Смотря по обстоятельствам - Константин Берегов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У регистратуры поликлиники, несмотря на ранний час, его уже ждала очередь. А когда он заикнулся, чтобы его пропустили вне очереди, как проглотившего гвоздь, какой-то дядя с фурункулом на носу произнес: «Закусывать нужно пирожками, а не гвоздями».
Дальше все было, как в плохом сне или хорошем фельетоне. Добравшись до окошка регистратора, он выяснил, что надо было взять с собой паспорт. Сбегав за паспортом, он узнал, что его районная поликлиника находится совсем в другом месте. В другой поликлинике очереди не было. Он сунулся в окошко регистратуры, но талон ему дали не к хирургу, а на флюорографию, чтобы убедиться, не болен ли случайно туберкулезом.
Когда Жмодкин ввалился наконец в кабинет хирурга, ему сообщили, что врач срочно уходит на совещание по проблемам борьбы с непроизводительными потерями времени в неотложной хирургии. И вернется, конечно, не скоро. Тут у Жмодкина потемнело в глазах, и он отправился домой… умирать.
Однако прежде он решил описать, что с ним сотворили бюрократы из поликлиник № 1 и № 2. Положив перед собой чистый лист бумаги, он собрал последние силы и полез в портфель за ручкой. Поискал ее и вдруг вскрикнул от боли и радости. Палец его напоролся на гвоздь! Тот самый! Колотье под ложечкой затихло.
Жмодкин поуютнее уселся в кресле и, волнуясь, как когда-то над первым в своей жизни сигналом, аккуратно вывел:
«Главному врачу поликлиники № 1, копия — главному врачу поликлиники № 2.
От всей души благодарю вверенных вам бюрократов за спасение моей жизни. Если бы не они, лежать бы мне сейчас на операционном столе…»
И впервые подписался полным именем.
Владимир Иванов
МАРАФОН
Афанасий Грачев, житель южного города, из видов спорта признавал только бег до магазина, когда заканчивалась торговля вином.
— Бросай пить, — говорили ему.
— Дудки! — отвечал Грачев. — Только телеграфный столб не пьет, у него чашечки книзу.
Как-то перехватив лишнего, Афанасий забрался в трубу строящегося рядом с его домом газопровода и там уснул. Сварщики не заметили Афанасия и соединили смежные участки газопровода.
Проснулся Грачев в кромешной тьме. Решив, что он дома, долго щупал стенки трубы.
«Чертовщина какая-то, — подумал он, — была комната квадратной, а стала круглой. И стены почему-то железные…»
Ему стало жутко. Афанасий побежал на четвереньках, вроде бы навстречу счастью, все еще веря в свою звезду. Потом остановился и снова ощупал стенку. Выхода не было.
«Труба дело! — решил он. И тут его осенило: — Труба и есть. Газопровода. Мать честная! Как же я сюда попал?»
Несчастный пытался определить, в какой стороне он находится, но безуспешно. Чтобы опохмелиться, нужно было преодолеть сотни, а может быть, тысячи километров, хотя магазин был где-то рядом. В такую ситуацию он попал впервые.
День за днем Грачев испытывал волю к жизни. Бежал и бежал. Когда выбивался из сил, то ложился на дно трубы и с тоской думал о красном портвейне за один рубль восемьдесят копеек.
Тогда словно какая-то неведомая сила поднимала его и несла вперед. На четвертые сутки Грачев столкнулся с бегущим навстречу человеком.
— Федя! — представился тот. — Скажи, друг, где магазин?
— На востоке, — неопределенно махнул рукой Афанасий.
— А где есть восток?
— Напротив запада, — уточнил Афанасий.
— Ясно! — сказал Федя. — А год нынче какой?
Грачев посчитал на пальцах.
— Если считать от выхода постановления об ограничении продажи напитков…
— Нашей эры? — переспросил Федя.
— Нашей, — подтвердил Афанасий.
— Ну, бывай, — попрощался Федя и ушел в ночь.
На десятые сутки показался конец, трубы и Грачев услышал голоса. Разговаривали на не понятном ему языке.
«Мать честная! — подумал Грачев. — Никак за границу попал. Во Францию или Англию. Без документов. Ну, брат, теперь пропал…»
Грачев прислушался. После каких-то гортанных звуков до него донеслось:
— Ноль пять не принимаем, нет тары.
— Свои! — закричал Грачев и вылез из трубы, по-собачьи отряхиваясь и поднимая вокруг себя облако ржавой пыли.
Он огляделся. Высоко в небе полыхало полярное сияние.
— Вот это драпанул, чуть не до самого полюса! — Грачев восхищенно посмотрел на свои стоптанные руки.
