Самый дождливый октябрь - Ирина Комарова

– Злой ты, Гоша, – я скользнула в машину и отряхнула волосы, которые успели намокнуть.

– Не злой, а предусмотрительный, – он обошел «москвич» и, не торопясь, устроился рядом со мной. – И хочу, чтобы ты не боялась ездить в дождь.

– С чего ты взял, что я боюсь? – я повернула в замке ключ зажигания. – Просто не люблю.

Ехала я осторожно, следовательно, медленно. Гошка меня не торопил, он расслабился на сиденье и, прикрыв глаза, о чем-то думал. Мысли, судя по хмурой физиономии, были не слишком радостные.

– Гоша, ты зачем к Ниночке вяжешься? – спросила я. – Этот парень действительно ей нравится.

– А мне не нравится, – не открывая глаз, проворчал напарник. – И вообще, не заступайся за него. Ты этого типа даже не видела.

– Я не за него, я за Нину заступаюсь, – возразила я. – А она говорила, что Олег симпатичный. – Я аккуратно объехала большую лужу, в которой чуть не захлебнулась едущая впереди «ауди» и проявляя объективность, добавила: – Фамилия у него, конечно, не самая благозвучная.

– Хахалев, это не фамилия, – Гоша открыл глаза и сел ровнее. – Это диагноз. И закрыли тему. Сворачивай на светофоре направо, там дорога лучше. Быстрее доберемся.

Гоша нажал кнопку звонка и отступил, пропуская меня к двери в квартиру Черниковых.

– Заходи ты первая и начинай разговор. А я у тебя за спиной спрячусь.

Меня восхищает пластичность напарника. Вот, например, сейчас: как этот, двухметрового роста громила собирается прятаться за моей спиной? Я, конечно, совсем не Дюймовочка, но до Гошкиных габаритов мне далеко. Тем не менее, я знаю, у него получится.

Дверь приоткрылась и через узкую щель, перечеркнутую крупными звеньями цепочки, на меня вопросительно уставилась женщина лет сорока.

– Вы к кому?

– Мы сотрудники детективного агентства «Шиповник», Петр Кириллович должен был вас предупредить.

– Да, он звонил. – Дверь на мгновение закрылась и снова открылась, уже не сдерживаемая цепочкой. – Проходите.

Я перешагнула порог, Гошка, серой тенью, скользнул за мной.

– Вы хотите на сейф посмотреть? – спросила Лида. – Он в спальне.

– Что теперь на него смотреть. Мы бы лучше с вами поговорили.

– Тогда в гостиную, – равнодушно пожала плечами домработница.

Я сделала шаг и остановилась, глядя на мокрые следы.

– Может, лучше тапочки?

– Хозяева тапочек не держат, – ровным голосом ответила Лида. Посмотрела на пол и добавила: – Да не обращайте внимания. Я потом подотру.

Стараясь оставить как можно меньше следов, чуть ли не на цыпочках, я прошла за ней в просторную комнату. Гошка бесшумно двигался следом. То, что эта комната и являлась гостиной, было ясно с первого взгляда. Мягкий гарнитур – большой диван и два кресла, низкий журнальный столик с прозрачной стеклянной столешницей и панель телевизора, закрепленная на стене – что же это могло быть еще, кроме гостиной?

Лида подошла к креслу и неопределенно махнула в сторону длинного дивана:

– Сади…

Она осеклась и замерла. Потом, неожиданно для меня, рухнула на колени.

– Георгий Александрович! Не погубите!

– Так-так-так, – Гошка (вот уж он совершенно не беспокоился о следах, которые оставляли его армейские ботинки) обошел меня и остановился перед женщиной. – А ведь я, догадывался, что встречу здесь именно тебя.

– Георгий Александрович! – Лида… или, правильнее, Валя-горничная? В общем, домработница, зарыдала: – Христом-Богом клянусь, Георгий Александрович! Ни при чем я, и в мыслях у меня такого не было! Вот, как бог свят…

– Слезы отставить, – негромко скомандовал Гоша, и женщина мгновенно перестала плакать. – И на коленях ползать, это нам тоже ни к чему. Сзади кресло стоит, используй его, пожалуйста, по назначению.

Лида-Валя торопливо и неловко поднялась с колен, не сводя взгляда с Гоши, нашарила за спиной кресло и упала в него.

– Георгий Александрович! – она прижала к груди руки со стиснутыми кулаками. – Да вы только послушайте меня! Я правду говорю!

– Конечно, послушаем, – снисходительно кивнул Гоша. – За тем и пришли.

Он опустился на мягкие подушки дивана, не глядя на меня, похлопал ладонью по сиденью. Я послушно плюхнулась рядом, достала из сумочки зеленый рабочий блокнот и ручку – приготовилась делать заметки.

