Янтарный сок - Элла Боброва

Красный цветок (Перечитывая Гаршина)

Да, зло… Но есть подвиг и вечная тяга к Добру:Они на земле лишь с последним безумцем умрут.

«Именем Его Императорского Величества, Государя ИмператораПетра Первого, объявляю ревизию сему сумасшедшему дому!» —крикнул новый с безумною, дерзкозапрокинутой головой.(громкий голос, звенящий и резкий,подхватил коридор пустой).Он был страшен: в глазах воспаленныхнеподвижный горячий блеск;а в рассудке больном, возбужденном —странных мыслей дремучий лес.

Клок волос на лбу. Спутана грива.Шаг решителен, быстр, тяжел.Наготу стен больничных пытливовзглядом зорким больной обвел.В ванной: печь?.. котел?.. — Камера пыток!Потолок в паутине труб…«Кипятком! А-а! Бог мой, защиты!..»Дикий вопль с искаженных губ.«О, Георгий святой! Тебе телопредаю, но не дух, о, нет!»В сон провал. Лунный, мертвенно-белыйзаливает палату свет.

Утром: «Доктор, вы так не смотрите.Не понять вам души моей(я же — в вашей читаю). Поймите,мысль великую, общую… С нейя везде и нигде. Я спокоен:мне решительно все равно.Но они все… За что? Каждый — воин.Нужно ль это?..» Вдруг за окномв цветнике видит он ярко-алый,обжигающий маков цвет.Встрепенулся рассудок усталый:это — может, и есть ответ?Иногда ночь дарила сознанье;но лишь только рождался день —все разумные воспоминаньяпокрывала безумья тень.

Слышит: делится всем пережитымс заключенными вяз в саду;всех умерших, всех в войнах убитыхон в больничном видит аду.Все они понимают друг друга:для большого дела пришлапора… Из порочного кругавыйдет он — и не станет зла.Вот оно — среди клумбы алеет!Он смертельный чувствует токи дыхания яд… Он сумеетс ним сразиться один — с ним Бог!

О, тогда распадутся решеткии раздвинутся камни стен;сбросит жалкую мир оболочку —в новой явится красоте.Вот шагнул он к цветку… Но свинцовона плечо вдруг легла рука:«Рвать нельзя! Сумасшедших вас много…»Распласталась в душе тоска.

О, несчастные! Слепы, не знают…Защищают, боясь посметь.Он же — видел: и, пусть погибая,должен, должен зло одолеть!Все в нем: опиум, желчь, кровь и слезы —он невинен только на вид.От него в мире молнии, грозы…Нет, его он не пощадит!……………………………………………………..С выраженьем счастливо-усталым,с верой светлой, что людям помог —он застыл, сжав в руке смятый алый,убивающий жизнь цветок.

Аполлон и Дафна

Раз шел с охоты на драконаТьмы Аполлон.Смеясь, шутливо Купидонузаметил он:«Ну, что за стрелы! Что в них толку,скажи, дитя?Видал для штопанья иголкипокрепче я!»

Смолчал наш Купидон (для виду),но затаилна Аполлона он обиду —и отомстил.Поднялся тайно на Парнас онс запасом стрел:за Дафной, нимфою прекрасной,следил пострел.

При виде Дафны пробуждалисьцветы вокруг;ее красою любовалисьи лес, и луг.То солнце зажигало пламявдруг в волосах;их ветер поднимал, как знамя…В ее глазах

слились в игре неповторимойянтарь луныи изумруд неуловимыйморской волны.Вот Дафну Купидон свинцовойстрелой настиг,лишив красавицу покояв тот самый миг.

Она в необъяснимом страхе,как лист, дрожит,через ручьи, через овраги,как лань, бежит…А Купидон? Кует он местиковарный план,и в этом (здесь сказать уместно) —он не профан.Стрелою ранен золотоюбог Аполлон:увидев Дафну, красотоюее сражен.Он полон клятвенных признанийи нежных слов.И, встретив раз, горит желаньемувидеть вновь.

Любим ли он? Увы, сомненьеего грызет:мольбам, увы, она не внемлет,он не поймет,чем вызван страх ее. Терзаясь,спешит за ней —она же, с ветром состязаясь,быстрей, быстрей!

О, если б Дафна обернуласьк нему хоть раз,и Аполлону бы взглянулана миг в глаза —читатель, не было б погони…Ты был бы рад.И не пришлось бы Купидонуторжествовать.

Бедняжка Дафна! Ей испугане превозмочь.Как от врага, она от друганесется прочь.За нею Аполлон. Надеждойон окрылен.В мечтах уже плеч Дафны нежнокоснулся он.

Меж ними тает расстоянье,вот обожглоее щеку его дыханьеи, быть могло,уж руку протянул за Дафной,ликуя, бог,еще бы миг — стан нимфы властнообнять бы мог

бог гордый Солнца… Здесь погонепришел конец.«Спаси, спаси от Аполлонаменя, отец!»Так Дафна к богу рек взмолилась.Призвал Пенейвсех рек, ему подвластных, силуна помощь ей.

Причину ль тайного испугаон угадалиль Аполлону дать в супругидочь не желал —его веленьем образ девыисчез навек,чтобы расти лавровым древому ложа рек…

(Знать, боги не были всевластны:могло на мигпорой и их коснуться счастьеи стать для нихтаким же мнимо-достижимымкак для людей —сгореть, сгореть невозвратимов огне страстей.)

У древа-Дафны бог могучийзастыл в слезах.Его лицо темнее тучи.В его глазахслились отчаянье и нежность,припав к стволу,он повторяет безнадежно:«люблю, люблю…»

Ссора

Амур и Эрос, братья-близнецызамешаны в горячей ссоре.О том, кто всех сильнее (вот глупцы!)ведут они бесплодно споры.

Звенит Амур: «Когда б своей стрелойсердца не поражал я так умело,скажи, где б жертвы брат ты, братец мой?»Насмешка эта Эроса задела(а был он, надо вам сказать,горячего и вспыльчивого нрава,и за себя не медлил постоять):

«Гордиться так имеешь ли ты право?Мальчишка ты! Придуманный людьми,силен ты только в их воображенье.Я ж властвую с тех пор, как создан мир.Я — жизнь сама. Я — жизни продолженье!»

Амур смеется: «Ты — сильней меня?!Паришь ты, Эрос, лишь в животном мире.Над человеком же — власть мне дана.Лишь я, Амур, воспет поэта лирой!»

Рассержен Эрос: «Разум у людейотнять, их одурманить — ты способен;но удержать во власти их своейты без меня, без Эроса, попробуй!»

Был Гименей, старик, но полный сил,свидетелем случайным этой ссоры.С досадой молвил он: «Уймите пыл!Властители!.. Мне с вами только горе:коварны вы, и узников не разотнять у Гименея вы готовы;им счастья обещаете мираж…И что ж? Они ко мне приходят снова.

Хоть стонут иногда, что тяжко узмоих нести им бремя; но поверьте,что потерять людей — я не боюсь:вас позабыв, мои они до смерти.

И все же врозь нам жить — никак нельзя.Вы оба мне нужны; но не как слуги —как преданные старые друзья.Не лучше ль руку вам подать друг другу?»

Так мудрый Гименей закончил спор.Решили близнецы, что будет лучшесовместно покорять людей; с тех порАмур и Эрос в жизни неразлучны.

«Прочла на старинных часах я когда-то…»

Памяти В.Л. Савина