ТВ-эволюция нетерпимости - С. Муратов

Три группы социологов оценивали результаты необычного конкурса. «ТСН» одержала безоговорочную победу. Первое место среди ведущих заняла Татьяна Миткова, второе — Дмитрий Киселев.

Именно Е. Яковлеву удалось, наконец, покончить с официозным «Временем», — передача была закрыта. /Оказалось — на время: после его ухода программу очень скоро восстановили/. Он же способствовал появлению аналитической еженедельной программы «Итоги» /январь 1992/.

Стремление к тому, чтобы новости на экране объективно отражали события, происходящие в обществе, привело к пересмотру самой роли ведущего в отечественных информационных рубриках.

Ежедневная рубрика информации — витрина телевизионной программы дня. Так считается в мире. А ведущий рубрики — визитная карточка телестудии. Такие имена, как Уолтер Кронкайт, Питер Дженингс, Дэн Разер и Том Брокау, в США популярны не меньше, чем любой из президентов. Процесс очеловечивания информации получил название персонализации новостей.

В Советском Союзе, о чем уже говорилось, информационные программы с момента их появления вели всем знакомые дикторы. Нормативная эстетика в этом жанре обязывала их к еще более строгому поведению, чем обычно. Такая эстетика распространялась и на спортивных комментаторов.

В 1966 году журнал «РТ» /издававшийся в течение полутора лет и вскоре закрытый/ опубликовал, записанные на пленку фрагменты из трех параллельных репортажей, которые велись с мирового чемпионата по футболу в Лондоне. Трансляция шла на Бразилию, Англию и Советский Союз.

Вот как звучала 24 минута второго тайма:

ФЕРНАНДО БАТИСТА ЖОРДАН /Бразилия/. Беккенбауэр замахивается, удар в сторону ворот — гооооол! Индивидуальный гол немца, гол, удвоивший шансы на победу, гол защитника, гол в ворота Яшина из-за пределов штрафной площадки. Яшин, вероятно, не думал, что защитник отважится на удар вместо передачи.

БРАЙЯН МУР /Англия/. Немцы делают длинные передачи, чтобы заставить девять русских побегать как можно больше. Неожиданный удар — гол! Я только что пел хвалу Яшину, но, честно говоря, ни один самый блестящий вратарь не смог бы взять мяч после этого удара Беккенбауэра. Мне жаль Яшина. Он действует превосходно, но гол двадцатилетнего немца — просто конфетка.

НИКОЛАЙ ОЗЕРОВ /ССР/. Пономарев отбрасывает Хусаинову, тот теряет… Мяч подхватывают немецкие футболисты. Он у Беккенбауэра, тот идет вперед, набирая скорость, его никто не держит. Удар! Беккенбауэр пробил в девятку. Счет стал 2:0. Наши начинают с центра.[6]

Одна минута. Обращает на себя внимание очевидное различие в манере ведения репортажей между западными и советскими комментаторами. Каждый раз, когда на футбольном поле возникали нештатные ситуации — скандал с судьей, удар ногой по ногам противника, подсечка, санитары с носилками — камеры западных телекомпаний тут же оказывались в центре события в то время, как наши уходили на нейтральные планы, и комментаторы говорили о чем угодно, только не о том, что происходило на поле. Такая тактика — не отвлекаться на частности — позволяла не обращать внимание на неординарные моменты в игре и исключала субъективность в интонациях комментаторов. Но ведь личное волнение репортера свидетельствует о напряженности момента игры не в меньшей степени, чем сама картинка, а следовательно не в меньшей мере передает объективность происходящего.

«Действие, которое разыгрывается на поле, — размышлял на страницах того же журнала кинорежиссер Александр Митта о футбольных репортажах со стадионов, — разворачивается как наглядная подробная схема, из которой вышелушены человеческие характеры. На протяжении полутора часов мы совершенно не видим портретов игроков. Мы ничего не знаем о них как о личностях». Но с другой стороны, продолжал он, драматизация событий рискует вступить в конфликт с объективностью их показа. Хроникальная трансляция регистрирует событие, отвлекаясь от «человеческих частностей», в то время как «зрелищный» репортаж мешает иному зрителю следить за общим ходом спортивной встречи.[7]

Демонстрировать общий ход события, игнорируя частности, в том числе и индивидуальные особенности участников репортажа — этого принципа отечественное телевидение придерживалось и в других передачах. Лишь в начале 60-х телевизионные ведущие впервые предстали без привычной бумажки или явно заученных текстов, ошеломляя аудиторию незаданным строем речи, непринужденностью интонаций и обращения. В обиход очень быстро вошли такие понятия, как «дистанция доверия», «интимность контактов». Потребность увидеть человека на экране раскованным, найти в нем постоянного собеседника, встретиться с ним в такой обстановке, в которой находится сам телезритель, вызвала к жизни целое семейство новоявленных рубрик — «Клуб кино-путешественников», «Музыкальный киоск», «Голубой огонек», «Кинопанорама»…

