Итоги № 3 (2014) - Итоги Итоги

По поводу той же пенсионной реформы НПФ говорят одно, Пенсионный фонд России — другое, РСПП — третье... Граждане же и вовсе ничего не понимают. Да что там! Согласия нет даже внутри правительства. Министр финансов Антон Силуанов, например, говорит о необходимости «обсудить возможность повышения пенсионного возраста». А социальный вице-премьер Ольга Голодец — о том, что в ближайшие 10 лет об этом и говорить нечего. А тут ЦСР с его фигами в кармане! Фонд-то вроде как при правительстве, и любая критика кабинета с его стороны лишь усугубляет картину: в друзьях-то согласья нет, а реформу Белый дом, тем не менее, запускает. Вот и вышло, как у дедушки Крылова: оркестр фальшивит не потому, что музыканты нот не знают, а потому, что не так сели.

Нет такой партии / Политика и экономика / Те, которые...

Нет такой партии

/  Политика и экономика /  Те, которые...

Не прошло и 10 лет, как депутаты Мосгордумы, по словам спикера Владимира Платонова, решили вернуться к истокам: формировать свой законодательный орган по одномандатным округам. Благо Госдума еще осенью предоставила Москве и Питеру право использовать мажоритарную систему, которая во времена оны была практически упразднена.

Ларчик, впрочем, несложно открывается. Мода на партию власти прошла, и особенно — в столице. Идти на выборы в городской парламент в сентябре этого года «единороссам» куда сподручнее в личном качестве. Проще подавать себя избирателям в качестве крепких хозяйственников либо представителей гражданского общества. Главная задача — нагадить оппозиционерам, которым для победы на выборах придется договариваться друг с другом по каждому из 45 одномандатных округов Москвы. А с этим у них всегда проблемы. Вот и теперь вероятность того, что сторонники Навального, «Яблока», КПРФ, ЛДПР, «Гражданской платформы» и более мелких партий и групп смогут прийти к согласию, близка к нулю. А значит, нерушимый блок бюрократии и крупного бизнеса, пусть теперь и без партийной бирки, в разы увеличивает свои шансы на победу.

Вот Госдума еще вернет на региональных выборах графу «против всех» — и вообще будет полная гармония: протестные голоса тонким слоем размажутся по клеточкам в бюллетене, упрочив позиции той партии, которую теперь нельзя называть всуе. А что? Ставки-то в игре высоки. Мосгордума, к примеру, распределяет бюджет весом в 40 миллиардов долларов. Кто ж по доброй воле допустит посторонних до такого пирога!

Инаковерующий / Общество и наука / Профиль

Инаковерующий

/  Общество и наука /  Профиль

Андрей Кураев: от послушного атеиста до строптивого миссионера

Диакон — чин невеликий. В армейской табели о рангах ему соответствует звание прапорщика — уже не сержанта, но еще не офицера. То же и здесь: диакон — промежуточное звено между младшим и старшим клирами. Хоть и считается священным саном, самостоятельно служить не может. Однако истории России известен случай, когда прапорщик стал Верховным главнокомандующим. Конечно, «старший прапорщик» РПЦ протодиакон Андрей Кураев не прапорщик Николай Крыленко, РПЦ — не наркомат по военным и морским делам, а на дворе — не революционный 1917 год. Тем не менее один из признаков революционной ситуации налицо. Скандальное увольнение самого известного богослова страны из Московской православной духовной академии — явное свидетельство неспособности церковных верхов управлять, а низов жить по-старому. Некоторые горячие сторонники отца Андрея уже видят в нем едва ли не русского Мартина Лютера. Сам он, впрочем, скромничает: «Я не пророк, а коммуникатор». Но, как сказано в Писании, «неисследимы пути Его». Ярким подтверждением библейской истины является и жизненный путь неистового протодиакона.

Его дорога к храму

Если бы на излете застойных 1970-х кто-то сказал московскому старшекласснику Андрюше Кураеву, что он станет вторым по узнаваемости лицом в Русской православной церкви, он бы, мягко говоря, сильно удивился. Комсомолец, отличник, редактор и единственный автор школьной стенгазеты «Атеист». Отец — известный философ, ученый секретарь секции общественных наук Президиума АН СССР.

