Самый дождливый октябрь - Ирина Комарова

– Что так долго? – спросила я.

– Замок сложный, – ответил Гоша и указал на цепочку, свисающую вдоль косяка. – Смотри.

– Да, похоже, тут не с сердцем проблемы, – я потрогала цепочку пальцем. – Как же она мимо нас прошмыгнула?

Мы прошлись по квартире и убедились, что она пуста. Звонок на сотовый Вали-Лиды тоже ничего не дал, – трубку никто не взял.

– Черт, куда она могла так резко подорваться? – напарник сердито смотрел на меня. – И главное, почему?

– Испугалась? – предположила я. – Хотя, когда мы уходили, она не выглядела испуганной.

– Жизнерадостной я ее тоже не назвал бы.

– Может, когда мы ушли, она что-то вспомнила?

– Или, позвонила кому-то и получила указания. Похоже, не зря тебе Валя не понравилась.

– Гоша, а если это все-таки она сейф ограбила? И теперь решила сбежать? Испугалась нас и рванула домой, вещи собирать? Ты адрес запомнил, когда паспорт смотрел? Давай проверим!

– Проверить, конечно, можно. Хотя, сомневаюсь я, что мы Валю дома найдем.

Когда мы вышли из подъезда, Гоша удивленно посмотрел на небо:

– Ритка, ты только посмотри! Дождь кончился!

– Не может быть, – я вытянула руки ладонями вверх. – Ой, и правда, кончился!

Небо было по-прежнему затянуто серой пеленой, влажный воздух оседал мелкими капельками на потертой коже моей куртки, но отвратительной мороси, третью неделю сыпавшейся с неба, больше не было. Какое счастье! Я сделала что-то вроде пируэта и побежала к машине.

Жила Валя недалеко от центра, в районе, застроенном кирпичными пятиэтажками. Мы не стали подъезжать к самому дому: оставили машину у въезда во двор и бодро зашагали по лужам – вода под ногами, почему-то, раздражает меня гораздо меньше, чем та же вода, но льющаяся сверху. Я поглядывала на участки чистого неба, голубевшие среди туч, и даже что-то весело мурлыкала. Взбежала впереди Гошки по лестнице, нажала на кнопку звонка. Никакой реакции. Я подождала немного и еще раз позвонила.

– Усилия их были напрасны, – пробормотал Гошка, разглядывая правый ботинок. – Черт, я, кажется, ноги промочил.

Я не стала выражать напарнику сочувствие, у меня-то давно хлюпало, причем в обеих туфельках. Но теперь это меня не сильно огорчало. Туфли что, туфли высохнут, главное, что мокрое издевательство природы, наконец, прекратилось.

– Может, еще не доехала, – я посмотрела на часы. – Хотя, странно. Учитывая, сколько в эту сторону транспорта идет… а, может, она куда-нибудь, в магазин заскочила?

– Сомнительно, – Гоша протянул руку над моей головой и тоже нажал на кнопку звонка. – Если она сбежать собиралась, то никакие магазины ей не нужны.

– Гоша, а что мы здесь, на площадке топчемся? Может, зайдем потихоньку, посмотрим заодно, как она живет.

– Маргарита! – напарник устремил на меня строгий взгляд. – Я замечаю, что в тебе развивается нездоровая страсть к криминалу. Что значит, зайдем потихоньку? Это, к твоему сведению, называется «незаконное проникновение в жилище». И в уголовном кодексе на эту тему статья есть!

– Так я же… так мы же… – от удивления я потеряла дар связной речи. Сколько раз мы с Гошкой уже занимались такими «незаконными проникновениями»? Да вот, только что, у Черниковых – часу не прошло. И вдруг – здрассьте! Уголовный кодекс! То есть я знаю, конечно, что когда мы, при помощи отмычки, открываем замок, то это, строго говоря, нарушение закона. И не строго говоря – тоже. Но мы же не просто так, мы же не ко всем подряд ломимся, мы только по делу.

– А ты не путай! – он величественно взмахнул рукой, отметая мои невысказанные вопросы и объяснения. – Да, иногда нам приходится нарушать закон, но ты всегда должна помнить, что это – именно нарушение.

– Но острая необходимость… – вякнула я.

– Частный случай, который допустим только в порядке исключения. А ты, похоже, решила, что если мы умеем вскрывать двери, то это дает нам право открывать их все подряд, без разбора.

Нашу дискуссию прервал визгливый старушечий голос:

– Вы чего это здесь топчетесь? – дверь квартиры напротив открылась, и на площадку вышла женщина в длинном фланелевом халате, поверх которого был повязан пуховый платок. Очевидно, в этом доме топить еще не начинали. Впрочем, как и во всех остальных домах города. – Вам чего надо?