— Братцы! — обратился он к людям. — Душа горит. Где у вас тут винный магазин?
— Винный? — удивились те. — Нет у нас винного магазина. Сухой закон у нас. Бутылки вон из-под лимонада сдаем.
Грачева это потрясло. Он представил себе, как будет жить дальше, если останется здесь. Приходя с работы, помогать жене по дому, смотреть телевизор, читать книги, посещать музей, ходить в театр…
Безотчетный страх перед такой жизнью овладел Грачевым. Он трудно вздохнул и нырнул обратно в трубу…
ДУСЬКИН СОН
О пользе сна вроде бы и говорить не стоит. Наукой это доказано. Хорошо выспавшись, со свежей головой, мы можем весь день успешно готовить себя к последующему сну. Но как выспаться хорошо? Какой сон наиболее приятный и в каких условиях? Вы скажете: «Обычный — дома на мягкой постели, под чистым бельем, под размеренное тиканье будильника».
А я считаю, что самый приятный сон бывает тогда, когда спать нельзя, не разрешается. А это бывает где? На работе. Дома и дурак выспится. А вот попробуйте спать в рабочее время в присутствии шефа, который неустанно сверлит вас руководящим взглядом. В такой обстановке надо научиться спать с открытыми глазами и в то же время сквозь сон разговаривать с шефом. Это трудно, но достигается тренировкой. Вы смотрите на него и, к примеру, на его вопрос: «Почему в проекте фундамент здания оказался над крышей?» — отвечаете:
— Трудимся без сна и отдыха.
Вы говорите, а он и не подозревает, что вы в этот момент спите. Как-то сквозь сон слышу:
— Что это вы, Дуськин, вращаете глазами, как таракан после обработки хлорофосом?
А мне привиделось, будто меня лишили премии за то, что я уснул на работе.
— «Не имеете такого права!» — кричу.
— Какого еще такого права, Дуськин? — интересуется шеф.
Я тут встряхнулся, черкнул пером по бумаге и говорю:
— Послышалось вам, Петр Петрович, не права, а нрава. Нрав, то есть характер, у вас хороший. Жалеете людей, не лишаете премии по пустякам.
Но, скажу я вам, самый трудный — это период глубокого сна. Не каждый может выдержать, не каждый. Железная воля нужна! Признаюсь, придавил меня этот глубокий сон на планерке. Отключился совершенно, потерял всякую бдительность. Очнулся, когда шеф тронул меня за рукав:
— Ваше мнение об этом, Дуськин!
О чем речь — понятия не имею, однако не растерялся.
— Это, — говорю, — позволит пробудить инициативу и открыть глаза на наши недочеты.
— Вот и откройте глаза, товарищ Дуськин, — замечает шеф.
Учел ошибку, сделал выводы. Тренироваться стал до самоистязания, только что не спал на гвоздях. Добился того, что в моменты самого глубокого первобытного сна глаза только стекленели. Но тут еще осложнение: храплю я во сне. Однажды шеф говорит:
— Никогда не видел, Дуськин, чтобы на работе храпели вот так, с открытыми и такими нахальными глазами. Да и храп у вас не как у людей, какой-то странный, с визгом. Как будто свинью режут. Сотрудников пугаете.
А сам как-то подозрительно на меня посмотрел. Не знаю, может, и заметил что, но виду не подал. Если начистоту, то сон у меня на работе глубокий, а сновидения, в основном, приятные, потому что имею неплохие отношения с шефом. А это все оттого, что никогда не перечу шефу в период бодрствования:
— Правильно, Петр Петрович. Иначе и быть не может, Петр Петрович.
Вот так и думаю спокойно доспать до пенсии, всего пять лет осталось. Как-нибудь доконаю трудодни. А там уж не до сна будет. Рыбалка, грибы, дачку приобрету. А если повезет — присоединюсь к шабашникам коровники строить.
Владимир Короткий
НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА
Жизнерадостное весеннее солнце играло бликами в стеклах троллейбуса. Феофанов взглянул на часы.
«Девять часов пятьдесят шесть минут. Ольга не любит ждать».
Троллейбус застрял на перекрестке…
Закрывшись газетой, Оля пристроилась в очереди за ананасами и внимательно наблюдала за киоском «Союзпечать», у которого ее должен был ждать Феофанов. Ровно в десять он выпрыгнул из подошедшего троллейбуса и, расталкивая всех огромным портфелем, занял пост. Ольга дала возможность Феофанову перевести дыхание, подождала для приличия минут двадцать, пока подошла ее очередь, купила два ананаса и направилась к Андрею.
