Город мечты - Виталий Вавикин

– Что? – Маслакова словно получила пощечину.

– Мне нужен доктор Харченко, – твердо сказала Дарья.

Какое-то время они смотрели друг другу в глаза.

– Хорошо, – сдалась наконец Елизавета Викторовна. – Далеко живет этот доктор?

– Потребуется день, чтобы съездить к нему и обратно, – Дарья бездарно пыталась скрыть свой триумф.

– Завтра я перенесу все дела и привезу вашего доктора, – Маслакова не пыталась скрывать свое недовольство.

– Боюсь, это не очень удачная мысль. Доктор Харченко сложный человек, думаю, с вами он откажется ехать. Спасибо за заботу, но завтра я сама к нему съезжу.

– Нет. Ты не должна отлучаться из комплекса – вдруг Ксюше понадобится твоя помощь? В лучшем случае к доктору может съездить Аркадий Юрьевич. Выбирай.

Дарья прикусила губу, понимая, что ни тот, ни другой не смогут уговорить Харченко приехать.

– Пусть тогда это будет Джим, – решила она.

– Джим? – растерялась Маслакова. – Не понимаю, почему ты решила, что он лучше подходит, чем я или Аркадий Юрьевич? Мы представительны и официальны, а Джим… всего лишь музыкант.

– Поэтому он и должен ехать. С вами доктор Харченко не будет даже разговаривать. Поверьте мне, я знаю его уже не один год.

Кукурузное поле казалось бесконечным. Джим петлял по узким просекам зеленого моря и не мог понять, был он здесь только что или же это новая дорога. Начинался вечер. «Хорошая машина, хорошая музыка и дурацкая затея», – вот что думал об этой поездке Джим. Он увидел свежий след от другой машины и поехал по нему, надеясь выбраться на шоссе. Но след привел его к небольшому дому с черепичной крышей и зелеными стенами. Входная дверь выбита. Внутри полумрак, запах краски и железа.

– Доктор Харченко? – почти шепотом позвал Джим, боясь нарушить царившую тишину.

Ему никто не ответил. Джим замер. Алый закат, кукурузное поле и теперь этот дом – во всем было что-то зловещее, гнетущее.

– Доктор Харченко?

Джим осторожно прошел в дом, заглянул на кухню. Солнечный свет слабо пробивался сквозь грязное окно. В большой старой раковине лежала груда немытой посуды. Среди остатков пищи на тарелках копошились тараканы. На грязной плите стоял железный чайник с коротким горлышком. Джим дотронулся до него рукой – еще теплый.

– Доктор Харченко?

Джим замер. На мгновение ему показалось, что из соседней комнаты донесся тихий стон. Или просто дыхание? Тяжелое, неровное. Словно кто-то притаился в той густой темноте.

Или же кому-то просто нужна помощь? Джим заставил себя войти в соседнюю комнату. Теперь включить свет. Выключатель должен быть на стене. Где-то здесь… Джим споткнулся о порог, и это спасло ему жизнь – нож незнакомца рассек воздух рядом с горлом и ударился в дверной косяк. Джим не мог разглядеть в темноте его лица. Не мог понять, мужчина это или женщина – лишь образ, силуэт, словно сама тьма восстала и решила убить его. Незнакомец выругался и повторил атаку, на этот раз целясь ножом в живот своей жертве. Джим выставил перед собой руки, пытаясь уберечься от несущего смерть лезвия. Холодная сталь полоснула по правой ладони. Боли не было, лишь лязгнули кости, столкнувшись с железом.

Неожиданно темноту прорезал яркий свет карманного фонарика и громыхнул выстрел. Нападавший на Джима человек стоял какое-то время пошатываясь, затем рухнул на пол. Луч фонаря в руке второго незнакомца метнулся в сторону, послышался щелчок, и комнату залил яркий свет.

– Только дернись, и я тебе мозги вышибу, – предупредил Джима силовик, затем увидел за его спиной доктора Харченко и выругался.

Джим обернулся. Тошнота сдавила горло. Лектор был мертв. Вернее, то, что осталось от лектора. Кто-то срезал ему лицо. Ровно, словно опилили сучки на дереве. Лобная кость в некоторых местах раскрошилась, и в открытых ранах виднелся мозг. Вытекшие глазные яблоки оставили после себя зияющие пустоты, на месте носа – черное отверстие. Тысячи звезд замаячили у Джима перед глазами. Он опять вспомнил хрипы, которые слышал перед тем, как на него напал незнакомец. Выходит, Харченко был все еще жив, когда ему срезали лицо.

– Ты убил доктора? – услышал Джим голос силовика и сбивчиво начал объяснять, как оказался здесь.

Дарья старательно пыталась поймать перерезанное сухожилие, извивавшееся словно червяк на крючке.

– Ты можешь не напрягать руку? – цыкнула она на Джима.