«Увлечение философией было у меня, можно сказать, наследственным», — вспоминает отец Андрей. Поэтому после окончания школы — никаких терзаний на тему «куда пойти учиться»: Кураев поступает на философский факультет МГУ. Выбор пал на кафедру истории и теории научного атеизма. Причина была, впрочем, не в богоборческом характере первокурсника, хотя марксистскую трактовку религии на тот момент он вполне разделял. Просто не нашлось ничего более подходящего. Альтернативными вариантами были логика, зарубежная философия и научный коммунизм. Первыми двумя кафедрами заведовали знакомые отца, а прослыть папенькиным сынком не хотелось. Ну а репутация научного коммунизма уже тогда была изрядно подмоченной.

Словом, оставался только атеизм. «Несмотря на страшное название, идеологической шелухи там было в общем-то не так много, — объясняет Кураев. — Решил для себя: если мои будущие собеседники, религиозные авторы, меня переубедят, буду изучать религиозную философию. Если нет — материалистическую».

Идеалисты оказались в итоге убедительнее материалистов, что до поры до времени не мешало Андрею находиться в авангарде передового отряда советской молодежи: его выдвигают сначала в факультетский, а затем и в университетский комитет комсомола. Причем отвечал он там, как нетрудно догадаться, за атеистическую работу. Которую, правда, совершенно завалил: «Пожалуй, единственное мероприятие, которым я мог похвастаться, — организация концерта рок-группы «Воскресение» в подшефном ПТУ. Но к пропаганде атеизма вряд ли можно отнести и его».

Прежде чем стать верующим, Андрей Кураев стал инакомыслящим. Момент истины он помнит отчетливо — июль 1980-го, похороны Владимира Высоцкого в разгар московской Олимпиады. В скорбной очереди стоял и Андрей со своим отцом. «А многие мои однокурсники были с красными повязками в оцеплении, — вспоминает Кураев. — Очень захотелось зайти за красные флажки».

Последним толчком, побудившим Андрея Кураева принять крещение, стала смерть Брежнева. Вернее — то, что после нее ничего не изменилось. Вместо одного старца пришел другой, ничуть не более склонный к реформам. Внутренняя перестройка недолго оставалась незамеченной окружающими. Для родителей, случайно узнавших о воцерковлении Андрея — забыл спрятать молитвослов и иконки, — это стало шоком. Было много слез, уговоров: отец и мама боялись, что крещение поставит крест на карьере сына. Ему стоило больших усилий убедить их, что не собирается бросать учебу и удаляться от мирской суеты. И какое-то время он действительно оправдывает надежды родителей: блестяще оканчивает университет, поступает в аспирантуру Института философии... Но потом изменившееся сознание все-таки берет верх над размеренным течением бытия, и в жизни Кураева происходит еще один крутой поворот. Следующая строчка в его биографии: «1985—1988 годы — учеба в Московской православной духовной академии».

Сама по себе вера в Бога, а не в светлое коммунистическое завтра, уже не считалась криминалом. Но облачение в семинаристский подрясник являло собой совсем иной уровень «антисоветскости». На такую «измену идеалам» система отреагировала со всей серьезностью. За сына пришлось ответить отцу, которого должны были послать на работу в Париж — в ЮНЕСКО. О командировке пришлось забыть. Кураева-старшего резко понизили в должности.

Да и сам Андрей едва не поплатился за «вероотступничество». Кураева-младшего — имевшего после окончания эмгэушной военной кафедры звание лейтенанта и военную специальность замполит — попытались отправить на перековку в армию. Но то ли в высших эшелонах подул ветер перемен, то ли в военном ведомстве благоразумно решили, что ничему хорошему такой замполит солдат не научит. В общем, верхи смилостивились и позволили Кураеву поступить в семинарию.

Доучиться, правда, не дали. Через три года Кураев отправился в Румынию. Формально — с целью продолжить обучение в Бухарестском богословском институте. По линии, так сказать, академического обмена. Но фактически это была ссылка. Именно на тот период, первые перестроечные годы, приходится начало миссионерской деятельности отца Андрея. Причем было оно настолько бурным, что, несмотря на увеличивающееся с каждым днем пространство свободы, ответственные товарищи пришли в большое беспокойство. Борьба за души потенциальной паствы велась Кураевым на всех фронтах: он проповедовал в студенческих общежитиях, выступал с публичными лекциями, публиковался в прессе, оттеснял экскурсоводов в залах иконописи Третьяковской галереи...