Смотря по обстоятельствам - Константин Берегов

— Не хочу никакого ремонта! — упрямо заявила Лена. — Противно! Надоела такая жизнь! Муж каждый день с работы приходит в девять… — И Лена яростно куснула пирог с грибами. — План у него в цехе, видите ли! Начальником стал. Как выжатый лимон каждый день. А какие в Греции мужчины!.. — Она мечтательно отбарабанила мотив сиртаки.

— Ешь яблоки, сливы, — Таня подвинула к ней вазу, — в этом году в садах был урожай.

— В садах… — Лена презрительно сморщилась. — Ты знаешь, какие мы кушали фрукты? — Она, морщась, откусила черную сливу. Раздался звонок в дверь.

— Открой дверь, — Таня взглянула на Диму, — наверное, Борис.

Боря стоял в дверях, виновато улыбаясь.

— Ну вот, — злорадно воскликнула Лена. — Время пол-одиннадцатого! Зато план выполнили!

— Выполнили, — сказал Борис и устало сел за стол.

— Ну, и хорошо, а теперь попразднуем. — Дима налил бокалы.

— Нет! Вы знаете, какие мечети в Стамбуле? — опять мечтательно прикрыла глаза Лена.

— Не знаю, но, наверное, увижу, — неожиданно сказал Борис. — Служебная командировка, только сегодня окончательно решили, кто поедет…

Леонид Саксон

„СЕРЫЙ В ЯБЛОКАХ“

Тихим июньским вечером, когда почти все улицы уже успели пожелать друг другу спокойной ночи и трезвых водителей, из квартиры художника Стрекотухина сбежал велосипед. Он долго выжидал, пока хозяин, лежащий на полу в лунной дорожке, перестанет шевелиться. Тот, наконец, в последний раз поскреб каблуками ковер и затих. Дверь была не заперта, так что «Серый в яблоках» без помех выбрался на лестницу, потряс металлическими рогами и запрыгал по ступенькам во двор.

Он так был захвачен мельканием улиц и окон, что даже не подумал о приличиях. Но когда попавшаяся ему навстречу в безлюдном переулке старушка, бросив продуктовую сумку, побежала прочь, не переставая креститься, резвый путешественник зазвенел звоночком и свернул в городской сад.

Тут было темно, свежо и интересно. Ворот не было совсем, а посреди зарослей находился карьер, в который горожане сваливали всякий хлам, наверное, со времен открытия сада. К карьеру и направился велосипед, углубившись в аллеи, полные теней и статуй с отбитыми конечностями. Деревья, мимо которых он проезжал, удивлялись и не знали, что подумать: если это велосипед, то как он смеет беспризорничать, если же это олень новой, модернизированной породы, почему он не щиплет траву на газонах?

Наконец «Серый в яблоках» очутился у цели и побежал вдоль обрыва, вдыхая свежий ночной воздух.

— Эй! — окликнул его хриплый голос со дна оврага. — Будьте добры, спуститесь ко мне — потолкуем!

— А как здесь спуститься? — спросил велосипед, немного подумав. — Я ведь могу на камни полететь и сломать себе что-нибудь…

Велосипед начал катиться вниз все быстрей и быстрей, пока не ударился обо что-то так, что искры из руля полетели.

— Будем знакомы! — сказало препятствие. — Я — коляска мотоциклетная, вышла в отставку полгода назад по болезни. Видите меня?

— Вижу, — сказал «Серый в яблоках», вглядываясь в темноту.

— А вот почему я вас здесь вижу? Где хозяин?

— Спит, — ответил велосипед. — Продал картину, ну, и… выпил, значит.

— Почему «значит»? А, понятно… творческая личность. Баталист? Маринист?

— Да нет, скорее скандалист. Только он сегодня не свою картину продал, а Шишкина «Утро в лесу», что над диваном висела. Своих картин давно уже не пишет. Неделю назад продал сервант. А если бы я не сбежал, он бы и меня загнал.

— Имя? — спросила коляска.

— «Серый в яблоках»!

— Что значит — в яблоках? Вы что, жареный гусь?

— Да нет, это масть такая у лошадей…

— Ясно, ясно… И давно вы в лошади записались?

— Да нет, это просто мой хозяин меня так зовет. Ради шутки.

— А вы его не пробовали на полном ходу в канаву вывернуть ради шутки?

— Честно говоря, хотелось!

— Так чего ж вы ждете? Знаете, что такое стресс? Один мой знакомый велосипед пробовал своего пьянчугу-хозяина стрессами лечить. Себе сломал две спицы, зато ему, голубчику, — коленную чашечку.

— А от моего жена с дочкой сбежали и живут по улице Гоголя, 14.

— Ну-ка, ответьте, почему луна желтая?

Велосипед даже растерялся от неожиданного вопроса.