Ох. Именно такие старушки – сокровище для нас, частных сыщиков. Они все знают, все видят, в курсе всех дел – просто кладезь информации. Но иногда, как, например, сейчас, они появляются не вовремя. И задают неприятные вопросы. А если мы не сумеем ответить более или менее удовлетворительно, то немедленно последуют требования (убраться отсюда подальше) и угрозы (вызвать милицию). Поэтому старушку нужно срочно умаслить и заболтать.

Недовольный Гоша вернулся к изучению ботинка, следовательно, умасливать и забалтывать пришлось мне.

– Нам в седьмую квартиру, – я старательно улыбнулась и показала пальцем на выкрашенную коричневой краской дверь. – Мы хотели поговорить с… – на мгновение я замялась, – с Лидой Нестеренко.

– С Лидой? – старуха продолжала сверлить меня подозрительным взглядом. – Нету ее.

– Да мы уж поняли, – я развела руками.

– Чего тогда не уходите?

Резонный вопрос. Но не могу же я признаться, что задержалась, уговаривая напарника «незаконно проникнуть» в эту самую седьмую квартиру.

– Ждем. Может, она ненадолго ушла?

– Нечего ждать, – отрезала старуха. – Лида на работе, придет не раньше… – она замолчала, не договорив, и снова смерила меня подозрительным взглядом. – В общем, идите отсюда.

Гошка соизволил отвлечься от мокрого ботинка и посмотреть на женщину:

– Да вы не беспокойтесь – мы приличные люди. Хотим Лиду на работу нанять, нам ее рекомендовали.

Старуха поджала губы, всем своим видом демонстрируя, что не верит ни единому слову.

– Кто это рекомендовал?

– Вы, наверное, не знаете, некие Черниковы. Лида сейчас у них работает. Но, вроде, согласна и нам помочь.

– Нам не надо ежедневно, – я решила, что если добавлю деталей, то Гошины слова прозвучат более достоверно. – Нам бы, раз в неделю она пришла, и достаточно.

– Не знаю, не знаю, – то ли я была недостаточно убедительна, то ли старуха подозрительна сверх всякой меры. – А чего вам именно Лида понадобилась, на раз-то, в неделю?

– Хвалили ее очень, – безмятежно улыбнулась я. И, не дожидаясь следующего вопроса, добавила: – Черникова и хвалила, Надежда Николаевна.

– Все равно, нет ее, – враждебность старухи немного убавилась. – Лида раньше семи не вернется и ждать нечего. А знаете, – она смягчалась на глазах, – напишите ей записку! Я передам.

– Записку? – я вопросительно посмотрела на напарника. – Хорошая мысль, а?

– Хорошая, – хмуро согласился он. – Дай бумагу, я напишу.

Я достала из сумочки блокнот, по собственной инициативе добавила к нему шариковую ручку и протянула Гоше. Он быстро написал несколько слов, вырвал листок, сложил его вдвое, потом вчетверо, и протянул старухе. Глядя Гошке в глаза, она медленно развернула записку, потом прочитала громко:

– «Лида, позвони мне, срочно. В любое время. Г. А.» А кто это, Г. А?

– Георгий Александрович. Лида знает.

– Мы, предварительно, уже поговорили, – добавила я.

– Куда звонить, она тоже знает?

– Разумеется, – кивнул Гоша. – И передайте Лиде, что мы очень ждем.

– Хорошо, – старуха снова, точно по сгибам, сложила бумагу и убрала в карман. Посмотрела на Гошу, на меня, и растянула тонкие губы в слабом подобии улыбки: – Если хорошие деньги предложите, Лида согласится. Вы только не скупитесь, работница она золотая. Да вы и сами знаете, раз именно Лиду ищете.

Мы вернулись в офис, и Гоша сделал короткий, но полный доклад. Баринов слушал его, не сводя взгляда с карандаша, который вертел в пальцах.

– То есть, после разговора с вами, Лобушева сбежала, – подвел шеф итог, когда Гоша закончил. – И пока неизвестно, самостоятельно она приняла решение исчезнуть или кто-то ее к этому подтолкнул.

– Мы с Ритой склоняемся к тому, что здесь не обошлось без постороннего влияния. Уж очень резко она ушла. Валя – женщина рассудительная, для нее это не характерно.

– Возможно, кто-то ей позвонил и назначил встречу, – вспомнила я Гошкино предположение.

– Кто, например?

– Выбор, в общем-то, небольшой. Или она участвовала в ограблении, и ей звонил заказчик, или…

– Или? – подбодрил меня шеф.

– Или это совсем другая история, о которой мы ничего не знаем.

– Гоша? – Баринов бросил карандаш на стол.

– Может, история и другая, – неохотно согласился напарник. – Валя к любовнику могла сорваться, или по каким другим делам. Но очень уж не вовремя она исчезла, не нравится мне это. А если ее заказчик ограбления на разговор вызвал, – Гоша поморщился, – тогда мне эта история еще меньше нравится.