Пробуждение охотника - Яков Барр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Соня! – спасительница поднялась без моей помощи и уже после протянула мне руку.
— Белая Соня? – зачем-то пошутил я.
— Белая? — не оценила юмора спасительница.
— Ну не рыжая же, — улыбнулся я.
Блондинка посмотрела на меня настолько недоуменно, но я только рукой махнул.
— Проехали. Спасибо, что пришла на помощь.
— Надо выбираться отсюда, потом поболтаем.
— А где мы?
— Это называется «трещина» или «осколок», потом объясню.
Соня подтолкнула к моим ногам крупную дорожную сумку.
— Прикройся, братец. Хорош помидорами светить.
Я и не заметил, как в пылу схватки мое больничное одеяние превратилось в лоскуты. После купания я выглядел слишком сексуально для приличного человека.
В сумке нашлись пара белья, кажется, чистого, джинсы, футболка и кеды. Завершал комплект белый медицинский халат, куда же без него. Одежда выглядела поношенной, но чистой. Только кеды разваливались на ходу. На футболке было нарисовано чудище, чем-то напоминавшее чужого ксеноморфа. Интересно, есть ли в этом мире Ридли Скотт и Кэмерон?
Я смыл с рук и лица кровь и тину, потом влажными руками протер торс, стараясь не слишком намокнуть.
Одежда более-менее подошла по размеру, и я только сейчас понял, как замерз.
— Хлебни, – Соня протянула мне металлическую фляжку.
Я не стал капризничать и глотнул дешевого коньяка.
— И как из трещины выбираться?
— Да просто, — ухмыльнулась Соня.
Моя новая подруга схватила меня за руку, и мы почти мгновенно оказались в больничном коридоре, с которого началось приключение. Мне опять почудилось падение в нору или, если угодно, парение в аэродинамической трубе, но все закончилось быстро, я не успел прислушаться к своим ощущениям.
— Резво сваливаем, — шепнула Соня.
Концерт, устроенный черноволосой певичкой, явно не вызвал большого переполоха. Никто не обращал на нас особого внимания. В моей, уже бывшей палате я заметил спины Фрейда-Марцевича и громилы-полицейского, что навещал меня давеча. Они уставились на пустую кровать как бараны на новые ворота. Я не хотел им мешать и как можно тише миновал опасную дверь.
Белая Соня решительно зашагала по коридору, я старался не отставать. Без особых препятствий мы вышли на парковку и уселись в автомобиль, черный, с незнакомым логотипом, похожий на баварскую трешку или любой другой шустрый седан.
Соня молча вела машину, а я с интересом рассматривал незнакомый город. Нормальная двухэтажная Россия, резные ставни и наличники, деревья вдоль дороги, никакого неуместного неона, зато много вывесок в стиле ретро. Ехали мы по вполне приличному асфальту, тротуары не были оккупированы плиткой. Только местами возникали «островки красоты» перед магазинами. Люди, одетые современно и красиво, спешили по своим делам, но не слишком быстро, не как в столице.
Я бы хотел жить в таком зеленом, тихом городке. Райское местечко, интересно, кофе и вишневый пирог здесь на высоте?
Тем временем, мы покинули городок, я до сих пор не узнал, как он называется, о чем и спросил Соню.
— Нарышкин, — ответила она, не особо удивившись пробелам в моих познаниях.
— Нарышкинская больница, — понимающе хмыкнул я.
— Да, здесь все принадлежит князю.
— Князь, значит, — пробурчал я. — Интересненько.
А потом добавил вслух:
— Не хочу показаться неблагодарным, но почему ты меня спасла?
— Кто-то же должен, — хихикнула Соня.
Через двадцать минут мы свернули с трассы на стоянку большущего магазина. Судя по логотипу на крыше здоровенного сарая, назывался он без изысков «Запас». Внутри располагался гипермаркет, напоминавший подмосковное «Метро» из прошлой жизни. Соня всучила мне тележку и ткнула пальцем в соответствующий отдел:
— Иди, приоденься.
Я замялся, и Соня хлопнула меня по плечу:
— Да есть у меня бабло, не парься. В следующей жизни сочтемся.
Я не стал ломаться и подобрал себе несколько комплектов белья, пару футболок, джинсы, лучше подходившие мне по размеру, и черные кроссовки без торгового знака на видном месте. Также я выбрал ветровку свободного покроя, под которой можно спрятать кобуру. Раньше я часто покупал себе такие.
Соня тем временем набрала еды на взвод десантников. Во вспышке внезапной эмпатии я понял, что ей приятно и занятно ухаживать за взрослым мужчиной.
Со стоянки мы вырулили не на шоссе, а на проселочную дорогу и скоро въехали в дачный поселок. Внешне он ничем не отличался от «родственников» в моем прежнем мире. Мы проезжали мимо как простеньких деревянных домиков, так и коттеджей, выглядевших очень дорого. Асфальт был не новый, но и не убитый, как бывает в таких местах.
В итоге мы заехали на участок соток в двенадцать. Дом с мансардой и сплошной дощатый забор были выкрашены одинаковой синей краской. Машина поместилась на лужайке перед домом, я подхватил пакеты.
Мы прошли на веранду, Соня поставила чайник на газовую плиту, крохотная кухонька располагалась тут же. Девушка всучила мне нож, и мы в четыре руки быстренько нарезали гору бутербродов. Я только сейчас почувствовал, насколько голоден. Получается, тележку продуктов Соня все же насобирала не зря.
Хозяйка с материнской нежностью наблюдала, как я уплетаю еду за обе щеки, а потом с чисто женским коварством дождалась, чтобы я набил рот многоэтажным бутербродом, и завязала разговор.
— Как тебя зовут?
Я честно и искренне промычал ответ. Соня закатила глаза и забавно сморщила носик.
Дожевав, я повторил:
— Не помню. У меня амнезия.
Соня понимающе кивнула.
— Это правильно. Так всем и говори. А раньше-то как тебя звали?
Я без особых усилий изобразил глупое лицо.
— Когда «раньше»?
— До смерти, милый, до смерти, — сказала Соня терпеливо. — Не придуривайся, думаешь, ты первый такой шустрый?
Ну нельзя же так сразу, мне требовалось время, чтобы хорошенько подумать, выработать стратегию и легенду…
— Сделай лицо попроще, — поморщилась Соня. —Мы с тобой одного поля ягоды. Инвейдеи, пришельцы. Ты не первый, кого сюда затянуло вместо ада и рая. Так что не тупи, уж имя ты мне можешь сказать, конспиратор хренов.
— Ладно. Меня звали Геннадий Сергеевич.
— Сергеич, говоришь? Сколько же тебе лет было, когда ты гикнулся?
— Да до хрена! — меня начинал злить ее напор.
— Ой ладно, ты ж не баба, Сергеич, сколько нажил, все твое. Даже я не стесняюсь, хотя имею право. Вот спроси меня сколько мне было лет. Нет, спроси!
— Ты