— Ну-у… это ее природный цвет… природное состояние.

— Вы дурак, — заявила коляска, — и это ваше природное состояние. Луна желта от недосыпания: с начала мироздания еще не было ночи, когда бы она толком выспалась. Зимой она бродит по небу сторожихой в тулупе из облаков, летом — освещает любовные сцены. У нее ничуть не меньше забот, чем у каждого из нас. Ведь на том и свет стоит, что всяк тянет свою лямку. А потому отправляйтесь-ка домой да займитесь делом: приведите вашего хозяина в человеческий вид!

Едва она успела закончить, как над оврагом показались двое. Они шли неверной походкой, поддерживая друг друга на поворотах и едва не сваливаясь вниз. Коляска с велосипедом насторожились.

— Боря, — сказал один, судорожно икая, — ты… перебрал… я тебя дальше не поведу… у тебя… бока жесткие!

— Кто, я? — оскорбился второй. — Да я, как стеклышко! Ну, вон… хошь, в фонарь камнем попаду?

— П… попади, — согласился первый, с облегчением падая на четвереньки, так как второй его выпустил. Этот второй долго и старательно кидал булыжниками в пятно света, видное сквозь листву. Однако у него явно не хватало сил, чтобы добросить камни до луны и разбить ее.

Наконец пьяные одолели поворот, а велосипед поспешно выкатился наверх и помчался к выходу из сада.

Близилось утро, когда он стал на свое место в прихожей. Стрекотухин уже не лежал на полу, а сгорбившись, сидел на стуле и глядел в стенку. Глаза у него были зеленые, тоскующие. Неизвестно, сколько бы он так просидел, если бы под балконом не раздался рокот мотора.

— Ви-и-тя-а! Витютень! — завопило несколько голосов на весь двор. — Выдь сюда!

Стрекотухин, мрачно сопя, высунулся из окна и спросил:

— Чего вам?

— Ну, что, жена не вернулась?

Стрекотухин безнадежно махнул рукой.

— Ну, и нечего глядеть соленым огурцом! Радуйся, ты ж свободный человек! Чем одному киснуть, поехали с нами к Боре. У нас машина…

Художник подумал.

— Нет, — сипло ответил он, — не поеду.

— Да поедем, голова два уха, — вместе горевать будем… Развеемся… выпьем, значит.

Художник еще подумал.

— Обождите, — сказал он в темноту, — или, знаете что, вы езжайте, а я следом… на своем жеребце.

Мотор под окнами затарахтел. Стрекотухин долго возился в ванной, вышел, утерся полотенцем и потащил вниз по лестнице велосипед. Во дворе он сел на него и поехал по спящему городу. Скоро достиг он нужного дома, где из окон уже высовывались поджидавшие его друзья. Но велосипед вдруг резко увеличил скорость и пронес Стрекотухина мимо подъезда.

— Стой… куда? — ошалело прошептал художник, пытаясь затормозить. Но «Серый в яблоках», залившись победной трелью, мчал его дальше, по проспектам, бульварам, площадям, и с такой скоростью, что звезды в небе слились в сплошную огненную линию. У Стрекотухина волосы стали дыбом.

— По-мо-ги-те! — слышались напрасные крики его то у рыночной площади, то у оперного театра, то в районе вокзала. Весь день носил Стрекотухина по городу осатаневший велосипед, а под вечер, когда тот уже готов был вывалиться из седла, остановился посреди окраинной улочки.

Ступив на твердую землю, Стрекотухин с минуту кружился вокруг своей оси, а потом, развернувшись, так пнул велосипед, что тот отлетел на полквартала и сломал две спицы.

— Изуродую! — бушевал Стрекотухин. И тут ему на глаза попалась табличка, висевшая на доме: «ул. Гоголя, 14».

— Господи! Валя! — вымолвил он и, постояв, нерешительно вошел в парадное. Сломанный велосипед неподвижно лежал на мостовой.

Стемнело. Большая желтая луна вышла в дозор, мало-помалу набирая высоту. Но долго еще она ворочалась, выбираясь из облаков, прежде чем достигла зенита.

Илья Герчиков

НА ПРАКТИКЕ

— Вот ты, отличник, попробуй растолкуй нам, что самое основное в нашей тяжелой профессии слесаря-сантехника?

— Мне кажется… я думаю… нам говорили… самое главное, чтобы где надо текло, а где не просят, так даже и не капало.