Последним сдало свои позиции информационное телевидение, а первым советским «комментатором новостей» стал Юрий Фокин. /Быстрота, с какой в 1961 году завоевала всеобщую популярность его еженедельная «Эстафета новостей», сопоставима разве что с будущим феноменом Влада Листьева/. Обнаружилось, что не одно и то же — представлять людей или с ними знакомить, информировать зрителя о событиях или помогать ему в них разбираться.

«Обратите внимание на такую-то новость, она представляет интерес в связи с тем-то и тем-то…» — сколько бы непосредственности не вложил в эту фразу диктор, она все равно им будет прочитана. Комментатор вправе произнести ее. Ибо различие между ними — это различие между автором и актером, между журналистом и исполнителем.

Рождение «Времени» /1 января 1968 г./ вернуло информационную политику в прежнее русло — от персонализации новостей к дикторскому ведению. /Три года спустя «Эстафету новостей» вообще удалили с экрана вместе с ее ведущим, отлученным навсегда от эфира/. И только с наступлением перестройки противостояние «журналист или диктор» — возобновилось «на новом витке спирали».

Конкурс двух моделей — «ТСН» и «Времени» — на самом деле был столкновением двух подходов, двух принципов. Молодые журналисты стремились избавиться от тенденциозности. Официальным комментариям предпочитали факты. Как уже говорилось, в их коротких выпусках — втрое меньших по размеру солидного Времени» — фактов, содержалось раза в три больше. Можно сказать, что «ТСН» играла роль «пятой колонны» — десанта на вражеской территории. В конечном итоге эта высадка десанта и привела к победе.

Но победа над прошлым породила новые противоречия в информационном поле.

Еще недавно молодые ведущие были вынуждены скрывать свои убеждения. Поэтому выражали свое отношение чуть заметной мимикой, интонацией. Это ничуть не мешало зрителям чувствовать отношение журналистов к излагаемым фактам. Такого рода самоограничение было достоинством, о котором сами журналисты навряд ли подозревали. Для них это было вынужденным поведением в предлагаемых обстоятельствах…

Создание «Вестей» они восприняли как прорыв к свободе. Отныне никто не мешал открыто высказывать свою точку зрения — говорить, что думаешь. Ведущие решили не только сообщать о событиях, но и объяснять их смысл аудитории. Мнения о фактах подчас становились важнее фактов. Не удивительно, что многие из них ощутили «Вести» едва ли не как свою авторскую программу. Комментарии А. Гурнова, Ю. Ростова, В. Флярковского и вошедшей в команду С. Сорокиной все чаще превращались в маленькие публицистические выступления.

Но тут оказалось, что далеко не всем зрителям требуются подобные комментарии. Что хотя я, зритель, и жду от ведущего сумму фактов, но протестую, если эти факты упакованы в его мнения. За многие годы мне, зрителю, давно уже опостылело получать с экрана события в идеологически расфасованном виде. И от того, что вместо привычных клише, я получаю их в субъективной интерпретации, положения не меняет. Это все равно, как если бы спортивные комментаторы постоянно сопровождали свои выступления рассуждениями о том, как следует понимать игру и выражали свое личное отношение к любимой команде.

Тяготение к назиданиям — наш отечественный порок. Создавалось впечатление, что он — неискореним. Когда аудитория видит в кадре ведущего, у которого на лице написано, что сейчас он расскажет не только о событиях, но и о том, что думает по их поводу, рука инстинктивно тянется к переключателю каналов. Откуда у ведущих такая уверенность в том, что зритель неспособен самостоятельно делать выводы?

Воспитанные на прежних принципах документалисты не понимали, что уважение к праву каждого гражданина иметь и высказывать свое мнение обязывает телевидение отражать в своих программах максимально возможный спектр мнений, бытующих в обществе. Журналист не вправе позволить себе забыть, что аудитория состоит не только из людей, разделяющих его взгляды и принципы. Не только из болельщиков им же любимой команды. Я, зритель, разумеется, понимаю, что личные пристрастия к той или иной команде у ведущего существуют, но совсем не хочу, чтобы он проявлял их в момент комментирования репортажа. Даже в тех случаях, когда я разделяю его пристрастия. Я протестую против навязанной точки зрения.