Ворожея из Загорья (СИ) - Нуждина Ирина

— "…Ты в очень большой беде…" донеслось еле слышно откуда-то издалека.

Глава 5

— Отворяй, охресть! Чего ковыряешься, как мертвячник — в дерьме! — смешной, пузатый Шишок, приплясывая, раздувался от праведного гнева.

Между тем, он был не один перед огромными воротами Даждьграда в очереди ожидающих, но присутствие хозяйки придавало ему уверенности и даже дерзости в общении с грозными стражниками сильного древнего города.

— Добрыня, глянь, что за шавка там тявкает?! — обалдевший от наглости пришлеца стражник даже соизволил открыть воротное окошко.

— Шавка у тебя в штанах! — заверещал вконец зарвавшийся лесовичок. — Торговый день начался три часа назад, деньгу за аренду места ты с меня возьмёшь без этих трёх часов?

— Чтооооооооо?! Ктооооо у меня в штанах?! — стражник уже отпирал двери, чтобы прихватить за шиворот хулиганившего торговца. — Я сейчас тебе покажу, что у добрых людей в штанах, лешего тыкопыто…

— У добрых людей — добро, а у тебя точно шавка, притом блохастая! — Шишок, ловко перебирая маленькими ножками, тем не менее, отступил ближе к всаднице на вороной кобылице.

— Да я тебя щаз… — богатырь протянул лапищу к загривку охальника с очень недобрыми намерениями, как вдруг услышал грустный девичий голос:

— Оставь его добрый человек, я с ним в дороге уже третий день маюсь и полностью согласна, что он — истинное копыто Лешего, а то и чего похуже. За въезд я заплачу, только не трогай ты его, убогого.

— Вот наподдам ему под больно шустрый зад, тогда и оставлю в покое, — зыркнул стражник. — Тебе, голубка, следует более приличествующую компанию выбирать, а то паскудника этакого защищать вздумала!

Стражник с налитыми праведной яростью глазами уже почти достал злоязычного торгаша, как вдруг раздался уже совсем другой девичий глас, повелительный и раздраженный:

— Хватит, я сказала. Куда проще здоровому мужу мелкому лешонку отомстить, чем открыть ворота торговому и прочему честному люду вовремя.

Ах, как хороша была ворожея в этот момент: глазища сверкают, щёки налились румянцем, а растрепавшаяся в дороге рыжая коса, только придала путешественнице очарования.

Однако в Даждьграде лет сто про ворожей и их возможности не слыхивали, зато подобных девок видали исключительно в определённых заведениях города, там и давешний стражник бывал не раз. Почтения к тем девкам совершенно точно никто не испытывал.

— Утихни, блудница! Ты-то небось скидок никому не даёшь, — не очень подумал стражник

На этот раз наступила очередь Любавы рявкнуть:

— Блудница?! Я?! Ну, держись, драного кота кочерыжка! — она вмиг спешилась, схватила опешившего служаку за бороду да и припечатала кулаком промеж глаз, тот ушёл в забытье сразу и прочно.

— Открывай ворота, держиморда рогатая, а нето разнесу здесь всё к мережкам собачьим! Меня ваша государыня дожидается! — проорала ворожея.

Цеховой знак мягко соскользнул с её шеи, проплыл по воздуху под нос опасливо косящемуся из смотрового окошечка второму стражнику, покачался перед глазами и вспыхнул жаркой искрой.

— А этого убери с дороги, чтоб не вонял под ногами! Не ровён час наступит кто.

Ворота Даждьграда со скрипом отворились, запуская путешественницу, за ней потянулись и другие ожидающие, включая Шишка. Подручный играл оговорённую роль, делая вид, что он тут сам по себе. Более сообразительный стражник и зеваки, ставшие невольными свидетелями сцены беседы боевой ворожеи с представителями привратной власти, во все глаза смотрели на девушку на вороной кобылице. "Ух ты ж, ворожея, да в наших краях…".

— Вот, если бы не мой упорный нрав так и стояли бы в очереди, — приговаривал лешачок, направляясь на гостиное подворье.

— Если бы не твоё ярморочное хамство, мне бы удалось въехать в город инкогнито, как я и договаривалась с госпожой Еленой. Теперь тебе подобные начнут разносить сплетни и додумывать, на кой пень ворожею пригласили. Да ещё и смотрят вон как на мощи Кащеевы — Любава злилась больше всего на себя, почему не сдержалась, подумаешь, с блудницей сравнили, не с вурдалачкой же.

