Гении Барсума - Эдгар Берроуз

Такие мысли будоражили меня, пробуждали мою гордость, и я решил: если не погибну, спасаясь сам, то сделаю все, чтобы спасти девушку. Во мне все теплилась мысль, что эта девушка — Санома Тора, ради которой я готов пожертвовать всем, даже жизнью.

Стало совсем темно. Я приложил ухо к двери. Внизу было тихо и я решил, что обезьяна покинула свой пост. Может, она просто спустилась ниже и там ждет меня? Ну что же, значит битвы не избежать. Я вытащил пистолет из кобуры и начал отодвигать засов. И тут я услышал шум — обезьяна была совсем близко.

Я замер. Что же делать? Если я открою дверь, по всей вероятности, меня ждет гибель. И какая польза от моей гибели этой несчастной пленнице? Ведь у меня есть еще один выход — не самый простой, наверняка очень опасный, но все же выход — я могу попытаться спуститься по стене башни. Шанс на спасение в этом случае даже больше, чем если я открою дверь.

Я подошел к окну и посмотрел на город. Была кромешная тьма, и я ничего не увидел. Откуда-то из темноты доносился рев тотов. Вероятно, там устроились лагерем зеленые воины. Снова над холмами пронесся рык бенса, вышедшего на охоту. Я сел на подоконник, свесил ноги наружу, перевернулся на живот и соскользнул вниз. Держась обеими руками, я нащупал носком углубление в стене. Надо мною висит черно-голубая бездна, усеянная звездами, подо мною лежит черная пропасть. Я взглянул вниз. Казалось, что меня отделяют от земли всего футов сто пятьдесят. И все же, если я сделаю неверное движение, если у меня сорвется рука или нога, меня ждет неминуемая смерть.

При свете дня все трещины в стене казались глубокими, а сейчас… У меня было ощущение, что я ползу по гладко отполированной скале. Пальцы рук одеревенели. Ноги отчаянно искали хотя бы малейшую опору. Каждое мгновение я прощался с жизнью, но как только я находил хотя бы маленькую трещину, надежда снова возвращалась ко мне.

Распластавшись на стене, я отдыхал, а, когда немного приходил в себя, снова начинал спуск. Так, поминутно прощаясь с жизнью, я спускался дюйм за дюймом. Проползая мимо окон, я старался производить как можно меньше шума, чтобы обезьяна не услышала меня.

Еще никогда в жизни я не чувствовал себя таким одиноким, как в эту ночь, когда я спускался по каменной стене древнего маяка. Даже надежда покинула меня. Ладони и пальцы мои кровоточили, ногти обломались. Как они держали мое тело, я до сих пор не знаю. Единственное, за что я тогда благодарил судьбу и благословлял предков, так это за тьму, окружавшую меня, так что я не мог видеть под собой зияющую бездну. Но зато я не мог понять, сколько мне осталось спускаться до земли, а взглянуть вверх, на чернеющий силуэт башни, я боялся, из страха потерять равновесие.

И все же я был гораздо ближе к земле, вернее, к крыше дома, чем предполагал. И тут я неосторожно царапнул ногами по стене. В мертвой тишине этот звук показался мне раскатом грома. Я понимал, что его может услышать обезьяна в башне, и мог только надеяться, что в ее мозгу этот звук не ассоциируется со мною.

Но у меня не было времени для сомнений. Я продолжил спуск с удвоенной скоростью. До меня донесся шум из башни: что-то огромное и тяжелое быстро спускалось по лестнице. «Может, это просто слуховая галлюцинация, — подумал я, — ведь мои нервы напряжены».

И вот мои ноги коснулись крыши.

Я вздохнул с облегчением, но это облегчение было очень недолгим. Почти мгновенно я понял, что шум, доносившийся до меня из башни, не был галлюцинацией: огромная белая обезьяна выскочила из дверей в десяти шагах от меня.

Она бросилась вперед без единого звука, видимо, не желая делить трапезу со своими сородичами. Я был с ней солидарен в этом и выхватил меч, а не пистолет. Я казался беспомощным жалким карликом по сравнению с этой громадиной, воплощением тупой жестокости.

Только ловкость и быстрота реакции спасли меня от объятий обезьяны. Длинные могучие руки уже протянулись ко мне, но я успел одним ударом обрубить кисть и тут же отпрыгнул в сторону. Обезьяна бросилась ко мне, но она была не слишком проворна, и я вонзил меч в ее тело. Дикий крик ярости и боли вырвался из ее груди. Она снова ринулась на меня, однако потеряла равновесие; попыталась удержаться на крыше, но тщетно. Вскоре снизу донесся глухой удар тяжелого тела о землю.

