Неуправляемая, или Неделя вне дома - Эверест Правдин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Понимаю. – вздохнула я – Ну ладно, спокойной ночи. А то не выспимся, у вас тут все ранние пташки.
– Особенно вот этот человек. – Саня кивнул в сторону комнаты Оксаны. Я улыбнулась.
– Это самая ранняя и правильная пташка.
– Да, это точно, правильнее некуда! Ладно, спокойной ночи! – мы обнялись и разошлись.
Спала я опять в комнате Оксаны. Когда я пришла туда, кровать была уже расстелена. А Оксана, посмотрев на меня свысока, спросила:
– Слушай, как ты можешь общаться с этим дуриком? – понятно, она имела в виду своего брата.
– Очень просто. – ответила я, едва сдерживая злость. – Я со всеми могу общаться. – вот это я соврала, так соврала! На самом деле как раз наоборот: очень с немногими могу общаться.
– И тебе с ним нравится ходить? – спросила она с пренебрежением.
– Да.
Оксана пожала плечами:
– Ну ладно, спокойной ночи. – Она это таким тоном произнесла, который ещё годится для «Я тебя убью», но не для «Спокойной ночи» точно.
– Спокойной.
И, как всегда, я до утра провалялась без сна. Опять думала. Про Лиду, про Саню и много ещё про кого.
А Оксана, садистка, опять меня в девять подняла. А видела, видела ведь, сволочь, что я не выспалась! Она вставала в пять утра, и я ей пожаловалась, что мне никак не заснуть. А она в ответ: «А ты перестань всякое себе надумывать и захочешь спать!» Помогло. Ещё два часа провалялась без сна.
И опять это садистская зарядка. Нет, я не понимаю: ну да, ты молодец, ты её делаешь, а меня зачем дёргать? Тем более, я к таким нагрузкам не привыкла.
А в двенадцать часов мы с Саней уже были на улице и обсуждали волнующие нас темы.
Он, как и я, мечтал жить один, ведь обалдел от родственников. Если бы я зарабатывала тогда, я бы половину своих денег отдала ему, чтобы он копить на жильё начал. А половину, конечно же, Лиде. Но на тот момент у меня с собой было лишь две тысячи, и то, их я быстро должна была пристроить на подарочки родственникам, у которых я буду ночевать. Сегодня вечером я покидала семью Емельяненко и отправлялась к Ипатьевым. У них я должна была прогостить до субботы. Аня, моя троюродная сестра, очень обрадовалась, узнав, что я собираюсь приехать и упросила тётю Инну оставить меня у них на три дня.
– Я тебе завидую. Ты уйдёшь, а я останусь. – вдруг сказал Саня
– Да я в никуда уйду. Это поверь мне, тоже невесело.
– Всё равно. Ты можешь пойти к родителям…
– И они опять станут орать.
– Да и пусть орут! Я бы предпочёл, чтобы мои орали друг на друга, хотя бы меня трогать не стали бы.
После прогулки всё так и было: я ушла, а Саня остался. Правда, он долго не хотел меня отпускать. То одно вспомнит, то другое, то в одну комнату шмыгнёт, то в другую. Я поняла – время тянет. Ну ладно, подумала, задержусь ещё на некоторое время.
– Ну, давай, что ли, чаю выпьем напоследок. – предложила я. Вы бы видели, как Саня обрадовался!
– Давай, конечно!
Чаепитие у нас растянулось часа на три. Саня всё подливал и подливал мне чая, болтая при этом без умолку. Я понимала, что он не хочет меня отпускать, да и я не горела желанием уходить. Ещё неизвестно, что там у этих Ипатьевых и будет ли кто-то, кроме Ани, нормально ко мне относиться.
Но время подошло к восьми вечера, и я, дабы не волновать родственников, переживающих, что я останусь ещё на ночь (тётя Таня начала весьма нескромно намекать на то, что мне неплохо бы уже убираться), ушла. И что интересно: нормально со мной попрощался только Саня. Оксана холодно меня обняла и ледяным тоном сказала: «Пока», тётя Таня на ходу бросила что-то вроде «До встречи», а дядя даже не вышел. Вежливый.
Когда я стала спускаться по лестнице, вслед за мной выбежал Саня и протянул мне большую шоколадку:
– На, возьми, это тебе. Ты же нам конфеты принесла, вот я и хочу тебя чем-нибудь угостить.
– Спасибо огромное, Саня! – мы обнялись.
– Ты только про меня не забывай, пиши мне! – сказал он на прощанье
– Не забуду, я тебе буду писать, у меня ведь кроме тебя и Лиды никого нет…
– И да, если ты не найдёшь, где переночевать, позвони мне и возвращайся. Я на родственников надавлю, чтоб они тебя оставили. Если всё нормально будет – сбрось смс-ку.
– Хорошо, спасибо тебе за всё!
Мы попрощались.
И вот я опять на улице. Пошёл дождь, противный мелкий косой дождик. Пришлось встать под какой-то козырёк и там звонить Ане Ипатьевой, предупреждать, что я еду.
Глава 4. У Ипатьевых. Труха под позолотой.
Правда, до этой семейки (они жили в центре) мне пришлось тащиться на метро, а там ещё по магазинам шастать, выбирать подарок, не пойдёшь же с пустыми руками в гости. Санину шоколадку я оставила себе, это подарок, и никому я его не дам. Только если Аню угощу.
Полил дождище, как из ведра, и, когда я добралась до Ипатьевых, я была насквозь мокрая.
Мне открыла Аня, поздоровалась и так стиснула в объятьях, что у меня чуть лёгкие не слиплись.
Аня Ипатьева сильно изменилась: когда я её видела два года назад, она была худенькая, бледненькая, а сейчас стала фигуристая, упитанная, ярко накрашенная, в ушах оковалки золота, волосы медного цвета, хотя раньше каштановые были. Что я Вам скажу – раньше было лучше.
– Боже, да ты насквозь промокла! В душ, скорее, а то простудишься! Воспаление лёгких будет! – засуетилась она.
– Ой, сколько раз я промокала, потом прямо на улице высыхала и ничего, а тут сразу воспаление лёгких пророчишь. Вот лучше возьми подарки, это я вам к чаю купила.
– О, спасибо огромное! Пойдём, я тебе покажу, где у нас что, ты сразу в душ иди.
Ну и хоромы у этих Ипатьевых, однако! Одна их кухня больше, чем вся родительская квартира. Серьёзно. В ванной всё чистенько, всё блестит, стоит косметика, сто пудов не дешёвая, всё аккуратно и красиво, как в гостинице. Прямо какой-то душ по-королевски у меня получился.
Я помылась и надела батянины штаны и спортивную кофту на молнии на голое тело. Другой запасной одежды у меня с собой не было.
Аня удивилась, что я так быстро вымылась, повесила промокшую одежду сушить и стала расспрашивать, что у меня да как. Она слушала, но когда я переходила на серьёзные темы вроде проблем в семье, проблем с учёбой и тяжёлых мыслей, из-за которых невозможно спать, она отшучивалась и старалась перевести разговор на другое. Такое ощущение, будто она избегала серьёзных или философских тем.
Пришла Инна Евгеньевна. Вот она как раз стала спрашивать про мои проблемы,
