Город мечты - Виталий Вавикин

– Как такое могло случиться? – спросила медсестра жену Аслана Дадоева, невольно опуская глаза, желая посмотреть на ее руки.

– Я не знаю.

– Вам нужно сообщить об этом в полицию.

– Но в доме никого кроме нас не было!

– Послушайте! Кто-то изрезал вашего мужа бритвой, и я уверена, что это сделал не он сам!

– Бритвой? Я ничего не знаю. Мы спали, а потом он просто начал кричать…

– Вызовите полицию! – Медсестра тряхнула впавшую в истерику женщину за плечи. – Не заставляйте меня делать это. Сделайте это сами.

Лежа в спальне, Аслан Дадоев слушал их голоса, чувствуя, что засыпает. Медсестра обвиняла в случившемся его жену, но силовик знал, что причиной был Джим Отис. Похоже, их судьбы связаны между собой намного сильнее, чем он думал. Что ж, придется учесть это и впредь не допускать ошибок.

Джим смутно понимал, куда ведет его незнакомец. Полученные раны ныли, а от потери крови кружилась голова. Интегрированный наночип, анализируя состояние тела, то и дело выдавал информационные предупреждения о необходимости госпитализации, предлагая активировать резервный канал связи с неотложкой.

– Почему он напал на меня? – снова и снова спрашивал Джим, игнорируя сигналы наночипа.

Незнакомец не отвечал, лишь иногда позволял опираться на его плечо.

– Я дальше не пойду, – Джим решительно остановился. – Мне нужно в больницу, и если ты хочешь, чтобы между нами завязался разговор, то назови хотя бы свое имя.

– Значит, ты хочешь поговорить?

– Да.

– Здесь?

– Да.

– Что ж…

Незнакомец двигался слишком быстро, а Джим был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Лезвие ножа прижалось к горлу.

– Мне не нужны твои глаза, ублюдок.

– Что ты делаешь?!

– Перед тем, как я перережу тебе глотку, сделай одолжение, скажи, зачем ты убил моего брата?

– Я… никого… не убивал, – прошептал Джим, боясь проглотить скопившуюся в горле слюну, так как нож давил на горло слишком сильно.

– А доктор Харченко, сволочь? Чем он не угодил тебе? – незнакомец сплюнул себе под ноги.

– Харченко? – Джим вспомнил изуродованное лицо доктора, и желудок предательски сжался.

– Тише! – незнакомец предусмотрительно убрал нож от его горла. – Ты же не хочешь отправиться на тот свет раньше времени?

– Я не убивал Харченко, я хотел поговорить с ним.

– Не ври мне.

– Ты видел его труп?

– Зачем мне это?

– Затем, что ему спилили лицо. Ты думаешь, я бы смог это сделать?

– Ты прострелил моему брату голову!

– Это силовик застрелил твоего брата, и Харченко убил тоже он.

– Как оказался у Харченко ты?

– У моей жены сложная беременность. Ее доктор сказала, что помочь может только Харченко.

– Вот как?

– Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Мне нужно подумать. Что именно не так с твоей женой?

Джим облизнул пересохшие губы и начал рассказывать.

Лейтенант полиции Михаил Лобачевский остановил машину и сверил адрес. Навигация не подвела – он был в центре стеклянного города, в его сердце. Огромный, переливающийся в солнечных лучах небоскреб прятал свою вершину где-то среди облаков – настоящий офис для небожителей. Головной центр корпорации «Строительные технологии Маслакова». Здесь планировалась судьба всего города, а может быть, и мира.

Скоростной лифт поднимал Лобачевского на верхние этажи. Было слышно, как завывает ветер в шахтах. Еще несколько секунд – и двери откроются. Многие бы сейчас хотели оказаться на месте Лобачевского, и он, возможно, согласился бы поменяться с ними местами. Встреча с Елизаветой Викторовной Маслаковой не предвещала ничего хорошего для его карьеры. Стать марионеткой в руках сильных мира сего, появляться по щелчку пальцев, исполнять их прихоти – карьерный рост не стоил этого. Лобачевский слышал много историй о том, как Маслаковы брали под опеку тех или иных людей. Он знал – их выбор не случаен. Маслаковы выбирали самых лучших, молодых, тех, кто уже успел зарекомендовать себя, но еще не настолько окреп, чтобы отказать им.

– Лейтенант Лобачевский, – Елизавета Викторовна Маслакова поднялась из-за стола, чтобы поприветствовать его. – Я рада, что вы пришли.

– У меня был выбор?

– Нет, – она без стеснения разглядывала его, сравнивая с фотографией, доступной в справочной службе нейронных сетей.

– В таком случае чем обязан?

– Моя дочь, лейтенант, – Маслакова выдержала паузу. – Она ждет ребенка. Надеюсь, вам не нужно объяснять, насколько негативно сказывается волнение на беременных женщинах?

