Пятое время года - Екатерина Тильман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Евгений видел, что несмотря на попытки сдерживаться, она на грани истерики.
– Да не бойся ты, никто нас убивать не будет... это же не мафия! – не очень убедительно успокоил он. – Ну будут всякие там допросы, исследования... Это не смертельно!
– И совсем ничего нельзя сделать? – спросила Юля каким-то чужим голосом.
– Что-нибудь всегда можно сделать! – сердито ответил Евгений. – И в первую очередь делать предстоит тебе...
– Мне?!
– Именно. Слушай теперь внимательно и запоминай.
– Я слушаю, – Юля, казалось, ожила... и облегченно вздохнув, Евгений начал инструктаж:
– Во-первых, через несколько дней ты должна будешь уехать домой...
– Куда «домой»? – подскочила Юля, забыв обо всех предупреждениях. – К родителям? Ты с ума сошел?!
– Нет, не сошел еще, – раздраженно отозвался Евгений. – И повторяю: не трать энергию на споры, а придумай лучше убедительное объяснение для родителей...
– Какое... Какое еще объяснение?!
– Любое! – Евгений почувствовал непреодолимое желание как следует встряхнуть Юлю, как будто это могло заставить ее соображать быстрее. – Придумай, из-за чего мы с тобой могли поссориться. Ревность, зависть, денег мало или шума много – что угодно! Только бы тебе поверили...
Юля видела, что Евгений не шутит. Но зачем нужно расставаться как раз тогда, когда больше всего нужна поддержка?
– А затем, – объяснил, уже едва сдерживаясь, Евгений, – что если мы исчезнем все трое, то этого никто и не заметит. Во всяком случае, не сразу заметят. И тем более, никто не заподозрит, что с нашим исчезновением не все гладко.
– А если я уеду...
– То из родительского дома тебя будет гораздо труднее изъять. За тобой, конечно, будут следить, но не более того. Впрочем, на всякий случай будь осторожна...
– Я-то буду осторожна, – мрачно заметила Юля, – а вы?
– За нас не бойся. Я не собираюсь сидеть и ждать, пока за мной придут. У СБ тоже есть уязвимое место – его-то я и попробую пощекотать... Впрочем, об этом потом, ты мне для этого тоже понадобишься. И еще запомни одно – никому не слова! Ни родителям, ни друзьям, ни Сэму. Сэму – особенно!..
Юля подавленно кивнула. Еще в «Лотосе» ее предупреждали: близость с Евгением принесет несчастье... и похоже, давнее предсказание Юргена начало сбываться!
* * *«Мой дорогой коллега!
Я давно называл тебя так в последний раз, и, боюсь, никогда больше не назову. Мне очень не хотелось верить, что придется когда-нибудь обращаться к тебе и другим моим бывшим товарищам по работе с таким письмом, но увы! Если ты читаешь сейчас это письмо, если оно к тебе попало, это значит, что подтвердились худшие мои опасения. И тогда очень прошу: прочти его до конца. Оно вполне может оказаться моим завещанием, да и тебе – кто знает! – вдруг окажется небесполезным...»
...Евгений отложил ручку и перечитал написанное. Немного патетично – ну да это и к лучшему. Пусть бывшие коллеги почувствуют то же, что и он, представят себя на месте пострадавшего товарища! А уж воображение у профессиональных исследователей хорошее...
Руководство СБ – и в первую очередь Гуминский – панически боялось громких скандалов. Это и был тот шанс, который намеревался использовать Евгений. Сначала он вообще хотел оповестить о себе весь белый свет – два-три знакомых журналиста без труда донесли бы «завещание» до самой широкой общественности! Но, представив себе все возможные последствия, Евгений ужаснулся и решил ограничиться «широкой оглаской в узком кругу» – распространить свое послание только среди рядовых исследователей СБ.
Впрочем, результат обещал быть вполне действенным. «Свобода науки» в СБ всегда ценилась особо: следствие двусмысленного положения ученых внутри секретной спецслужбы. Насилие над наукой – а именно так Евгений собирался представить свой арест – неминуемо вызовет такое возмущение, что придется отпустить пленников во избежание еще более широкой огласки!
То, что последнее время Евгений не поддерживал отношений ни с кем из бывших коллег, не смущало его. Наоборот, было легче обращаться в письме не к одному-двум приятелям, а как бы сразу к широкой аудитории – ведь адресатов будет, ни много ни мало, больше трех десятков!
«...Итак, попробую по порядку.
Прежде всего, я представляю, сколько кривотолков вызвал мой внезапный «уход» из СБ.
