Записать Ангела - Пол Макоули

— Я обнаружила, как улучшить антигравитационные устройства в салазках, — сказала Ангел. — Они реагируют на поле, которое вырабатывает гравитацию для этого искусственного мира. Запасенная инерция поля дает им высокую кинетическую энергию, так что они превращаются в хорошие ракеты. Мы раскрошим эту летающую крепость кусок за куском, если получится, или же закончим растить башни и штурмом возьмем остаток, но я жду, что они капитулируют задолго до того.

— Дрин не является правителем города. — Как и ты, подумал господин Нараян, но благоразумно не стал на это указывать.

— Больше никогда, — ответил Ангел.

Господин Нараян отважился шагнуть ближе. Он сказал:

— Что вы нашли там такое, против чего яритесь?

Ангел засмеялась:

— Я расскажу вам об этой ярости. Это то, что вы все забыли или никогда не знали. Это двигатель эволюции и конца эволюции тоже. — Она выхватила у подавальщика кубок вина, осушила его и отбросила в сторону. Ее снедала энергия, которая больше не была ее собственной. Она сказала:

— Мы путешествовали так долго, не мертвые и не спящие. Мы были не более чем сохраняемыми потенциалами, трижды высеченными в золоте. Хотя корабль летел так быстро, что сгибал время вокруг себя, путешествие все-таки заняло тысячи лет замедленного бортового времени корабля. А в конце этого долгого вояжа мы не пробудились — мы были рождены. Или, скорее, были рождены другие, похожие на нас, хотя у меня имеются их воспоминания, как и у них присутствуют мои собственные. Они тогда обнаружили, что Вселенная не создана для того, чтобы людям было удобно. Они нашли галактику разрушенной и мертвой.

Она крепко сжимала ладонь господина Нараяна, говоря тихо и напряженно, ее глаза глубоко заглядывали в его глаза.

— Миллиард лет назад наша соседняя галактика столкнулась с другой, гораздо меньшей галактикой. Звезды обоих галактик оторвались при столкновении и рассыпались в обширное гало. Остальные слились в единое тело, но кроме древних шаровых скоплений, которые пережили катастрофу благодаря своим плотным гравитационным полям, это все были обломки. Мы не смогли нанести на карты ни единого мира, где развилась бы жизнь. Я помню себя, стоящей в мире, разорванном пополам невероятным приливным напряжением, его орбита была столь эксцентрична, что в своей дальней точке он был холоднее Плутона и горячее Меркурия в ближайшей. Я помню себя, стоящей в бродящем среди звезд мире метанового льда, такого холодного и темного, как и сама Вселенная. Миллионы таких миров выброшены в пространство. Я помню себя, стоящей на фрагменте мира, разбитого на миллионы осколков и рассыпавшегося так широко на своей орбите, что у него никогда больше не появится шанса собраться вновь. Существуют миллионы таких миров. Я помню газовые гиганты, вывернутые наизнанку и состоящие из одного гигантского шторма, и я помню миры, выжженные до гладкого состояния извержениями собственных звезд. И нигде никакой жизни.

Вы знаете, как много галактик претерпели подобные столкновения? Почти все. Жизнь — это статистическое отклонение. Похоже, что только звезды нашей Галактики обладают планетами, или уж наверняка другие цивилизации возникли бы где-нибудь еще в безграничной Вселенной. И поэтому, мы явно одиноки. И мы должны сотворить из себя все, что сможем. Мы не должны спрятаться, как решили сделать ваши Хранители. Вместо этого мы должны ловить день и овладеть Вселенной с помощью технологии, которой воспользовались Хранители, чтобы создать нору, где спрятаться.

Она уже сжимала довольно больно, но господин Нараян терпел.

— Вы не можете стать Хранителем, — печально сказал он. — Теперь уже никто не может. Вы не должны лгать этим невинным людям.

— Мне нет необходимости лгать. Они возьмут мою историю и сделают ее своею. Они видят сегодня, что именно они могут унаследовать — если осмелятся. И они не ограничатся одним городом. Это станет крестовым походом! — И она добавила несколько мягче: — Вы запомните все это, не так ли?

Вот тогда-то господин Нараян и понял, что она понимает, как все должно закончиться, и его сердце разбилось. Ему хотелось попросить ее снять с него это бремя, но он не смог. Он привязан к ней. Он ее свидетель.

Толпа вокруг них радостно заорала, когда салазки ракетой вылетели из своего гнезда. Они врезались в жилище и отшибли еще кусок, оттуда на шпили дворца повалились деревья, земля и камни, и, крутясь, улетели в ночь.

