(Не)настоящий парень - Амалия Март

— А где старшие?

— Дак спят уже. Те, в отличие от этого, в режиме давно. Не явились бы к ночи, застала бы их. Чего так поздно приехали?

— Собирались.

— А, ну поня-ятно, — насмешливо тянет она. — Эх, я уже и забыла, когда мы так «собирались». Пашка! — громким шепотом зовёт мужа Галка. — Паш! Глухня, блин. Или свалил уже куда?

— Папа с бутылкой Вову к сараю повел. Не удивлюсь, если по пути захватил и твоего мужа.

— Вот зараза! Сейчас все маме расскажу!

Вставляю батарейки в корпус качелей и включаю первый режим. Комната наполняется тихой мелодией.

— Работает! — будто удивляется сестра.

— Ага. Клади его, — расправляю ремень безопасности в вибрирующей люльке.

Надо, наверное, сначала выключить.

— Страшно. А он оттуда не вывалится? Это безопасно? А ремни ничего пережимать не будут? — мнется над головой.

— Абсолютно безопасно, ремни пятиточечные, мягкие, сама смотри, — демонстрирую качели, как опытный продавец.

— Орать опять будет.

— Клади и посмотрим.

Галка становится на колени возле электрокачелей и вкладывает в шезлонг запеленованного здоровяка. Тот тут же распахивает огромные глазищи и впивает в меня ничего не понимающий взгляд. А потом его рот округляется в кривое «О», и комнату заполняет оглушающий плач. Мы в две руки пристегиваем ремни и снова включаем качели.

На крик прибегает кот и, на правах второго человека в доме, начинает по-кошачьи нас отчитывать, наматывая круги вокруг шезлонга.

Лёгкая вибрация и приятная мелодия срабатывают, как по волшебству. Племянник поджимает пухлые губешки и прикрывает глаза. Наступает спасительная тишина.

— Господи! Замолчал! — чуть не подпрыгивает Галка. — И руки, мои руки! Они свободны! Я теперь могу есть двумя руками! И… и… что там ещё люди делают?

Умываться! Спасибо, сестра-а-а, — кидается мне на шею. — С появлением мужика ты стала приятней! — выдает вместе с благодарностью.

В этом вся Галка, что на уме, то на языке. Никаких фильтров. Вот как на мой подарок мог повлиять парень?

— Чего расшумелись? — под радостное шептание сестры, входит мама.

Вытирает на ходу руки полотенцем, зорким взглядом оглядывает комнату.

— Это не опасно? — смотрит на меня.

— Нет. Это хорошая модель.

— Они не завалятся? — хмуро осматривает качели сбоку, отгоняя мяукающего Василия ногой.

— Нет, конструкция надёжная. Такие сейчас у всех.

— В наше время не было ничего такого, и ничего, прожили, — теперь осуждающий взгляд достается сестре.

Но она, в отличие от меня, всегда умела не принимать его близко к сердцу.

— Ой, мам, не гунди! — Галка закатывает глаза. — Дареному коню в зубы не смотрят. Я б сама не купила, скока он стоит, Зин?

— Четыре, — слегка преуменьшаю стоимость, чтобы не смущать их. Знаю, что для них это дорого.

— Офигеть медведь, — присвистывает сестра. — Не, точно бы не купила. А Зинке деньги тратить некуда, так почему бы не пользоваться? Ладно, пошли за стол. Хоть поем, как человек, пока дают.

Разворачивается на выход. Я растерянно смотрю ей в спину. Что, прямо здесь оставит ребенка, под присмотром кота?

— Не доверяю я этой технике, — сводит брови мама и снова камень в мою сторону.

— Мама! — одергивает ее Галка.

— Я его принесу, — говорю тихо.

Берусь за дугу у основания и тащу качели по полу в сторону кухни. Здоровяк глаз не открывает, прибалдел.

Лёгкий осадок от слов сестры неприятно жжет глаза. Я старалась выбрать подарок, отложила на него деньги, но все это быстро обесценили. Ведь если я не замужем, с тремя детьми, и не ючусь в доме родителей, априори веду праздный образ жизни, да?

Хотя могла бы не удивляться, мы всегда отличались мышлением. Разница всего в два года, но словно целое десятилетие между нами. И подарками эту пропасть не заполнишь.

— Так что, он высокий? Голубоглазый? Блондин? — едва захожу на кухню, атакует Галка. — Крутой программист, да? Наверное, зарабатывает хорошо…

— Зеленоглазый, — единственное, что поправлю я. Видимо, что-то мама всё-таки рассказывала.

Прохожу к окну, выглядываю на улицу. В сарае горит свет. Надеюсь, Вова там жив под напором двух закалённых мужиков и папиной браги.

— Напьются, — вздыхаю я.

— Что, достал-таки бутылку, гад? — ругается мама. — Ему же нельзя! А ну-ка, метнись за ними, Гал.

— Ща.

Сестра шустро выскальзывает из кухни, по пути заглянув в качели и убедившись, что младшенький мирно сопит.

— Я вам комнату приготовила, — говорит мама, расставляя на столе миски с салатами. — Кровать, конечно, тесная, но и Вовочка у нас не шибко широкий. Завтра пораньше встанем, надо борозды готовить. Так что долго сидеть не будем сегодня.

— Угу, — соглашаюсь я, не отрывая взгляда от окна.

Галка уже достигла цели и даже сквозь закрытые окна слышно, как она кричит. Из сарая выходит папа, затем Пашка с повинной головой и только потом Курт.

Останавливается возле сестры, дарит ей фирменную ухмылочку, отчего та краснеет и смущается. Ещё одна пала.

Мама остаётся на кухне накрывать стол, я выхожу встречать мужчин, готовая начать спектакль «недовольная женщина».

Дверь открывается, входит папа, не прекращающий рассказывать что-то о дрожжах, следом Пашка ведёт жену, дующую губы, и последним входит Вова. Он сразу завладевает пространством, стирая окружение одной лишь широкой улыбкой.

Делает три решительных шага ко мне, кладет руки мне на талию.

— