Мы пойдем другим путем! От «капитализма Юрского периода» к России будущего - Александр Бузгалин

Решение этой проблемы на основе отношений свободной конкуренции (да еще в условиях монополизма, который склонен консервировать диспропорции) представляется крайне затруднительным. И потому, что диспропорции выгодны для хозяев определенного типа рынка (а именно рынка, ориентированного на развитие посреднической деятельности, спекулятивного, пользующегося различием в уровне издержек). И потому, что сама по себе стихийная перестройка пропорций экономики на основе свободной конкуренции в любых известных исторических ситуациях либо была вообще невозможна, либо занимала долгие десятилетия. Позволить себе такое удовольствие наша хозяйственная система не может.

В противоположность этому существуют известные и весьма успешные примеры сознательной активной структурной перестройки экономики как в развитых, так и в развивающихся странах. Сегодня такого же рода активная структурная перестройка на основе методов сознательного регулирования, а не только рынка, осуществляется в Китае.

Сознательная структурная перестройка экономики невозможна, если не обеспечивается система приоритетов, обеспечивающих сознательную ориентацию экономики на решение тех или иных стратегических проблем. Эти программы могут ориентировать экономику на развитие гуманитарных и социальных сфер (прежде всего потребительской), высоких технологий, а также на решение конкретных проблем, обусловленных историческими обстоятельствами той или иной страны на том или ином этапе ее развития.

Характеристике этих объектов будут посвящены последующие части нашего курса, поэтому сейчас мы с чистой совестью можем пойти дальше, сделав важный промежуточный вывод: названные выше потенциальные объекты сознательного регулирования (параметры непосредственного процесса производства — затраты и качество труда; пропорции и структура экономики; социальные и иные приоритеты) отнюдь не везде и не всегда должны становиться действительным предметом регулирующей деятельности государства и иных субъектов. Значительная часть трансформационной экономики развивается и будет развиваться на основе рыночных механизмов саморегулирования.

Какой именно может и должна быть мера соединения противоречивых, но совместимых начал сознательного регулирования и рыночного саморегулирования в трансформационной экономике?

Что же касается субъектов регулирования экономики, то ими могут быть и крупные хозяйственные комплексы (корпорации и их явные и неявные союзы, «кланы»), и общественные организации, а не только государство.

Во-первых, нам хотелось бы обратить внимание на возможность сохранения и, более того, развития механизмов сознательного, в частности нормативного, регулирования внутри развитых индустриальных и постиндустриальных крупных хозяйственных комплексов. Этот процесс может развиваться в рамках и военно-промышленных организаций, и мирной промышленности, науки и т. д., во всех тех случаях, когда в экономике уже сложились устойчивые производственные кооперационные связи внутри хозяйственных объединений. Их организационной формой в бывшем Советском Союзе были, в частности, производственные объединения, сейчас ими становятся концерны, хозяйственные ассоциации, крупные акционерные общества. Во всех этих случаях необходимо развитие механизмов нормативного ценообразования, нормативного определения качественных параметров, установление социальных и экологических норм. Более того, в условиях «взбесившегося» рынка (соединяющегося с бюрократическим, номенклатурным, но при этом спорадическим и локальным регулированием), а также ускоряющейся натурализации экономики, такого рода «очаги» нормативного ценообразования и определения качественных параметров могут стать ориентиром и для будущих договорных отношений между такими комплексами и их поставщиками или потребителями.

Кроме того, нам хотелось бы подчеркнуть, что наличие монополизма на отечественном рынке породило специфический механизм нерыночного регулирования экономики. Это не только тот монополистический диктат, о котором шла речь как в позитивном, так и в негативном смысле. Это механизм регулирования, который по аналогии с человеческим механизмом может быть назван вегетативным. Механизм, который не проходит через «центральную нервную систему», осуществляется не государственными органами, а складывается как бы «сам собой» в отношениях между крупнейшими корпорациями, которые как бы «инстинктивно» реагируют на изменения производственной, хозяйственной или, может быть, даже политической ситуации, устанавливая иные пропорции, иные отношения, даже в условиях, когда сложившийся рынок, регулирующий пропорции при помощи своей «невидимой руки», отсутствует или действует крайне спорадически и специфически.

Этот вегетативный контроль, основанный на ресурсном контроле, технологической кооперации, экономической взаимозависимости поставщиков и потребителей, становится важнейшим компонентом распространения снизу нормативных механизмов регулирования и в области ценообразования, и в области качественных параметров, и в социальной сфере. Более того, именно в трансформационной экономике эти механизмы могут иметь самое широкое распространение.

Выходя на уровень государственного регулирования, нам хотелось бы подчеркнуть прежде всего, что государство в трансформационной экономике не может не оставаться главным субъектом регулирования экономики во всех тех сферах, которые непосредственно связаны с реализацией общенародных (содержательно единых для членов общества) интересов. Характеристика государства как института трансформационной экономики будет дана ниже, поэтому обратим внимание на наличие еще одной группы субъектов сознательного регулирования экономики.

Это общественные организации, способные оказывать существенное влияние на экономическое развитие, прямо согласовывая его с интересами той или иной группы граждан. Деятельность массовых общественных организаций как субъектов регулирования экономики — реальный опыт мирового сообщества; освоение этого опыта для нас важнейшая практическая задача, поскольку роль общественных организаций как субъектов экономического регулирования, равно как и вообще их самостоятельное функционирование как экономических субъектов, были крайне придавлены на протяжении десятилетий нашего предшествующего развития.

Если говорить более конкретно, то профессиональные союзы (наиболее крупное и значимое объединение, призванное выражать единые экономические интересы работников определенных профессий) могли бы стать одним из субъектов регулирования пропорций и параметров функционирования рабочей силы, занятости и вообще трудовых отношений в целом. Мы хотим подчеркнуть: не просто рынка труда, а именно трудовых отношений и процессов, поскольку их слагаемыми являются не только рыночные параметры, но и охрана труда, его гуманизация; отношения внутри трудовых коллективов, их права на участие в управлении, принятие решений по экономическим вопросам; развитие системы социальной защиты и социального страхования — все эти компоненты реальных трудовых отношений должны и могут стать объектом сознательного регулирования со стороны профессиональных союзов на основе партнерского взаимодействия с другими субъектами (от предприятий до государства).

Еще менее знакомым для нас с вами субъектом сознательного экономического регулирования являются потребительские организации, которые возникли в нашей стране в период новой экономической политики и тогда сыграли очень важную роль по стабилизации рынка, преодолению кризиса в области ценообразования, обеспечению населения доступными товарами широкого потребления и др. Логика деятельности этих институтов в трансформационной экономике (а именно такой была, например, экономика нэпа), равно как и в экономике развитых стран, может быть следующей. Потребительские объединения выражают интересы тех, кто в них входит (потребителей); эти интересы просты: прежде всего получить качественную продукцию по доступной цене, не переплачивая посреднику, избавившись от искусственного дефицита и монополистического ценообразования.

Эти функции и выполняли потребительские объединения и кооперативы в период нэпа. В частности, они осуществляли контроль за качеством и заключали прямые договора с синдикатами, которые обеспечивали потребителей продукции по ценам, в которые не входили ни издержки, ни прибыль посреднических торговых организаций. Такого же рода функции могли бы на себя взять (и в некоторой части уже берут) потребительские объединения в странах, уходящих от «реального социализма» прошлого.