Смерть в поварском колпаке - Ванесса Рубио-Барро

– Звезды – показатель престижности. Как в отелях: от просто комфортабельных до элитных. Существуют, кстати, и другие классификации, например, «Го и Мийо»[22], от одного до пяти колпаков.

– Колпаков… как у…

– Да-да, как у поваров, поварских головных уборов, иначе говоря.

– Комиссар взял лист бумаги и записал то, что рассказала ему Лора. Затем он стал размышлять вслух:

– Странно, все-таки. Колпак лежал на груди, скрывая рукоятку ножа. Похоже на автограф убийцы, не так ли?

– Да, странно, но не представляю, что это означает.

– В любом случае спасибо вам за ценную информацию. Осталось только напечатать ваши показания.

После недолгих колебаний, пытаясь определить по лицу Трана, как далеко ей позволено зайти, Лора все же решилась:

– Могу я тоже задать вопрос? Вам известно время, когда погиб Жюльен?

– На теле жертвы был символ награды. Почему? – вместо ответа продолжил рассуждать комиссар.

– Интересно, дошла ли все-таки до него хорошая новость – о третьей звезде?

Комиссар откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Только сейчас, кажется, он осознал удивительную иронию судьбы: посвятить всю жизнь одной цели и так и не узнать, что ты ее достиг.

8

– Госпожа Гренадье скоро будет, подождите, пожалуйста.

Девушка-хостес нарочито томным жестом, который она, вероятно, считала соблазнительным, указала на красный велюровый диван. Затем, демонстративно положив ногу на ногу, села и сняла телефонную трубку.

– Журнал «Кулинарные радости»! Слушаю!

Давид Бенайя подошел к металлической стойке, взял первый попавшийся номер журнала, пристроился в углу дивана и, слюнявя палец, начал небрежно перелистывать страницы. Взгляд его задержался на подборке статей, посвященных лионским кабачкам, где он сразу узнал на фото своего бывшего приятеля, который рекламировал торт пралине. Секретарша откровенно пыталась привлечь внимание посетителя: то и дело взбивала волосы, якобы записывая что-то в журнал, покашливала, бросала красноречивые взгляды в его сторону, но молодой человек никак на это не реагировал.

Когда Лора спустилась в приемную, он как раз изучал отзывы подписчиков, заинтригованный письмом из Амьена, в котором одна из постоянных читательниц уведомляла редакцию, что не все пикардийские блюда подходят для готовки в микроволновой печи.

– Простите, что заставила вас ждать, у меня была срочная встреча.

Давид встал, поприветствовал Лору крепким рукопожатием и прошел вслед за ней в свободную представительскую.

– Здесь нам не помешают, – сказала она, плотно закрыв за собой дверь.

Они сели рядом за круглый стол, развернув стулья так, чтобы можно было разговаривать, не рискуя свернуть себе шею.

– Сегодня утром я позвонила Эрме[23], там свободных мест нет. Но, учитывая ваш послужной список, при появлении вакансии… А пока я хочу сделать вам одно предложение, вернее даже не одно, а два.

Давид молчал, сцепив руки в замок, чтобы скрыть волнение.

– Я пойму, если вы откажетесь, но опыт может быть интересным, – продолжила Лора. – Знаю, что вы добились большого успеха, работая с шоколадом, что это ваш конек.

– Откуда вы узнали?

– Мне много чего рассказывают… И потом, Жюльен не скупился на комплименты, когда говорил о вас.

Бенайя весь напрягся и часто заморгал.

– Похоже, вас это удивляет? – произнесла Лора, заинтригованная его реакцией.

– Вы правы. Ну как объяснить? Вернее… я не сомневаюсь, что он понимал, сколько мы для него делали, что эти три звезды – и наша заслуга тоже.

– Истинная правда. Вознаграждены были усилия всей бригады, – подтвердила журналистка.

– Ужасно все-таки, что Жюльен так и не смог войти в ранг посвященных, – почти прошептал Давид, словно говорил сам с собой.

– Кажется, атмосфера в коллективе в последнее время была далеко не радужной, – осмелилась произнести Лора, оставив дипломатию.

– Кто вам сказал?

– Слышала. Ходили такие разговоры.

Она посмотрела ему прямо в глаза, чтобы сразу заметить, если он солжет.

– Обстановка на самом деле изменилась к худшему, – признался он. – Жюльен становился раздражительнее с каждым днем: понятно, конечно, ведь забот прибавилось, плюс этот проект, который все труднее было тянуть. Никто из нас уже давно не улыбался.

– А как шли дела у вас, вы ладили с патроном?

– Я – это особая статья. Вот уже восемь месяцев, нет, чуть больше – десять, как наши отношения стали заметно прохладнее. С момента выхода его книги.