На краю жилища появились фигуры. Сверкая в свете факелов, вниз полетела и упала небольшая трубка. Кто-то схватил ее и пробежал через заваленную обломками крышу и бросил к ногам Ангела. Он был на самом дальнем конце человеческого спектра Сотворенных этого города. Его кожа была покрыта явной чешуей с черными блестящими ободками, словно у сосновых шишек. Грубые черные волосы падали на глаза, пылавшие как угли отраженным светом факелов.

Ангел подняла трубка и встряхнула ее. Она развернулась в гибкий лист, на котором засветилось лицо Дрина. Губы Дрина задвигались, голос оказался тонким и металлическим. Ангел напряженно слушала и, когда он закончил говорить, тихо ответила:

— Да.

Потом она встала и воздела обе руки над головой. Все стоявшие на крыше мужчины и женщины повернули в ее сторону пылающие глаза.

— Они желают капитулировать! Позволим им сойти!

Через мгновение из жилища спустились салазки, их серебристый низ сверкал отраженным светом столь многих костров, рассыпанных по крыше. Последователи Ангела закричали и засвистели, а из темноты в салазки полетели разнообразные предметы — горящий факел, камень, сломанная ветка. Все каким-то образом отклонились до того, как попасть в команду салазок, с визгом уносясь во тьму с такой силой, что и факел и ветки вспыхнули ярким огнем. Команда изменила поле салазок, чтобы защитить себя.

Все они выглядели, как Ангел, с такой же небольшой зализанной головой, с таким же стройным сложением и резкими движениями. На их фоне хрупкая фигура Дрина казалась карликовой. У господина Нараяна заняло целую минуту, чтобы отличить мужчин от женщин, и еще одну, чтобы отличить каждого мужчину от его братьев, а каждую женщину от сестер. Они все были одеты в длинные белые рубашки, оставлявшие их с голыми руками и ногами, и на каждом был пояс, с которого свисала дюжина или больше маленьких машин. Они обращались к Ангелу, один продолжал слова другого, повторяя снова и снова:

— Возвращайся с нами…

— …это не наше место…

— …это не наш народ…

— …мы вернемся…

— …мы найдем наш дом…

— … возвращайся с нами.

Дрин увидел господина Нараяна и прокричал:

— Они хотят забрать ее назад!

Он спрыгнул с салазок в акте храбрости, который изумил господина Нараяна, и протолкался сквозь толпу.

— Они все — одна личность или варианты одной личности, — сказал он бездыханно. — Корабль создает свою команду, варьируя единый шаблон. Ангел — исключение, ошибка.

Ангел начала смеяться.

— А ты забавный человечишко! Я настоящая — это они копии!

— Возвращайся с нами…

— …возвращайся и помоги нам…

— …помоги нам найти наш дом.

— Нам негде искать дом! — закричала Ангел. — О, какие дураки! Это — все, что есть!

— Я пытался объяснить им, — сказал Дрин господину Нараяну, — но они не желают слушать.

— Они, конечно, не могут не доверять Пуранам, — сказал господин Нараян.

Ангел закричала:

— Верните мне корабль!

— Он никогда не был твоим…

— …ты им не владеешь…

— …ты ему только служишь.

— Нет! Я не желаю служить!

Ангел запрыгнула на трон и сделала резкий рубящий жест рукой.

Сотни тонких серебряных нитей понеслись из темноты, выстрелив в сторону салазок и ее коллег по команде. Концы нитей, достигнув края модифицированного поля салазок, подпрыгнули вверх, но потом спутанной сетью упали на команду: их поле исчезло.

Толпа снова начала швыряться, но Ангел приказала им прекратить.

— У меня только одни действующие салазки, — сказала она. — Те, которые я изменила, я тоже заберу. Пойдемте со мной, — сказала она господину Нараяну, — увидите конец моей истории.

Толпа вокруг Ангела зашевелилась. господин Нараян повернулся и увидел, что один из команды шагает в сторону Ангела.

Он был так же высок и гибок, как Ангел, его небольшое высокоскулое лицо так походило на ее, как если бы приближалось отражение в зеркале. Камень по дуге вылетел из толпы и ударил его в плечо: он пошатнулся, но продолжал шагать, не обращая никакого внимания на то, что толпа смыкается за его спиной, так что он вдруг оказался в кольце, где Ангел и господин Нараян были центром.

Ангел сказала:

— Я не боюсь тебя.

— Конечно, нет, сестра, — сказал мужчина. И обеими руками схватил ее за запястья.

Потом господин Нараян оказался на четвереньках. Сильный ветер завыл над ними, он услышал, как люди закричали. Послесвечение от большой вспышки плавало в его глазах. Он не разглядел, кто помог ему подняться и полуповолок сквозь ошеломленную толпу к салазкам.