– Георгий Александрович! Христом-Богом…

– Отставить! – снова перебил ее Гоша. Сначала объясни нам, как из Вали-горничной, пардон, из Валентины Геннадьевны Лобушевой ты превратилась в Лидию Павловну Нестеренко.

Валя потупилась.

– Да что тут объяснять? Я из колонии три с половиной года назад вышла, а куда податься? Со справкой об освобождении никто в домработницы не возьмет, а жить-то надо. Рядом с колонией поселок есть, на выходе все там останавливаются. Ну, и кому что надо… мне вот, документы справили.

– И какими документами ты разжилась в этом поселке?

– Да все сделала, что нужно было, – бесхитростно призналась Валя. – Медицинскую книжку, рекомендации от бывших хозяев. Справку милицейскую, об отсутствии судимостей, тоже. Люди глупые, они бумагам верят.

– Это верно, народ у нас наивный. Покажи, кстати, документики.

– У меня только паспорт с собой, остальное все дома.

Валя торопливо сбегала в прихожую, вернулась с большой хозяйственной сумкой. Нервно порылась в ней и достала паспорт. Гоша изучил первую страницу, медленно пролистал паспорт до самого конца, и снова вернулся к фотографии. Слегка царапнул ногтем край, внимательно изучил печать.

– Похоже, настоящий, – сделал вывод он. – А фотография переклеена. Правда, переклеена аккуратно, подозрений не вызывает.

– Вы его отберете? – Валя не сводила глаз со своего паспорта.

– Я теперь частное лицо, конфисковывать документы права не имею, – безмятежно ответил напарник. – Но имей в виду: использование поддельных документов, это тоже статья, два года запросто получить можешь. Я не пугаю, а предупреждаю, так, по-дружески.

Он протянул Вале паспорт, подождал, пока она снова спрячет его в какой-то потайной кармашек сумки и только тогда вернулся к основной теме.

– Значит, ты вернулась в город с чистыми документами начала искать работу. Хороших, как я понимаю, хозяев: чтобы за имуществом не слишком внимательно следили, а дом – полная чаша.

– Георгий Александрович, Христом-Богом клянусь!

– Оставь, Валя, – поморщился Гоша. – Я твою программу знаю, от начала до конца, и она мне совершенно неинтересна.

– Георгий Александрович! – Валя снова залилась слезами. – Да что ж вы меня слушать совсем не хотите? У меня ведь и в мыслях ничего такого не было! Я три года здесь отработала, и дальше собиралась! Дайте же объяснить!

– Пусть объяснит? – повернулся Гошка ко мне.

Я пожала плечами. Честно сказать, эта Валя мне не понравилась. Не понравилось, как суетливо она старается заглянуть Гошке в глаза, как мгновенно заливается слезами и, так же мгновенно, прекращает плакать. Но это не повод, чтобы лишать ее слова.

– Объясняй, – разрешил Гоша. – Только без слез.

– Я, когда вернулась, – Валя торопливо вытерла ладонями мокрые щеки, – я сразу решила, что со старым покончено, навсегда. Я ведь в колонии полтора года… я больше не хочу! Да что ж я, без воровства не проживу? Тем более, документы хорошие. Я в агентство по найму прислуги пошла, так они мне в три дня работу нашли, вот сюда, к Черниковым. И я три года, без единого замечания! Георгий Александрович, я не хочу больше в колонию, неужели вы не понимаете?

– Это я, как раз, понимаю. И даже верю. Но кто-то ведь сейф открыл.

– Не я! Ну, правда, Христом-Богом клянусь, не я! Да и не умею я с сейфами, вы же знаете!

– Допустим. Но если не ты, кто мог Черниковых обворовать?

– Не знаю, – она всхлипнула и бросила быстрый взгляд на Гошку. – Я здесь, за три года, и чужих-то никого не видела.

– Валя, ты же понимаешь, что пока мы не найдем вора, ты останешься подозреваемой номер один.

– Так найдите! – вскрикнула она и прижала руки к сердцу.

Я даже поморщилась, до того фальшивыми показались мне и этот жест, и этот вскрик. Гошка моментально насторожился:

– Что?

– Все нормально, – успокоила я его. – Ухо побаливает.

– А-а, – он кивнул. – Бывает.

Валя не обратила внимания на наш короткий разговор. И хорошо, ей совсем ни к чему знать: я сообщила напарнику, что не верю ни единому ее слову. А то заведет опять свою волынку: «Христом-Богом клянусь»! Пусть продолжает отвечать на Гошкины вопросы.

Впрочем, ничего конкретного или интересного Гошке выяснить не удалось. Ни о ком из перечисленных Черниковым, ничего конкретного она сказать не могла.

– Бывали здесь изредка люди – чаще по одному, но на праздник и компания могла собраться. Только я что, я дверь открою, да к хозяину провожу. Ну, чай приготовлю, подам. А кто там главный технолог, кто секретарша, какая мне разница?