Обворожительный кавалер (Джордж Вилльерс, герцог Бэкингем – Анна Австрийская – кардинал де Ришелье. Англия – Франция) - Елена Арсеньева

Ришелье вынул из складок своей красной сутаны какую-то коробочку и протянул королю. Тот открыл ее… Блеснули бриллианты.

– Ах! – произнес Людовик сдавленным голосом и онемел. И без того длинное лицо его вытянулось еще больше, а обычно бледные щеки сделались от негодования пунцовыми.

Анна Австрийская смотрела на мужа, чуть приподняв брови, как бы в крайнем изумлении. Герцогиня де Шеврез молилась всем святым, чьи имена могла только вспомнить, чтобы они дали ей силы не расхохотаться во весь голос.

– Ваше величество и вы, монсеньор, – заговорила наконец королева, у которой более не было сил длить комедию, – потрудитесь взглянуть вот сюда…

Она повела рукой в сторону туалетного столика, и король с кардиналом, послушно повернув головы, увидели на нем небольшой, обтянутый черным бархатом футляр.

Король подумал, что он где-то уже видел этот футляр.

А кардинал не верил своим глазам: судя по донесению графини де Лануа, именно в таком футляре лежал пресловутый аксельбант с подвесками!

– Откройте его, ваше величество, – сладко улыбаясь, предложила Анна.

Король взял футляр – и тут же вспомнил, где видел его раньше: кажется, именно в нем раньше лежал драгоценный аксельбант… Он нервным движением распахнул футляр, да так и ахнул, увидав созвездие бриллиантов.

– Что сие значит, монсеньор? – гневно воскликнул Людовик, испепеляя взглядом Ришелье.

– Меня… меня обманули, ваше величество, – пролепетал несчастный, чувствуя, что обугливается под взором короля, и не в силах даже попытаться скроить хорошую мину при плохой игре.

– Вас обманули? – ядовито переспросила Анна. – Вас? Да вы сами обманете кого угодно. Вот и сейчас лгали, злоумышляя против нашего супружеского союза, хотели обманом посеять раздор между моим любимым супругом и мною. Вы просто негодяй!

– Смилуйтесь, ваше величество… – пролепетал Ришелье, не в силах прийти в себя.

– Смиловаться? – расхохоталась Анна. – Нет! Я была бы к вам милостива, если бы вашими поступками руководила истинная забота о благе короля и моей нравственности, которую, по вашему мнению, я преступила. Но вы шли на поводу у темной, позорной ревности отвергнутого любовника, который когда-то плясал передо мной сарабанду и осмеливался делать мне позорные предложения, склоняя не только к супружеской, но и к государственной измене!

Король вытаращил глаза. Тут Анна выхватила заранее приготовленное письмо – то самое! – и швырнула его в лицо кардинала.

Письмо не долетело по назначению – Людовик кинулся на него, словно волк на добычу, и перехватил в полете, едва не щелкнув зубами (а может быть, даже и щелкнув, о том свидетельств не сохранилось).

– Что сие значит?! – теперь уже прорычал он, мгновенно пробежав глазами письмо.

– Не знаю, – пожал плечами кардинал, все-таки умудрившийся вернуть себе хладнокровие. – Позвольте взглянуть, сир, тогда я буду знать, в чем меня здесь обвиняют.

Ришелье посмотрел на письмо и снисходительно усмехнулся.

– Он еще смеется! – возопил король, потрясая письмом. – Да вас за это колесовать мало!

– Не стоит убивать верного слугу из-за какой-то жалкой подделки, – сказал Ришелье. – Лучше выслушайте моего секретаря. Эй! Приведите Ландри! – крикнул он слугам.

Пока бегали за секретарем кардинала, королева и герцогиня де Шеврез успели переглянуться. В их взглядах было и облегчение, что они лихо выпутались из неприятной истории с подвесками, и досада: все шло к тому, что кардинал столь же лихо выпутается из истории с письмом…

Через мгновение шевалье де Ландри был доставлен.

– Кто писал вот это? – рявкнул король.

– Я, ваше величество, – склонился в поклоне Ландри.

– Вы? Зачем?

– Ради денег, – покаянным тоном пробормотал Ландри. – Меня соблазнили щедрой наградой.

– Кто?!

– Ее светлость. – Ландри снова поклонился и указал на герцогиню де Шеврез.

– Я?! – не поверила та своим ушам.

– Вы, мадам.

– Невозможно! – встала на защиту своей подруги королева. – Это рука кардинала. А если вы, сударь, хотите нас убедить, что писали сие письмо, напишите еще что-нибудь тем же почерком.

– Извольте, – расшаркался Ландри. Затем, испросив высочайшего позволения, присел к письменному столику королевы и написал несколько строк, приговаривая: – Нет ничего легче, нет ничего легче…

– Ваше величество, супруг мой, – сказала Анна, – клянусь Господом Богом, послание писано кардиналом и передано герцогине через мадам де Фаржи…

– Которая скончалась и не может опровергнуть этот наговор, – перебил Ришелье. – Я клянусь вам Господом Богом, сир, что письмо написано моим секретарем, подкупленным герцогиней де Шеврез.

– Я уже не знаю, кого слушать! – возопил вконец замороченный Людовик. – Пусть злосчастного писаку отправят в Бастилию да хорошенько допросят. На основе его показаний мы решим, что с ним делать. И с вами, мадам! – сурово поглядел он на герцогиню де Шеврез.

– Сир! – в отчаянии вскричала та. – Ведь этот человек – верный раб кардинала…

– Изучивший мой почерк, – перебил кардинал, вполне овладевший собой, – и поэтому подкупленный вами. Вы хотели вырыть мне яму, но, кажется, угодите в нее сами.

Итак, собеседники-враги расстались до завтра. Ландри совершенно спокойно отправился в Бастилию, убежденный, что кардинал поможет ему бежать. Так и вышло. Вернее, почти так. Ночью в камеру Ландри явились несколько его знакомых, тоже верные слуги Ришелье, помогли ему выбраться из каземата, посадили верхом, сами тоже вскочили на коней и все вместе поскакали через ворота Святого Антония в Венсенский лес, уверяя, что там Ландри получит деньги и сможет уехать в Марсель, где его ждет корабль, уже стоящий под парусами… Однако в лес-то Ландри въехал, а выехать из него не выехал: был застрелен своими спутниками и сброшен в глухой ров да засыпан сушняком. А когда весть о бегстве Ландри достигла ушей короля, кардинал поднял крик, что ему, конечно, помогла скрыться герцогиня де Шеврез…

Да, Ришелье удалось вывернуться из этой грязной истории, а неприязнь короля к Анне и тем более к мадам де Шеврез возросла многократно. И королева теперь не могла быть уверена, что на другой день у нее не отнимут, не отправят в тюрьму или в ссылку единственного человека, которому она вполне доверяла и с которым могла вспоминать самые счастливые дни своей жизни – дни, когда она могла смотреть на обворожительного герцога Бэкингема и видеть неутоленную страсть в его невероятных глазах…

Она хотела только одного: встретиться с ним еще хоть раз!