Смотря по обстоятельствам - Константин Берегов

Я улыбаюсь, мне улыбаются. Просят пойти в кассу и выбить на нужную сумму чек. Затем меня приглашают в склад при магазине. Показывают не десятки, а сотни импортных джинсов. На выбор. А хочешь зимнюю резину для «Жигулей»? И я спокойно выбираю. Никто у меня не рвет из рук дефицит. Никто на меня не кричит, что я копаюсь, как сытая обезьяна в бананах. Никто мне не напоминает, что магазин закрывается. Наоборот, специалисты мне подсказывают дефекты вещи. Советуют взять именно эту, а не ту. Затем мне покупку либо заворачивают, либо грузят на машину.

Я говорю: «Спасибо». Мне говорят: «Приходите к нам еще».

Забыл сообщить одну деталь. Перед тем, как вести разговор с заведующей секцией, захожу к директору магазина и подаю ему записку от своей жены, которая работает начальником городского управления торговли. Мило, вежливо, культурно…

ВМЕСТО ДУЭЛИ…

Раньше было так. Если тебя кто на балу ненароком толкнул или вслух сосчитал на лице дамы твоего сердца веснушки — становись к барьеру. Обида смывалась кровью. Эти поединки происходили в присутствии болельщиков. Их тогда называли секундантами.

Сегодня стрельба из пистолетов по людям — пережиток прошлого. Да и за хранение огнестрельного оружия по головке не погладят. Но ведь обиды никто не отменял. А рыцарский дух… куда его денешь?

…На днях позвал меня начальник отдела и говорит:

— Я знаю, что в рабочее время вы часами играете в «балду», а в заявлении на квартиру записали не живущую с вами тещу. Второго ребенка рожать не собираетесь, но тем не менее идите в профком и получайте ордер…

Я побледнел от обиды и… говорю:

— Большое спасибо, Пал Палыч!

Благословив на получение ордера, председатель профкома пояснил:

— Квартиру вы получаете только потому, что у нас в институте больше нет нуждающихся. Сами понимаете — не сдавать же ее обратно горисполкому…

Побагровев, я… поблагодарил.

Отдел у нас большой — человек двести. Но друг про друга мы знаем буквально все: и кто с кем ездит в дом отдыха, и что у человека сегодня на ужин. За спиной через три стола громкий разговор обо мне ведет старший инженер по новым идеям Лидия Степановна:

— Везет же этому проходимцу. А говорят, всего четыре класса образования имеет. Диплом за бочку самогона купил. Прикатил в институт бочку — ему диплом прямо на бочке и выписали. Конечно, сам не просыхает. Как по женской части? По трем исполнительным платит. А четвертая брошенная жена с пятью малютками союзный розыск объявила…

Когда я обернулся, Лидия Степановна, показав белоснежные зубы, сказала:

— Поздравляю с трехкомнатной квартирой, Михаил Павлович.

Задрожав, будто через меня пропустили ток высокого напряжения, я… ответил лучезарной улыбкой.

На обед мы пошли с Виталиком из отдела информации. С ним мы старые приятели: в свое время ездили со студенческими отрядами, занимались в студии живописи при Дворце культуры, имели постоянные места в концертном зале. Правда, Виталик все это давно забросил, увлекся походами по ресторанам.

— Не запирайся, старик, не запирайся, — сказал мне Виталик. — Я располагаю железными сведениями. Молодец, что старую квартиру загнал за шестьсот. Если бы она была не на седьмом этаже, а пониже, можно сорвать и больше. Ну, и шестьсот на дороге не валяются. Да еще, как мне известно, ты ходишь по детским садикам с фотоаппаратом, продаешь фотокарточки по трояку. Симпатизирую предприимчивым людям.

От слов Виталика я подавился костью. На глазах у меня навернулись слезы. Но, взяв себя в руки, я пообещал повести Виталика и его невесту Люсечку в ресторан.

Всему, однако, бывает конец. Когда звонок подвел черту трудового дня, наш отдел дружно устремился на троллейбусную остановку. Лучшей обстановки для мести не придумаешь.

В троллейбусе яблоку негде было упасть. И я пошел… на сближение. Не теряя времени, трижды наступил на зеркальные туфли начальника отдела. Естественно, трижды извинился. Но что ему мои «мерси», если он ехал в театр?

Председатель профкома дал мне пятачок и попросил оторвать билет. Я оторвал, но подал ему старый билет, который у меня остался от вчерашней поездки. При выходе из троллейбуса нашего профсоюзного лидера задержали контролеры, оштрафовали на рубль и сфотографировали для витрины «Вот они, городские зайцы».

