Сестра - Луиза Дженсен

– Что ты хочешь делать?

Я все еще толком не распаковалась. В углу моей комнаты стояли коробки с играми и книжками. Чарли подошла к ним, взяла игру «Мышеловка» и встряхнула коробку. Внутри загремело содержимое.

– Вот. – Она передала игру мне, и я открыла крышку. Игра была не самой любимой – некоторые ее этапы были довольно замысловатыми. – Как получилось, что ты живешь с бабушкой и дедушкой?

Я ожидала этого вопроса, но все равно почувствовала себя не подготовленной к нему.

– Мои родители не могут присматривать за мной. Какого цвета мышку берешь? – Я выставила раскрытую ладонь.

Чарли выбрала зеленую и пристально посмотрела на меня:

– Почему не могут?

– Они умерли. – Ложь застряла у меня в горле, и я подхватила розовый пластмассовый стаканчик с витаминным концентратом, который бабушка поставила ко мне в комнату, и залпом проглотила содержимое, словно стремясь смыть свои слова, и поморщила нос от приторной сладости.

– Умерли? – Чарли нахмурилась.

– Да.

– Как они умерли?

– Пожалуй, возьму синюю. – Я бросила остальных мышей обратно в коробку. – У тебя есть братья или сестры?

– Нет, – ответила Чарли. – Мы живем вдвоем с мамой. Мне порой бывало так одиноко, что я завела себе воображаемую подругу.

– Правда?

– Да, ее звали Белль. Она подстрекала меня на всякие плохие поступки, и мама выходила из себя и орала, а Белль смеялась, когда мне попадало. Однажды мне на Рождество подарили Барби, и Белль заставила меня отрезать ей волосы и намазать лицо лаком для ногтей. Хотя с такой подругой бывало и весело.

– Ты назвала ее Белль в честь героини сказки «Красавица и чудовище»?

– Наверное. Впрочем, я из нее уже выросла, как выросла из Диснея.

– Я тоже. – Я надеялась, Чарли не станет открывать коробку с моими видеофильмами. До недавнего времени я была просто одержима принцессами. Хотя уже тоже выросла из них, после того что случилось с моими родителями. Всякий бы вырос.

– Тебе повезло, что у тебя есть бабушка и дедушка.

– Знаю. А у тебя разве нет?

– Не-а. Мама говорит, нам больше никто не нужен. Только я и она против остального гадкого мира. Но теперь мы с тобой вместе, не так ли? Мы же похожи, у нас нет отцов. Мы будем лучшими подругами.

Чарли потянулась к своей куртке и вытащила «Кит-кат». Открыла упаковку и, сделав зарубку на фольге большим пальцем, разломила пополам и протянула мне половину. Я с благодарностью ее приняла.

– Давай играть в «Мышеловку» – с тобой будет гораздо веселее, чем с Белль, пусть даже мне не гарантирован выигрыш. – Чарли с широкой улыбкой встряхнула игральный кубик. – И улыбайся! Ты, я, Шиван и Эсме, мы будем в школе как маленькая семья. Я об этом позабочусь.

Мы увлеклись игрой. Когда Чарли должна была ходить, в дверь постучала бабушка. Мука с ее рук осыпалась на ковер. Она растерла ее носком тапочки.

– Тебя к телефону, Грейс.

– Не жульничай, Чарли. Я вернусь через минуту.

Внизу бабушка скрылась в кухне. Я подняла телефонную трубку и стала наматывать телефонный шнур на палец, слушая тишину на другом конце провода. Я молчала. Я уже знала, кто это, и мне было нечего сказать.

– Грейс? Грейс? – послышался издалека мамин голос, и я с шумом положила трубку на рычаг.

– Так быстро? – удивилась бабушка, когда я затопала наверх.

– Нас прервали! – крикнула я.

Я опять уселась за игру, и Чарли вручила мне игральный кубик.

– Кто тебе звонил?

– Никто, – ответила я, скрещивая пальцы. – Там никого не было.

Глава 6

Настоящее

Всю ночь я лежу без сна, раздумывая над тем, почему Лекси сказала бабушке, что хочет меня видеть. Возможно, она хочет извиниться за свое поведение на похоронах Чарли, или, скорее всего, она хочет меня убить. Голова гудит, как пчелиный рой, деятельный и шумный, и к тому времени, как встает солнце, окрашивая небо огненно-красным, я уже выпила три чашки чаю, так и не решив, стоит ли с ней встречаться.

Я знаю, что Лекси перестала петь в местном пабе и теперь редко появляется на людях, разве что в супермаркете – толкая тележку, в которой больше алкоголя, чем еды. Дэн считает ее ненормальной – он так считал еще до ее выходки на похоронах. Бабушка проявляет больше сочувствия.

– Ей не следовало так с тобой разговаривать, – сказала она. – Но люди скорбят по-разному.

Я прихожу на работу совершенно вымотанная, с опухшими глазами.