Испугавшись, что крики привлекут сюда других обезьян, я бросился бежать к северному краю крыши, где, как я заметил днем, мог, прыгая на прилегающие крыши более низких зданий, спуститься на землю.

Над горизонтом поднялся холодный Хлорус, Призрачный свет пролился на город, и я увидел крыши внизу. Мне пришлось прыгать с большой высоты, но все же это было безопаснее, ведь в доме я мог столкнуться с другими обезьянами. Соскользнув с края крыши, я на мгновение повис на руках, а затем отпустил их. Падение было долгим. Думаю, что на вашей планете с большей силой тяготения, этот прыжок не прошел бы мне даром, но здесь, на Барсуме, со мной не произошло ничего серьезного. Затем я спрыгнул на следующую крышу, затем еще на одну и вскоре был на земле.

Если бы я не видел девушку-пленницу, я тотчас же направился бы на запад, в дикую пустыню, несмотря на опасность нападения бенса. Но сейчас моя совесть заставляла меня сделать все, чтобы освободить несчастную, попавшую в лапы этих жестоких и безжалостных дикарей.

Держась в тени зданий, я бесшумно продвигался к центральной площади, откуда доносился рев тотов. Она находилась на расстоянии доброго хаада от набережной и мне пришлось пересечь несколько улиц. Наконец я добрался до площади, уверенный, что никем не был замечен.

В окнах одного из зданий я заметил свет. Однако я не осмелился пересекать площадь при свете луны и стал пробираться туда, укрываясь в тени домов. Вскоре я добрался до здания, где остановились зеленые. Прямо передо мной было низкое окно, ведущее в комнату, соседнюю с той, откуда доносился разговор воинов. Я внимательно прислушался. В комнате было тихо. Я осторожно протиснулся в окно и очутился в полной темноте.

Проходя на цыпочках к двери, откуда я мог заглянуть в соседнюю комнату, я внезапно замер: моя нога коснулась чего-то теплого и мягкого. Рука моя потянулась к мечу, когда я ощутил движение чьего-то тела в темноте.

Глава IV. Тавия

В жизни каждого человека бывают случаи, когда он вдруг обнаруживает, что его действиями руководят какие-то внешние силы, не подчиняющиеся его сознанию. Иногда это называют рукой провидения, иногда высказывают гипотезы о существовании какого-то загадочного шестого чувства, которое мы находим у себя. Но факт остается фактом: этой ночью я стоял в темной комнате древнего дворца покинутого города и не вонзил свой меч в мягкое тело, шевельнувшееся возле моих ног, хотя в моем положении это был бы самый разумный поступок. Я прижал острие меча к этому мягкому теплому комочку плоти и прошептал одно слово:

— Тихо!

С тех пор я тысячу раз благодарил тени предков, что не подчинился вполне естественному инстинкту, так как в ответ я услышал тихий шепот:

— Не убивай меня, красный человек. Я пленница и принадлежу к твоей расе… — это был шепот девушки.

Я опустился на колени, быстро ощупал ее и обнаружил, что ее руки и ноги стянуты кожаными шнурами. Я быстро разрезал их.

— Ты одна? — спросил я ее, помогая подняться на ноги.

— Да. Они в соседней комнате. Они играют на меня, чтобы решить, кому я буду принадлежать.

В соседней комнате послышался шум.

— Они идут, — с ужасом сказала она. — Нам нужно уходить отсюда.

Я взял ее за руку, подвел к окну, через которое проник в дом, но к счастью мы не успели вылезти, так как из главного входа дворца вышел зеленый воин. Очевидно, то, что мы слышали, было звуками его шагов.

— Есть другой выход из этой комнаты? — спросил я.

— Да, напротив окна есть дверь, ведущая в коридор. Она была открыта вначале, но потом зеленые воины заперли ее.

— Скорее всего нам нужно уходить через дом, — сказал я. — Идем!

Ощупав стену напротив окна, я быстро обнаружил дверь. С большой осторожностью, стараясь не произвести ни малейшего шума, я отодвинул засов и открыл дверь. Больше всего я боялся, что заскрипят древние петли. За дверью находился коридор, темный, как пучины Омина, и я повел по нему девушку, крепко держа ее за руку. Мы прошли возле двери, за которой веселились зеленые, и пошли дальше. Черная тьма окружала нас. Но вот впереди забрезжил слабый свет. Мы подошли ближе, и я увидел, что это — свет из открытой двери, ведущей в комнату. Из этой комнаты дверь вела на улицу. Я хотел пройти дальше и спрятаться где-нибудь в дальних комнатах дворца, но мое внимание привлек рев тота.

Я хорошо знал этих животных, используемых в качестве ездовых, а Тарс Таркас научил меня и некоторым особенностям езды на этих свирепых громадинах.