Лидия Степановна в рабочее время любит ходить по магазинам. В тот день она несколько часов провела в соседнем гастрономе и купила три десятка диетических яиц. Покупка была тщательно завернута в ватман и покоилась в голубой сетке-сумке, с которой, как говорит Лидия Степановна, она не расстается даже ночью. И тут троллейбус резко затормозил, люди подались вперед, а я, будто не сумев сохранить равновесия, сплющил сетку Лидии Степановны.

В ресторане было шумно и дымно. Желая блеснуть перед Люсечкой, Виталик пил дармовую водку фужером. А я подливал. Вскоре он стал называть меня Геной, а свою невесту — Викой. Когда после перерыва заиграл оркестр, Люсечку-Вику на танец пригласил один из многочисленных гостей. Видимо, поддавшись уговорам нового знакомого, Люсечка на минуту присела за стол усатых южан да так до конца вечера и осталась в их компании..

Когда мы выходили из ресторана, разобиженный Виталик показал швейцару дулю и назвал его Песталоцци. Тот обиделся, моргнул дежурившему возле выхода сержанту милиции, и мой приятель поехал смотреть сны в казенный дом.

На следующий день меня к барьеру никто не потребовал, по тем не менее прозвучал главный выстрел. Нет, нет, кровь не пролилась. Мне сказали, чтобы я передал ордер на квартиру Люсечке, которая собралась выходить замуж за красивого усатого юношу, у которого в нашем городе нет ни родных, ли знакомых…

Людмила Федоренко

КАКИЕ МЕЧЕТИ В СТАМБУЛЕ!

Дима окинул взглядом накрытый стол. «Моя вечно занятая жена постаралась», — хмыкнул он удовлетворенно. Проверил иллюминацию. В полумраке комнаты загадочно светились елочные гирлянды. Серебрилось в бутылке шампанское.

Дима всей грудью вдохнул тревожный запах хвои и снял телефонную трубку.

«Все-таки здорово жена придумала: никаких компаний, Борис с Леной и мы». Он зажмурился, вспомнив последний институтский бал. «Как же давно это было. Пятнадцать лет! Не верится даже… А Ленка совсем не меняется. Ездит в турпоездки по заграницам, это у нее хобби. Борис — начальник цеха. Ну как же! Он еще в институте курсовые самый первый сдавал. А тут уже четвертый НИИ меняешь: то тема не та, то начальник не тот. Зато жена довольна своей журналистикой. Не поймешь, правда, когда отдыхает. Да-а-а-а».

Дима набрал номер телефона.

— Лена, ты? Ждем. Что? Бориса нет? Ну, приходи одна. К двенадцати-то он явится.

Осторожно положил трубку, и нежная мелодия воспоминаний зазвучала в ушах. Перед ним возник их огромный институтский зал, в углу нахмуренный Борька, а он с Леной кружится в вихре вальса. Затем сияющая Ленка в отблесках бенгальских огней прижимает к груди игрушечного Мишку — приз за лучший танец. Тогда им было по двадцать два — и жизнь за институтским порогом казалась блестящим фейерверком.

Неожиданно раздался звонок, Дима кинулся к двери — на пороге стояла Лена.

— Таня! Гости! — он помог Лене снять дубленку. — Ну, мадам, ты великолепна, как всегда.

— Бориса ждать не будем, — Лена повелительно взглянула на Диму, — подойдет! Для него главное в жизни — план, никаких интересов больше.

В комнату вошла Таня.

— С Новым годом! — Лена театрально чмокнула ее в щеку. — Читаем, читаем твои статьи. По-моему, на дверях этой квартиры уже табличку можно прибивать, что здесь живет такая-то. Не жалеешь, что ушла от нас с третьего курса в университет?

— Дима, — Лена повернулась к нему, — и ведь фамилией своей подписывается. Тебе это как?

— Не примазываюсь к чужой славе, — буркнул Дима.

Таня улыбнулась.

— Каждому свое. А ты побывала в международном круизе?

— Да, — Лена подошла к елке. — Ты знаешь, какие мечети в Стамбуле! — она посмотрела на зеленые ветви с невысказанной болью.

— Успокойся, — сказала Таня, — садись за стол, побывала, и хорошо.

— Не могу больше жить по-прежнему! — Лена отчаянно звякнула вилкой. — На дизель-электроходе четыре бара и всю ночь работают…

— Бери салат, — вздохнула Таня, — селедку под шубой. Да, знаешь новость? Семеновы машину купили. А сейчас ремонт в квартире делают. — Семеновы были их институтские сокурсники.

— Не хочу никакого ремонта! — упрямо заявила Лена. — Противно! Надоела такая жизнь! Муж каждый день с работы приходит в девять… — И Лена яростно куснула пирог с грибами. — План у него в цехе, видите ли! Начальником стал. Как выжатый лимон каждый день. А какие в Греции мужчины!.. — Она мечтательно отбарабанила мотив сиртаки.