— Ох ты, не капало!.. И чему вас там, в ПТУ, только учат!.. Тоже мне, руки молодые, руки золотые, а головы садовые! Главное в нашей профессии — соображать!.. Не ясно? Приведу пример из личного опыта. Вот, скажем, наступило лето. Птички там поют и прочее… Что в этот ответственный период года должен делать слесарь-сантехник жэка, где, конечно, кадры берегут? Он обязан загорать на солнышке или честно трудиться в своем личном саду-огороде. Однако попробуй, позагорай, если в подопечном твоем доме кран горячий зафонтанировал, а тут подъезд сверху донизу кипяточком того, промочило. Вот и соображай, чем тебе при таком положении лучше заняться. Оно, собственно, ясно, чем лучше, но вопрос: как это сделать? Безвыходных положений нет, если у тебя голова приставлена для соображения, не для дизайну. Есть у нас проверенный способ, называемый опрессовка. Простая вещь! Ты подаешь на горячие трубы такое давление, что их рвет, как минимум, сразу в трех местах. И все, твоя функция кончилась. Дальше докладываешь главному инженеру жэка, что так, мол, и так, чуть было сам не пострадал при исполнении обязанностей. Главный инженер доложит дальше по инстанции — начальнику жэка. А тот соображает не хуже всех нас вместе взятых. Он отдаст команду вывесить на всех подъездах объявления, что в связи с… и так далее горячей воды не будет с такого-то числа. Зачем, спрашиваешь, объявление, когда и так все ясно? Сразу видать неопытного. Да если объявление не повесить, так они, жильцы то есть, все телефоны пообрывают, вопросами закидают: отчего, дескать, вода льет через двор, а не через краны, как ей полагается, и прочие другие отчего и почему. А тут бумажки пришпилили — и порядочек, можно отдыхать… Только одно заруби себе на носу — ни в коем разе не указывай в объявлениях срока окончания ремонта. Прежде мы такую промашку делали — писали, хотя, конечно, с запасом, что вода будет, к примеру, через месяц. Оно, конечно, срок достаточный, чтобы десяток таких труб отремонтировать. Но только откуда такой производительности взяться, если ты со всем личным составом жэка и в голову себе не берешь к ремонту приступать? В связи с хорошей погодой. И вот пройдет обещанный месяц срока, который ты сдуру сам себе назначил, и тогда держись — жильцы как с цепи сорвутся, сигналить начнут: «Как, мол, так и что за безобразие: обещали через месяц, а сами и в ус не дуют!» И тому подобные справедливые претензии. А тут ты срока не устанавливал, и все ждут неизвестно чего аж до посинения. Правда, и здесь тебя может встретить подводное течение в виде какого-нибудь божьего одуванчика-пенсионера. Не то бывшего управдела, не то в прошлом домоуправа, который все наши штучки даже в сумерках насквозь без пенсне видит. Живо скумекает, что к чему, и брякнет в вышестоящую организацию, что мы ему голову морочим… Что тогда? Тогда считай, что карта твоя бита и победа за жильцами. Но если ты хорошо соображаешь, то победа их будет не окончательная. Потому что ты тут же срочно соберешь жэковскую комиссию под руководством главного инженера и вы быстро составите акт, что, мол, трубы все перержавели и их давно пора менять. Дальше все пойдет как по писаному. Через пару недель пригонят экскаватор и по твоему плану, напрямки через клумбу с цветочками и чуть правее — через детскую площадку, пророют глубокую траншею. Жильцы обрадуются, что дела их пошли, хотя им и очень жалко будет клумбы и детской площадки. Но радость их будет, прямо скажу, преждевременной, поскольку затем окажется, что новых труб нет, так что укладывать в эту самую траншею буквально нечего. А пока трубы еще поищут, ты будешь продолжать спокойно загорать под лучами осеннего солнышка или готовиться к уборке яблок. Но и в этот момент может случиться непредвиденный подвох: трубы вдруг найдутся на складе, где ты их чисто случайно прикрыл подручным шурум-бурумом. Однако ты прежде времени не переживай — береги нервные клетки. Ведь надо еще найти, кто будет эти трубы укладывать, а главное, как их уложить, если под твоим чутким руководством траншею прорыли в аккурат поперек нужного направления. Пока там начальство со всеми этими проблемами будет разбираться, глядишь, и осень кончится, а с ними твой отдых и разные садово-огородные дела. Даже первые снежинки в воздухе закружат. Вот тут-то и наступит самое время к ремонту приступать. Если по секрету, то дело это не очень уж и сложное — придется лишь заварить трубы в тех самых трех местах, где ты их, сердешных, рванул методом опрессовки. На это потребуется от силы пара часов, считая перекуры… И горяченькая водичка — вот она, нате — получайте, уважаемые жильцы, неизвестно, чего вы волновались и портили нервы себе и людям!.. Траншею ту, что поперек, зарывать не спеши. Во-первых, есть надежда, что в нее тот самый одуванчик, из бывших, бог даст, загремит. А во-вторых, ее все равно снегом засыплет, так что будет полный порядочек. При условии, конечно, если бачок у тебя на плечах работает как надо.