– Легко сказать! – поморщился он.

– Хочешь остаться на всю жизнь калекой?

– Господи! – ахнула Ксения и, не в силах больше наблюдать за происходящим, вышла из медицинской комнаты.

– Может, теперь, когда мы вдвоем, скажешь, что случилось с твоей рукой на самом деле? – спросила Дарья, не поднимая на Джима глаз.

– Я уже сказал. Доктор Харченко попросил меня помочь. У меня соскочила рука, и я полоснул резаком по ладони.

– Не ври мне, Джим. Я видела тысячи порезов и, поверь мне, могу отличить случайный от умышленного. Расскажи, что на самом деле произошло между тобой и Харченко.

– Ничего.

– Джим!

– Я не говорил с Харченко.

– Ты не нашел его дом?

– Нашел, но доктор был мертв, когда я приехал.

– Мертв?

– Кто-то спилил ему лицо, а потом пытался убить меня. Если бы не местный силовик, то меня бы сейчас здесь не было.

Могильный запах, тот, что преследует копальщиков при эксгумации захороненного много лет назад тела, давно прописался в сырых стенах старого подвала. Этот запах мог свести с ума, но людям, собравшимся здесь, он нравился, напоминая о распаде и о том, что ждет каждого из нас, – забытье. Кем были люди, приходившие сюда? Всеми и никем. Это мог быть случайный прохожий, которого встречаешь выходя на улицу, или служащий в банке, а может быть, грузчик в черноморском порту или домохозяйка, ваш лучший друг или просто силовик, такой же, как тот, что спас Джима Отиса.

Его звали Аслан Дадоев, и сегодня у него было, что рассказать своим наставникам. О, да, эта информация сильно заинтересует их! Во-первых, он скажет, что доктор Харченко умер, и смерть его была мучительной. Во-вторых, Дадоев расскажет об одном из братьев Болдиных, которому он собственноручно прострелил голову. И наконец, в-третьих – сердце Аслан Дадоев забилось сильнее, – отец избранника…

Его мочевой пузырь опорожнился.

Столько лет ожидания! Дадоев с досадой вспомнил, что Харченко больше нет. Каждый, кто собирался в этих стенах, скажет, что одной смерти для этого человека будет мало. Все помнили историю, когда Харченко, волею судьбы, стал лечащим врачом женщины, носившей в своем чреве избранника. Ее беременность протекала в несколько раз быстрее обычного. Доктор Харченко в то время был лучшим лечащим врачом, которого могла послать судьба. Он находился под постоянным присмотром, но что-то пошло не так. Харченко, словно все понял…

Под ногами Дадоев образовалась лужа.

Теперь у них был новый избранник. Он снова рвался на свободу, и Харченко знал, где он должен родиться. Голоса. Они наполняли дикие земли. Тихий, еще не окрепший шепот. Аслан Дадоев слышал его, когда блуждал в кукурузном поле, ища дом Харченко.

– Его ищешь не только ты, – предупреждал Наставник. – Братья Болдины.

Почти двадцать часов Дадоев без отдыха гнал свою машину, чтобы быть первым, и старания его не оказались напрасными. Доктор Харченко стоял на стремянке и размеренно водил по стене широкой кистью, оставлявшей позади зеленый след. Дадоев вышел из машины и, представившись, сказал, что у него есть один весьма деликатный разговор. Харченко встретил его довольно сухо, но тем не менее предложил пройти в дом.

– Меня интересует ваш последний посетитель, – терпеливо начал разговор Аслан Дадоев. – Я знаю, что он был, поэтому прошу рассказать все, что вам известно.

Это был план «A». Когда Харченко отказался, Аслан Дадоев использовал план «B».

– Если вы будете благоразумны, доктор, то обещаю, я не заставлю вас долго страдать, – Дадоев достал пистолет, положил его на стол перед собой.

Получив очередной отказ, он пустил в ход план «C». Оглушив Харченко, перетащил его тело в мастерскую, связал и зажал голову доктора в тиски. Когда Харченко пришел в себя, над ним нависал все тот же невозмутимый силовик, держа в руках новенькую пилу лектора.

– Если вы передумали, профессор, – как и прежде спокойно сказал Дадоев, – то я по-прежнему готов вас выслушать, а после, обещаю, всего-навсего отпилю вам голову.

– Вы не посмеете!

Аслан Дадоев пожал плечами и подошел ближе, пытаясь определить, с чего лучше начать. Выбор пал на подбородок. Закатав рукава, Дадоев предусмотрительно натянул на себя один из рабочих халатов Харченко и поднес пилу к его лицу.

– Силуянова Дарья! – заорал доктор, вытаращив глаза. – Ко мне приезжала доктор Дарья Андреевна Силуянова из Города Мечты!

– Слишком поздно, – сказал Аслан Дадоев.

– Но ведь я же сказал! – взмолился Харченко.