– Какой книги? Вы говорите о «Романтическом ужине Жюльена Вильдье»?

– Да нет, причем здесь это дерьмо, уж простите… я говорю о той, что о десертах: «Жажда завершения»[24]. Название средненькое, а вот попотеть над ней пришлось. Сначала я вроде как считался помощником, но быстро сообразил, что на меня падет основной груз.

– И всё, что в ней, придумали вы?

– Из пятидесяти рецептов ему принадлежали три, остальное – мое. Организация съемок тоже была моей обязанностью, я пахал как негр вместе с дизайнером и двумя фотографами.

– Да это же колоссальный труд! Ведь работа в ресторане по-прежнему была на вас?

– Я выдохся, признаюсь, но решил идти до конца. И все ради того, чтобы увидеть свое имя на последней странице среди благодарностей… крохотными буковками, не больше этого.

Давид соединил большой палец с указательным, словно собирался раздавить муравья.

– Мне ничего об этом не известно, – Лора была поражена. – А мы-то поддержали его великолепной хвалебной статьей сразу после выхода книги! Будь я в курсе, уверяю вас…

– Забудьте! – отрезал Давид. – Не стоит труда. С Жюльеном всегда бывало так. Когда я ему об этом сказал, он ответил, что виновато издательство, мол, выставило свои условия. Якобы он собирался взять меня в соавторы, но не получилось из-за навязанного ему договора. Откровенное вранье. Короче, запудрил мне мозги.

– И правда, все это шито белыми нитками, – согласилась Лора.

– А после, когда я ему понадобился для телепередачи, чтобы внести «сладкую нотку», по его выражению, я спокойненько дал ему понять, что он может утереться.

– Неужели и на телевидении у него был свой проект? – Зелено-карие глаза Лоры широко раскрылись от удивления.

– Не знаю, на каком канале. Не интересовался. Энзо просветит вас лучше. Последние месяцы они были с шефом не разлей вода.

– Кажется, мне удалось найти ему работу сомелье в хорошем месте. Жду ответа.

– Не парьтесь из-за него; этот – выплывет. Он не из тех, кто спит на ходу. Сейчас Энзо подменяет шеф-бармена, взявшего отпуск из-за болезни, в Луврском отеле.

– Как, уже?

От этих новостей Лора почувствовала себя так, словно ее ударили по голове чем-то тяжелым. Она замолчала, сложила руки в молитвенном жесте и поднесла их ко рту, едва дыша сквозь пальцы. Придя наконец в себя, она обратилась к Давиду, и голос ее звучал по-прежнему твердо.

– Вернемся к моим предложениям. Первое касается интересной и перспективной работы у известного парижского шоколатье Патрика Роже.

Давид молчал, и Лора была разочарована тем, что он не проявляет никакого интереса.

– Вы о нем слышали, надеюсь?

– Естественно, он – один из лучших, и я вам очень благодарен. Только вряд ли я соглашусь. Очень жаль, но Патрик Роже – это вершина, он великий мастер. Вам приходилось видеть его скульптуры из темного шоколада? Просто чудеса! Нет, честно, я не чувствую себя на высоте, ведь знаменитыми шоколатье или кондитерами не становятся по мановению волшебной палочки. Это совсем другое.

– Как хотите, ваша скромность делает вам честь, Давид.

– Не поймите превратно, но я преклоняюсь перед теми, кто всю жизнь посвятил своему делу. Мне нравится работать с шоколадом, и кое-чего я добился, комбинируя темный, молочный и белый. Но настоящие творения из како-бобов – это нечто иное.

– Тогда тем более не стоит отказываться от моего второго предложения. Я поговорила с моим ответственным секретарем, и она пришла в восторг от этой задумки.

Бенайя вновь занял оборонительную позицию, вытянулся в струнку, тонкие пальцы нервно застучали по краю стола.

– Наша страничка «Сладости» нас не совсем устраивает. Мы считаем ее самым слабым звеном в журнале. Не один энтузиаст брался за дело, но ничего не получается. Слишком много публикуется избитых рецептов, опостылевших домашних пирогов, всем известных десертов…

– Знаете, именно с этих домашних рецептов я и начинал свой путь в кондитерском деле, – прервал ее Давид, внезапно расслабившийся. – Моя бабка Эстер делала лучшие в городе «рожки газели», а уж о печенье «макрут» моей матушки и говорить нечего.

– Многие знаменитости рассказывали то же самое, – подтвердила Лора. – По их свидетельству, своими корнями подлинное мастерство всегда уходит в детские впечатления. Для этих людей воспоминания значили ничуть не меньше, чем профессиональный опыт.