Мир клятв и королей - mikki host
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Займитесь этим, – бросил Гилберт, и очень вовремя: Марселин заскрипела зубами и вогнала вилку в несчастную вафлю, пытаясь выразить своё возмущение. – Прямо сейчас. А я пока побеседую с Эйсом и узнаю, что с ним было в эти дни.
– Ничего, – скорее инстинктивно бросил Эйс. Взгляд, которым наградила его Шерая, должен был пробирать до костей, но Эйс не почувствовал даже дрожи. Если это неожиданное взросление сделало его устойчивым к подобного рода взглядом, то он, наверное, должен поблагодарить неизвестных или хотя бы занести один плюс в колонку, описывающую их положительные качества.
– Мы говорим об эриаме, – уточнил Гилберт, сплетя пальцы и положив на них подбородок. – О мирах, что стали тебе известны, и о Силе, что ты можешь унаследовать. Не думаю, что этот разговор будет лишним.
– Но мне уже всё объяснили.
– Ложь, – почти одновременно произнесли Гилберт и Стефан.
Гилберт, скрипнув зубами, зыркнул на Стефана и бросил:
– Иди и изучай Первую. А потом приди ко мне и скажи, что ты ошибся и у Пайпер нет никакого Времени.
– Если бы всё было так просто, – вздохнул Стефан, поднимаясь на ноги и направляясь к дверям.
Марселин, подхватив тарелку с вафлями, пошла за ним.
– Итак, – протянул Гилберт, взглядом проводив вышедших из столовой, – с чего бы мне начать?
Глава 12. Гнев губит и разумных
Марселин не могла ошибаться в том, что почувствовала в магии Первой, и это сводило её с ума.
Нечто подобное она ощущала лишь однажды, более двух сотен лет назад, когда застряла между жизнью и смертью, а её спаситель был вынужден обратиться за помощью. И хотя магия казалось навсегда утерянной, её призрачный след поселился глубоко внутри Марселин, напоминая о себе каждый раз, когда она прикасалась к собственной магии.
Во время осмотра Первой, когда Марселин только-только вызвали в особняк, она уже чувствовала: что-то не так. Эта магия, больше похожая на бурный горный поток, сейчас была подобна вмиг застывшему леднику, грозящемуся пойти трещинами. Марселин не успела определить, к чему относилась другая часть проявившейся печати сакри, когда дремлющая внутри Первой Сила начала исцелять её. Марселин лишь слышала о том, что Силу можно применять и для исцеления, но не думала, что когда-либо увидит это своими глазами. Она хотела остаться и понаблюдать, запомнить, как её собственная магия будет отзываться на магию сакри, но была вынуждена оставить Первую. То, что таилось в ней, заставляло Марселин возвращаться к не самым приятным воспоминаниям.
Стефан сказал, что он почувствовал Время.
Время, которое несёт Арне.
Марселин запихивала в рот одну вафлю за другой, лишь бы не вздохнуть с удивлением и лёгким страхом.
У неё не было никаких причин для ненависти к носителю Времени Арне. Наоборот, она должна была испытывать благодарность за то, что он явился на зов её спасителя и помог ей пережить открытие магического источника. Но каждый раз, когда о носителе Времени заходила речь, будь то собрание коалиции или небольшая перепалка рыцарей, доставивших Марселин интересный образец для изучения, она чувствовала напряжение. В голосах – сплошные сталь, лёд и ненависть, чаще всего – от Гилберта. Со стороны Шераи – реже, словно крохотная часть её существа сопротивлялась подобным мыслям, но не была достаточна сильна, чтобы оставить Гилберта без поддержки. Королева фей клялась, с чарами и без, что если бы она ещё тогда распознала в носителе Времени предателя миров, она бы убила его. И Марселин, чувствовавшая слабый след Времени глубоко внутри себя, молчала, стыдясь того, что Предатель когда-то помог ей.
Стефан никогда не называл ей его имени или не говорил, что именно Предатель помог ей, но Марселин и без него всё знала. Её магия не могла лгать. Она лишь не могла понять, каким образом Третий оказался во Втором мире и нашёл её, Марселин. Тот факт, что Стефан лично привёл его, ей казался нереальным.
Стал бы Стефан отправлять Предателю письмо и стал бы Предатель открывать Переход, чтобы попасть сюда и помочь им? Марселин в этом сомневалась. И всё-таки…
– Прекрати, – донёсся до неё голос Стефана.
Марселин не поняла, к чему он это сказал. Решивший поиздеваться над ними особняк не выводил их к комнате Первой, будто хотел, чтобы они как можно дольше побыли наедине и всё обсудили. Но Марселин знала, что обсуждать нечего.
– Если ты так голоден… – начала Марселин, уже намереваясь прыснуть в ответ ядом, когда Стефан её перебил:
– Сопротивляйся этой магии.
Тонкая нить, протянутая между слабым магическим следом и её собственной магией, едва ощутимо задрожала.
– Ты сказал, что это… Время. – Марселин знала, что по всему особняку стоят специальные барьеры и печати, позволяющие Шерае и Гилберту быть в курсе всего, но крамольная мысль охватила её всю, заставив поверить, что шёпота будет достаточно. – Ты уверен?
– А ты не чувствуешь? – искоса поглядев на неё, уточнил Стефан.
– Ты знаешь, как я это чувствую, – пробормотала Марселин, запихивая в рот ещё одну вафлю. Ей было всё равно на приличия или тот факт, что Стефан мог быть голоден, а она на его глазах поедала аппетитные вафли. Однако быстрый взгляд, брошенный на мага, подсказал Марселин, что дело тут вовсе не в голоде. Беспокойство в глазах Стефана было настоящим, из-за чего Марселин против воли поёжилась.
Охватившая сердце пустота, уже давно не отступавшая, начала заполняться жгучей ненавистью. Перед глазами промелькнуло всё, что заставляло её магию перегружать её тело и рваться наружу, чтобы столкнуться с чем-нибудь, что сможет оказаться достойное сопротивление. Размытая дорогая и изувеченное тело. Вывихнутая кисть, попавшая в поле зрения, и пальцы, сохранившие чувствительность – они ощущали грязь, кровь, холод и неописуемую боль, из-за которой Марселин глотала слёзы. И там, совсем близко, человек в идеально сидящем тёмном костюме, с вычищенными до блеска туфлями, на которые почему-то не упала ни одна капля. Затем, через агонию и магию, переполнявшую её тело, – тёмно-карие, почти чёрные глаза, запылавшие бронзой.
Стефан резко схватил её за руку и прошипел:
– Сопротивляйся.
Марселин выдернула руку и насупилась. Она уже давно не нуждалась в наставлениях более опытных магов, но никогда не считала лишним выслушать какой-нибудь совет. Однако любое замечание Стефана, даже дельное, помогающее ей найти ошибку и справить её, заставляло Марселин хмуриться. Особенно сейчас, когда он почти четыре месяца отсутствовал, но, как только вернулся, сразу же начал проявлять своё внимание. Тёмно-карие глаза, которые в эту самую минуту пылали бронзой, заставили её насторожиться.
– Объясни, что происходит, – подражая его тону, потребовала Марселин.
– Первая не может контролировать Время, не может усмирять и питать его, поэтому Время ищет другие источники. Маги для него лакомый кусочек. Время воздействует на нас и нашу магию, заставляя возвращаться к тем воспоминаниям,