– Доброе утро, Грейс. – Моя начальница Лин всегда жизнерадостна. – Готова к натиску? – Лин отпирает входную дверь и держит ее открытой, приветствуя всех родителей и малышей по имени.

Дети наводняют раздевалку, волочась за усталыми мамашами, которые топают сапогами и трясут зонтами. Капли воды на полу собираются в лужицы. Я беру себе на заметку, что надо протереть пол, а то кто-нибудь может поскользнуться. Эмили бросается ко мне и обвивает ручками мои колени. Иметь любимчиков не положено, и я действительно люблю всех детей, но у меня особая связь с Эмили. Я расстегиваю молнию на ее плаще и стягиваю его с плеч, под ним розовая кофточка с картинкой из мультсериала «Даша-путешественница».

– Доброе утро, Сара, – говорю я. Мама Эмили выглядит бледной, под глазами темные круги. – Как дела?

– Устала. Малышка кричала всю ночь. – Она качает коляску. Я бросаю взгляд на спящего младенца, растянувшегося, как морская звезда, со сжатыми в кулачки ручками. – Так или иначе, я борюсь с бессонницей, с тех пор как…

Мы встречаемся с ней взглядами поверх головы Эмили, и я знаю, что она хотела сказать «с тех пор как Грег ушел». Несколько недель назад Сара предупредила нас, что Эмили может вести себя беспокойно, скучая по отцу. Сара вышвырнула мужа, застав его в постели с секретаршей, – до этого я никогда всерьез не верила, что подобное действительно случается в жизни.

– Пойду вздремну немного, – продолжает Сара, – пока дочка спит. – Она целует Эмили в светловолосую макушку и шагает к двери, одной рукой толкая коляску, а другой натягивая капюшон.

Я провожу счастливое утро за столом детского творчества, наблюдая, как дети создают сверкающие шедевры, полностью погруженные в свое занятие.

– Смотри, Грейс. – Эмили придвигает ко мне лист бумаги, на котором изображены две фигурки. Синяя краска капает на мои черные брюки.

– Как красиво, Эмили. Это вы с Лили?

– Да.

– Наверно, здорово иметь сестру?

– Нет. Она все время плачет. Мама говорит, когда она подрастет, то будет более тересной.

Я смеюсь над ее неправильным произношением.

– Уверена, она будет очень интересной. – Я прикрепляю мокрую бумагу к натянутой над столом веревке для просушки. – Маме твоя картинка очень понравится. К тому времени, как ты пойдешь домой, она высохнет.

Эмили стрелой мчится к уголку с карнавальными костюмами, а я разглядываю изображение двух маленьких девочек. В детстве мне всегда хотелось иметь сестру, делить с ней радости и печали, а потом я познакомилась с Чарли и думала, что мы с ней всегда будем вместе. Станем старенькими и седыми, будем вместе ходить с палочками, болтать вздор на парковой скамейке, сравнивать хвори и болячки. Посмеиваться над старыми добрыми временами.

– О чем задумалась? – Лин легонько касается моей руки.

– Да так, ни о чем.

– Я уверена… – Она умолкает, прерванная звонком в дверь. Звон не прекращается: то ли кто-то нажал кнопку домофона и не отпускает, то ли домофон сломался.

– Не выпускай детей отсюда, – наставляет Лин Ханну, и я следую за ней в коридор, прикрывая за собой дверь комнаты для игр.

Увидев нас, папа Эмили отпускает кнопку и начинает стучать по двери ладонями. По его багровому лицу стекают струи дождя.

– Откройте. Мне. Дверь.

Лин нажимает кнопку переговорного устройства и спокойно отвечает:

– Что вам нужно, Грег? – И только потому, что я хорошо знаю ее, улавливаю в голосе легкую дрожь.

– Эмили.

– Вам надо пойти домой и успокоиться. Я не могу впустить вас в таком виде.

– Откройте чертову дверь. – Он принимается колотить в дверь ногами. На стекле появляются грязные отпечатки подошв, и рама дребезжит. Но пока держится.

– Вы напугаете детей. Если вы не уйдете, я вызову полицию.

– Я имею право увидеть свою дочь, сука. Вы все суки поганые.

Я раздумываю, сколько времени понадобится полиции, чтобы приехать. В соседней комнате тишина. Я представляю себе лица детей, бледные и встревоженные, маленькие ручки, затыкающие уши. Гнев заглушает мой страх. Как он смеет? Отцы должны быть защитниками. Давно забытые чувства воспламеняются во мне, пока я проскакиваю через комнату персонала и через дверь черного хода выскальзываю на улицу. Ветер бросает ледяной дождь в лицо, и у меня перехватывает дыхание. Сгорбившись и опустив голову, я огибаю здание и подхожу к парадной двери.

– Грег.

Он резко оборачивается. На лбу у него пульсирует жилка.

– Где моя дочь, черт подери?

– Я ее не привела. – Ледяная вода струйками стекает за шиворот, и футболка прилипает к спине.