— Кажется, можно использовать случившееся, чтобы отвести от меня всякие подозрения в такой порочащей связи, как ты. Ладно, не гневайся, это же шутка. Но я тут подумал…кто заподозрит, что мы вместе, если так бездарно провалились при честном народе?

— Знаешь, такое бывает редко, но ты прав. Странно, что хорошая идея пришла в такую бестолковую голову, как твоя. Кто бы мог подумать? А ведь на шиш похож.

— Всё, поеду разнюхивать, у меня от этой магической связи на расстоянии ши…голова болит! Удачно навестить правительницу! — Шишок вздохнул с облегчением, когда ворожея разорвала мысленную связь.

Тем временем терем Елены становился всё ближе. Красивый, бревенчатый с золочёными маковками, немало сил положили зодчие, так умело скрепляя стволы лиственниц. Наличники будто умелица коклюшками наплела, Любава невольно залюбовалась тонкой работой и остановила Колючку у одного из окон. Тонкие узоры наличника, переплетаясь, вдруг напомнили древние руны, из каких в детстве она пыталась из ничего придумать себе сказку. Кобылица смирно ожидала, когда хозяйка насмотрится на странные деревяшки, как вдруг окно распахнулось настежь, и раздался весёлый женский голос:

— Велибор, отстань, сейчас хозяйка пожалует…

Имя, произнесённое весёлой девицей, полоснуло по сердцу.

— "Велибор", — смакуя, повторила про себя ворожея. — "Тебя зовут Велибор, и ты в очень большой беде…"

— Матушка ворожея, я тебя еле отыскал! Там уж впереди открыли ворота, ожидают тебя, — из ступора вывел голос слуги, посланного встретить гостью.

— Что б ты пропал! — рассердилась Любава.

— Да за что же, матушка?

— Почто меня от раздумий отвлёк, прыщ ты задничный? — за крепким словцом, благодаря общению с разнообразными представителями нечисти и чисти, ворожея в карман не лезла.

Ворота терема гостеприимно впустили приглашённую гостью и очень быстро закрылись за ней. Слуга тут же поспешил затеряться среди остальной челяди, избегая поворачиваться к злой ворожее спиной.

Двор светлой госпожи Елены представлялся чуть ли не богаче царских палат отца Любавы, повсюду были шатры, мощёные камнем дорожки, цветники и кустарники, мимо которых прогуливалась ухоженная челядь и вероятные гости. Ворожея, впечатлившись, уставилась на убранство двора, даже слезть с кобылицы забыла.

— Позволь забрать твою лошадь, госпожа! Какой корм она предпочитает, можно ли ей натирать бока маслами? — затараторил мальчишка-конюх, придерживая Колючку под уздцы

— Кормится она душами злобных тварей. Чем злее тварь, тем сытнее. Если нет злых душ, может съесть и что-нибудь невинное. Бока натирать не советую, на шип насадит, это всё-таки иппа, — эффект, произведённый словами расшалившейся ворожеи, был прекрасен.

Ушки паренька покраснели, как и кончик носа, глазёнки из орбит повылезали, руки отпустили уздечку.

— Яблочек порежь ей да просто почеши бока вот этой щёткой, — довольная Любава кинула мальчишке кожаный чехол с мягкой чесалкой. — Зовут Колючка. Когда будешь давать яблоки, кланяйся.

Кобылица фыркнула вместе с ворожеей, и шагнула мальчишке навстречу. Тот на всякий случай поклонился, да так в поклоне и увёл её в стойло.

На пороге терема нетерпеливо ожидала гостью дородная женщина в светлых одеждах, что делало её ещё более дородной

— Здравствуй, госпожа ворожея, — поклонилась в пояс Елена. — Уж две седмицы тебя ожидаем, такая беда у нас, такая беда…

— Здравствуй, госпожа Елена. Зови в терем, поведай о своей беде, — деловито предложила Любава.

— Но ты никак одна путешествуешь? — осведомилась правительница Даждьграда.

— Одна, а что? — подозрительно спросила ворожея, соображая, что задумка Шишка провалилась.

— Как же обойтись без помощников в таком деле? Неужто справишься в одиночку?

Любава выдохнула и молча шагнула на порог. В тереме после нарядного двора было мрачновато, тяжелые пологи накрывали огромные светлые окна, воздух стоял затхлый, и как-то ощутимо несло болотцем.