На самом деле это было просто беспардонное увольнение, вызванное моим категорическим несогласием с вмешательством в мою работу, которую я достаточно уверенно считаю в своей компетенции. Здесь я могу ошибаться, дело субъективное, но, во всяком случае, грубых нарушений субординации я не допускал.
Не знаю, как это все было представлено – и были ли вообще какие-то объяснения. Конечно, я поступил не очень красиво, никому ничего не сказав, но на это были причины, и, поверь, достаточно веские. Возможно, я был не прав. Впрочем, я и сейчас не пытаюсь искать оправдания и аргументы или агитировать кого-то в свою пользу. Время для дискуссий ушло, и боюсь, безвозвратно. Всякие споры и аргументации не имеют теперь никакого значения – пришло время действий!
То, что к тебе попало это письмо, означает только одно: мой подопечный эспер, я сам, а возможно, и моя жена, схвачены оперативной службой СБ...»
...Евгений запнулся. На самом деле он вполне рассчитывал уберечь Юлю от ареста, отправив ее к родителям. Но теперь он на какой-то миг представил, что и ее тоже сумеют схватить – и испугался смертельно! Нет, этого ни в коем случае нельзя допустить!
«...и в настоящее время содержатся без суда, следствия и какой-либо надежды на то и другое на одной из секретных баз, о существовании которых у нас всегда ходило столько упорных и настойчиво – не чересчур ли настойчиво?! – опровергаемых слухов...»
...Интересно, чем в действительности окажется пресловутая секретная база – комнатой прямо в институте? конспиративной квартирой? особняком? полигоном? И какую «программу исследований» там предложат? Во всяком случае, про Сэма наверняка постараются вытрясти все, что можно!
Жаль, что в письме эти вопросы тоже никак не обойти. Что ж, придется осторожно упомянуть Сэма – без лишних подробностей...
«...Тебе, конечно, интересно узнать, чем я заслужил такое интенсивное внимание к своей скромной персоне? Боюсь, что я тебя разочарую! Пока, насколько мне известно, все мои „прегрешения“ состоят в том, что после увольнения я осмелился самостоятельно продолжать исследование, которое мне не позволили довести по моему плану в СБ.
Его объектом был один мой старый знакомый эспер-эмигрант, точнее, некоторые его интересные способности в области предсказаний. Так получилось: очень давно я смог установить контакт с этим эспером и вполне успешно поддерживать его в течение нескольких лет.
Естественно, я не хотел никакого официального вмешательства, которое могло разрушить достигнутое такими стараниями доверие. Но меня не услышали, и предпочли заменить доверие на насилие – вероятно, сочли его более надежным средством!»
...Интересно, насколько далеко может зайти это насилие? Ведь он и Сэм окажутся в полной власти «исследователей» – которые сделают все, чтобы не допустить утечки информации! До какой степени «все»? Решатся ли они, если не останется другого выхода, убить опасного эспера? А нежелательного свидетеля в лице бывшего коллеги? Евгений вздрогнул и оборвал себя – так можно вообразить что угодно!..
«...Зачем я пишу все это тебе и другим, которые сейчас читают такие же письма (а может, даже, и не читают – наша оперслужба весьма, весьма проворна...)? Нет, я не прошу помощи, протестов или забастовок. Все, на что я рассчитываю, – это информация. Наши коллеги-пленители рассчитывают обработать нас „по-тихому“ – очень не хочется доставить им этой радости...»
...Кстати, для этого способ доставки писем следует продумать досконально – их ни в коем случае не должны перехватить! Ведь не исключено, что они окажутся главным залогом их безопасности во всей этой переделке...
«...Вот, собственно, и все. Надеюсь, ты понимаешь: подобная история в любой момент может произойти с каждым из вас. И где гарантия, что я первый? Сколько исследователей были уволены раньше? Все ли они живы? Никто не интересовался, никому в голову не приходило поинтересоваться... Может, теперь у кого-нибудь появится желание не быть слепым котенком? Ведь опергруппы не действуют по своей инициативе! И те, кто будут допрашивать меня – они ведь работают в наших лабораториях, рядом с нами...»
...А ведь и в самом деле интересно, с кем из коллег он встретится после ареста! Наверняка среди них окажутся хорошие знакомые, может, даже друзья... И уж конечно там будут люди из «списка рассылки», из тех, к кому он, собственно, обращается в письме!
Хорошо это или плохо? Эффект неожиданности будет смазан, зато серьезность провокации будет понятна без слов! Можно даже поместить в каждом письме полный список всех адресатов: пусть масштаб скандала сразу станет ясен!