– Не нужно.

– Что ж, тогда, думаю, мы можем перейти к делу. Вам говорит о чем-нибудь имя Джим Отис?

– Нет.

– К сожалению, это муж моей дочери, отец ребенка, которого она носит под сердцем.

– К сожалению?

– Забудьте это слово.

– Уже забыл.

– Последнее время с Джимом происходит что-то странное. Его поведение… пугает мою дочь, заставляет нервничать. Вы понимаете, о чем я?

– Вполне.

– Это хорошо, лейтенант, потому что я хочу, чтобы вы узнали, что происходит с Джимом.

– Простите, Елизавета Викторовна, но боюсь, вы обратились не по адресу. Есть много агентств, занимающихся делами подобного рода.

– Вы не понимаете, лейтенант. Я выбрала вас, потому что вы лучший и работаете в полиции. Дело вовсе не в легком флирте, как вы, очевидно, подумали. Эта работа как раз для таких, как вы: молодых и перспективных. Это ваш шанс, Михаил Александрович. Не советую упускать его.

Маслакова всегда делала паузу после подобных реплик, если видела, что слова попали в цель и собеседник достаточно умен, чтобы понять, как обстоят дела.

– Что конкретно происходит с Джимом? – спросил Лобачевский после минутной паузы.

– Вчера, например, он вернулся лишь утром. Дарья сказала, что наложила ему восемнадцать швов.

– Дарья? – Лобачевский нахмурился. – Вы куда-то торопитесь?

– Нет.

– В таком случае расскажите все по порядку.

– Хорошо.

– Если есть вещи, о которых вы не хотите говорить, то можете пропустить их, но не забудьте предупредить, чтобы впоследствии, если это окажется важным, я мог спросить вас об этом, а не плодить собственные теории.

– Хорошо, – Маслакова позволила себе улыбнуться. – Мне нравится ваш подход к делу.

Глава шестая

Джим чувствовал себя крайне скверно. Тело горело от полученных порезов и всевозможных мазей, которыми снабжала его Дарья Силуянова. Ксения не разговаривала с ним второй день. Ее мать наорала на него, а отец устроил полуторачасовую беседу по душам, где каждую минуту так и норовил намекнуть на несостоятельность зятя. Дарья – и та укоризненно качала головой, осуждая молчание Джима. А что он мог им рассказать? Разве они поверят? Разве поймут? Нет. Единственным человеком, понимавшим хоть что-то, был Алексей Болдин – младший брат Федора Болдина, человека, который едва не убил Джима в доме Харченко. Но и с ним все непросто. Очень непросто. И еще этот детектив, Михаил Лобачевский, на встрече с которым настояли Маслаков.

– Я уже говорил, что не знаю, кто на меня напал! – сказал Джим, пропустив приветствия.

Его голова снова начала болеть, поэтому он решил принять пару таблеток, которые дала ему Дарья.

– Что это? – Лобачевский внимательно смотрел на тубу в руках Джима.

– Болеутоляющее, – Джим показал детективу название на тубе.

– И не только.

– Неважно, главное, что помогает.

– Это доктор Силуянова дала тебе?

– Откуда вы знаете?

– Это моя работа.

– Понятно, – Джим нетерпеливо начал потирать виски.

– Могу я взглянуть на раны?

– Они уже заживают.

– Это была бритва, ведь так?

– Я не знаю. Не разглядел в темноте.

– По крайней мере, напавший на тебя был мужчиной?

– Я же говорю, было темно.

– А где это произошло? В какой части города?

– Не знаю. У меня было плохое настроение, поэтому я просто бездумно гулял по улицам, а потом я уже плохо что-либо помню.

– Значит, ты не сможешь найти это место?

– Нет.

– Куда потом делся нападавший?

– Не знаю! Я упал на колени, закрыл лицо руками и стал умолять его остановиться.

– Думаешь, он сжалился над тобой и ушел?

– Что?

– Твои слезы. Думаешь, тебе удалось разжалобить его? Поэтому он тебя не убил?

– Нет. Не было слез, лейтенант. Я просто просил его не причинять мне боль.

– Его кто-то спугнул, да?

– Не знаю.

– Тебе следовало бы найти этого человека и поблагодарить за спасение.

– Говорю же, я не знаю, где это случилось!

– Я слышал… – Лобачевский опустил глаза на забинтованные руки Джима. – С тобой последнее время приключается много интересного.

– Признаться честно, я сам удивлен.

– Я бы хотел послушать об этом. О том, как ты порезал свои руки.

– Это, – Джим поднял правую руку, – у доктора Харченко, а это, – он смутился, поднимая левую, – в общем, это была просто случайность.

– Случайность?