Роузуотер. Восстание - Таде Томпсон

пола. Она не чувствует себя матерью. Она трет виски, пытаясь запустить свой мозг.

«Да что же это такое?»

Она кидается в ванную и захлопывает дверь как раз в тот момент, когда ребенок врывается в комнату.

– Мам!

Это определенно девочка. Десять лет? Одиннадцать? Подросток?

– Я плохо себя чувствую, – отзывается Алисса.

Она в отчаянии открывает кран и ополаскивает лицо холодной водой. Вглядывается в зеркало. Светящиеся цифры сообщают ей температуру ее кожи, воздуха в комнате и горячей воды в кране, а также уровень влажности. У отражения совершенно точно ее лицо и тело, но Алисса способна воспринять это исключительно как факт. Настоящего узнавания не происходит.

– Но ты же должна отвезти меня к Николь. Я опоздаю.

– Алисса. – Мужской голос, хриплый, голос мужчины, лежавшего на постели, ее мужа.

– Я плохо себя чувствую, – повторяет Алисса.

– Но… – начинает девочка.

– Я тебя отвезу, Пэт, – говорит мужчина. – Иди поставь чайник.

Алисса затаивает дыхание и слышит, как девочка – Пэт – недовольно ссыпается по лестнице. Из комнаты доносится шорох одеяла, и мужчина подходит к двери.

– Алисса?

– Я плохо себя чувствую. – Кажется, будто других слов она не знает.

– Да, ты это уже говорила. Можно мне войти?

– Нет!

– Ну ладно, ладно. Я отвезу Пэт на день рождения. В магазин не надо за чем-нибудь заехать?

– Нет.

– Ты сегодня на удивление разговорчива. – Он зевает и, судя по звукам, уходит.

Пэт. Пэт. «Мою дочь зовут Пэт». Патрисия? Пэйшенс? Может, она только его дочь, а не ее. С нижнего этажа доносится смех – звук, бесконечная нормальность которого разбивает ей сердце.

Алисса бьет себя по голове, и ее отражение делает то же самое. Может быть, у нее инсульт? Может, она заболела? Алисса открывает шкафчик с лекарствами. Болеутоляющие, тампоны, витамины, противозачаточные таблетки, выписанные на имя Алиссы Сатклифф. Сатклифф.

– Сатклифф, – произносит она. – Алисса Сатклифф.

Эта фамилия ей ни о чем не говорит.

Ингалятор от астмы, тюбик мази от ревматизма, противогрибковый крем, но ничего такого, что свидетельствовало бы о долгой болезни. Почему она помнит, для чего нужна вся эта хрень, но не помнит собственную фамилию, семью и жизнь? Алисса смахивает на пол лекарства с верхней полки и садится на крышку унитаза. Она слышит, как вдалеке хлопает дверь и заводится двигатель. В доме воцаряется тишина.

Алисса выглядывает в окно. За ним – утреннее солнце и подъездная дорожка. Вдаль по усаженной пальмами улице уносится бордовая машина. Все дома здесь – почти идентичные двухэтажные коттеджи. Зачем Пэт потребовалось ехать на день рождения в такую рань?

Алисса обыскивает шкафы, залезает под кровать, открывает незапертый сейф. Ее левое запястье легонько вибрирует. Алисса не пугается, она знает, что это телефон, знает, что это не настоящая вибрация, а электрическая стимуляция рецепторов вибрации, и означает она, что пришло письмо или сообщение. Почему она помнит все это, но не помнит самого важного? На гибком гипоаллергенном полимере под кожей ее предплечья загорается текст:

«Отдохни. Скоро буду дома. Целую».

«Мог бы и подписаться своим настоящим именем», – думает Алисса. В списке контактов он значится как Мистер Люблю-Не-Могу.

Она исследует дом. Заходит в спальню дочери, видит на стене постер «Ryot», группы, состоящей из одних девушек, которые вроде как частенько выходят на сцену топлес, но сосков не показывают, только изгиб груди. Как только сенсоры постера засекают чип РЧИД Алиссы, начинает играть музыка – этакий нео-панк. Алисса помнит, что такое панк.

– Стоп, – говорит она, и картинка на постере возвращается в исходное положение.

Когда Алисса входит в гостиную, голополе над центральным столом начинает показывать новости. Война между флотилиями опреснителей у берегов Лагоса подходит к концу. Короткий отрывок из интервью с первым писателем-суперзвездой Роузуотера Уолтером Танмолой. «Это интервью или разнос? Вы можете говорить, что автор мертв, но, спрашивается, что тогда я здесь делаю? Зачем вообще задавать мне вопросы о моих работах?» Вызванное глобальным потеплением ослабление высоких струйных течений, возможно, станет причиной регулярных снегопадов в регионах к югу от Сахары. Новые насекомые-кибернаблюдатели будут введены в эксплуатацию в течение следующих нескольких недель. Звезда Нолливуда[2] Крисп Окое пытался покончить с собой выстрелом в голову. Все так знакомо и одновременно чуждо.

Ее предплечье показывает температуру воздуха и сообщает, что вечером возможен дождь. Оно говорит ей, что сейчас девять часов пятьдесят девять минут, и предлагает несколько вариантов завтрака, основываясь на том, какая еда есть в доме. На коже Алиссы высвечивается дата и количество непрочитанных сообщений.

Диктор напоминает зрителям о близящемся показе документального фильма о космонавте Юрии Гагарине и о теориях заговора, связанных с его гибелью. В социальной рекламе Ханна Жак, жена мэра, просит обращаться с реаниматами достойно.

На улицу Алисса не выходит. Она не хочет столкнуться с соседями или потеряться. Она и так уже потеряна.

Алисса садится на диван и слышит щелчок кондиционера, меняющего настройки, чтобы ей было комфортнее.

Она видит другие фотографии своего мужа и, глядя на неоткрытые конверты, узнает, что его зовут Марк Сатклифф. Марк, Алисса и Пэт Сатклифф. Счастливое семейство.

Так она и сидит до тех пор, пока Марк не возвращается. Оказывается, он очень высокий – когда он стоит, это проще заметить. Шесть футов и три-четыре дюйма минимум.

– Как ты? – спрашивает он, обеспокоенно сдвинув брови.

– Мне нужно к врачу, – говорит Алисса.

Глава вторая

Аминат

Аминат приходит за двадцать минут до назначенной встречи – ей так удобнее. Успевать вовремя у нее не получается, а опаздывать она ненавидит. Она оставляет свой кейс в багажнике, а машину – на стоянке для посетителей, хоть и работает здесь. На табличке написано «Министерство сельского хозяйства, Убар». Большинство людей этому верит, и в здании есть несколько этажей, на которых действительно занимаются сельскохозяйственными нуждами нигерийцев, что в Роузуотере означает хранение обильно произрастающих пищевых продуктов на огромных складах, как с холодильниками, так и без них. Однако главная деятельность в этом здании происходит на подземных этажах, где расположился Отдел сорок пять.

На подходе к дверям здания Аминат отключает телефон, дважды нажав пальцем на предплечье. Секретарей внутри нет. Сейчас суббота, и сюда приходят лишь те, кто работает на О45. Аминат знает, что ее имплантат просканирован, и двери открываются перед ней, но она не встречает ни души. Единственный звук – это стук ее каблуков по гладкому полу. Она подходит к лифту, и он открывается. Внутри нет кнопок с номерами, лишь полированный металл и лампочка над головой. Играет музыка – какая-то переработка Марвина Гэя