Обворожительный кавалер (Джордж Вилльерс, герцог Бэкингем – Анна Австрийская – кардинал де Ришелье. Англия – Франция) - Елена Арсеньева

Королева была еще в постели, когда, буквально отшвырнув графиню Лануа от дверей, Бэкингем ворвался в ее покои и упал на колени около кровати. Конечно, с бульшим бы пылом он рухнул в саму кровать, но рядом торчали противная мадам де Лануа и ничуть не менее противная мадам де Конти… Все, что мог себе позволить Бэкингем, так это беспрестанно целовать простыни, на которых лежала и которыми укрывалась Анна.

Его с трудом убедили уйти. Анна казалась очень недовольной, однако улыбка, которой она проводила герцога, была полна нежности, а при словах: «Какой безумец!» – голос ее дрожал от любви, что было немедленно замечено графиней Лануа и передано ею кардиналу.

Ну а тот, понятное дело, все доложил королю. Поэтому неудивительно, что по возвращении из Амьена королева была встречена мужем более чем холодно. Королева сразу поняла, что ее histoire de l’amour, ее love story уже известна супругу, и приготовилась смиренно перенести все, что уготовит ей судьба. Ришелье потирал руки, надеясь, что униженная, загнанная в угол королева бросится наконец к нему за помощью и найдет в нем друга и утешителя, а также (прежде всего!) любовника, но за Анну совершенно неожиданно вступилась свекровь, прежде ее недолюбливавшая. Собственно, Мария Медичи переменилась не к ней, а к Ришелье, который ранее был ее доверенным лицом в скрытой борьбе против сына, а теперь переметнулся на сторону Людовика. И поэтому все враги Ришелье стали друзьями Марии Медичи.

Король мог враждовать с матушкой, однако прислушивался к ее советам. Единственные, на ком он отыгрался, были камердинер Ла Порт и шталмейстер Пютанж, которые отправились в ссылку. Однако из Лондона вернулась мадам де Шеврез (ее супруг успел получить от Карла орден Подвязки, более в туманном Альбионе его ничто не держало, и он охотно склонился на просьбы жены как можно скорей отправиться в Париж) и привезла королеве пылкие приветы от Бэкингема. Анна почувствовала себя почти счастливой в той атмосфере холода и недоброжелательства, в которой теперь жила.

В это самое время Ришелье отправил с нарочным в Англию адресованное леди Клэрик письмо следующего содержания: «Так как благодаря вашему содействию цель наша достигнута и герцог выехал из Франции, то не сомневаюсь, что он сблизится с вами по-прежнему. От сего сближения, равно как и от услужливости вашей, я ожидаю великой пользы в весьма важном деле. Мне доподлинно известно, что королева Анна Австрийская подарила герцогу на память голубой аксельбант с двенадцатью бриллиантовыми подвесками. При первом удобном случае постарайтесь отрезать две или три подвески и доставьте их немедленно ко мне, а я уже знаю, что с ними сделать. Этим вы навеки рассорите королеву с вашим вероломным возлюбленным, мне же дадите возможность уронить его окончательно во мнении Людовика XIII, а может быть, даже и самого его величества короля Карла I».

В ту пору в Виндзоре часто устраивали маскарады. Народу на них собиралось столько, что танцевать было решительно невозможно из-за толкотни. Таким образом, леди Клэрик ничего не стоило, увидав, что лорд появился в костюме, украшенном знаменитым аксельбантом, приблизиться и отстричь две подвески. Бэкингем ничего не заметил, однако, на счастье, у него был внимательный камердинер, который обратил внимание своего господина на то, что двух подвесок не хватает – наверное, сорвались с аксельбанта.

Бэкингем мгновенно вспомнил достопамятный бал во Франции, во время которого с его костюма дождем сыпались жемчужины. Но они-то были нарочно едва пришиты, в то время как алмазные подвески держались крепко. Значит, их срезали. Он вспомнил, что леди Клэрик так и вертелась около него на нынешнем балу… Этой дамой вряд ли двигала корысть! Она была ревнива и мстительна, она могла задумать повредить его обожаемой королеве!

Бэкингем мгновенно понял, что надо делать, чтобы уменьшить опасность, грозящую Анне. Он послал нескольких курьеров в портовые города (власть этого человека была практически безгранична!), а камердинера – за лучшим ювелиром Лондона.

Тем временем в Париже Ришелье сделал вид, что ему стало очень жаль ее величество, которая и впрямь имела самое печальное и унылое выражение на своем прелестном лице, и стал советовать королю примириться с женой, а для этого дать большой бал. Ведь королева так любит танцевать!

– А уж если еще, – вкрадчиво говорил Ришелье, – ваше величество окажет королеве особое внимание, мигом утихнут все злобные и нелепые слухи о каких-то приключениях в Компьене и Амьене. Тем более вы убедитесь, что сплетни не имели под собой никакого основания, если королева явится на балу при аксельбанте с бриллиантовыми подвесками. Помните, ваше величество, тот голубой аксельбант, ваш подарок?

– Конечно, помню, – кивнул король. – Только я давно не видел его на плече королевы. Должно быть, он ей не нравится.

– Как может не нравиться такое великолепие? – сладчайше улыбнулся Ришелье. – Но даже если и так, королева обязана внимательно относиться к вашим дарам. Кроме того, про аксельбант ходили какие-то неприятные слухи… Нет, я не хочу повторять всякие глупости. Мы должны дать отпор клеветникам! Пусть королева наденет подвески – и дело с концом. Да вы сами увидите, что все мгновенно онемеют.

Короли и королевы – необычные люди. Они не могут вот так, запросто, как мы, пойти друг к другу и сказать: «Послушайте, милочка моя, я желаю видеть вас завтра на балу в подвесках, мною подаренных, и только попробуйте их не надеть, я жестоко обижусь!» Короли и королевы пишут друг другу письма. Так что вечером того же дня ее величество Анна Австрийская получила от его величества Людовика XIII письмо следующего содержания: «Государыня и возлюбленная супруга! С удовольствием и от всего сердца сознаемся в неосновательности подозрений дерзких и несправедливых, которые пробудились в нас по поводу некоторых событий в Амьене. Мы желали бы публично заявить вам, сколь глубоко были мы тронуты невольной несправедливостью. Посему завтра, 9 января, приглашаем вас в замок Сен-Жермен, и если вы желаете доказать вашу незлопамятность, то потрудитесь надеть аксельбант, подаренный вам в начале прошедшего года. Этим вы совершенно нас порадуете и успокоите. Людовик».

Можно себе представить, в какой шок повергло королеву милое супружеское письмо! Даже мадам де Шеврез растерялась и слова не нашла, чтобы утешить ошеломленную королеву. Обе мгновенно поняли, что письмо подсказано мстительным и ревнивым кардиналом, который проведал о подаренных подвесках. Возможно, король еще не знает об этом, но несомненно узнает, если королева явится на бал без украшений. Последствия могли быть самые ужасные: публичное уличение в прелюбодеянии, развод, ссылка, монастырь, разрыв Францией отношений с Испанией и Англией… А главное – вечный позор, которому будет предано имя Анны Австрийской, вся вина которой состояла в том, что она отчаянно хотела любить и быть любимой! Не слишком ли дорогая плата за одну ночь счастья?