаю тебя Святым Духом! Заклинаю именами Бога Отца и Бога Сына! — снова зазвучал сильный голос Тейвила. Инквизиторы нависли над нежитью. Отец Томас держал реликвию над упырем и читал слова экзорцизма, а старик лил из посеребренной фляги тонкую струйку вина. Так, чтобы темная жидкость падала на священный обломок и капала на нежить. — Изгоняю тебя, дух нечистый, сила сатанинская, именем Бога Отца! Именем Бога Сына! Повелевает тебе Святой Дух не сметь более обманывать род человеческий, Церковь Божию, преследовать и отторгать и развеивать, как пшеницу, избранных Божиих…

Мертвая девочка истошно завопила. Жутко, не по-человечески. Она извивалась на теле своей жертвы, вертела головой и скребла когтями окровавленный снег. Но теперь ее руки не могли дотянуться двух клинков.

— Руби! — хрипло закричал старик. — Руби голову!

Лицо Брендона исказилось ужасом, шатаясь, он подошел к монахам.

— Повелеваю тебе величием Бога Отца и жертвой Бога Сына, который ради спасения рода нашего, завистью твоею падшего, смирил Себя и был послушен даже до смерти…

— Руби! Именем Господа, руби! Вино закачивается!

— Во имя надежды на Спасение! — теперь закричал уже Брендон. Его короткий меч взметнулся к луне и обрушился на шею адской твари. Ещё взмах и удар. Ещё!

Голова упыря покатилась по окровавленному снегу. После воплей и криков на лесную тропу опустилась почти осязаемая тишина.

Глава 21

В западню

Осенив себя знамением, Ричард Тейвил наклонился, чтобы зачерпнуть своей медвежьей лапой побольше снега. Он растирал физиономию уже не в первый раз и, похоже, не в последний. После этого нехитрого действа, напряжение, давившее на офицера, чуть спадало. Ночь выдалась очень непростой, и для двоих из нас — последней.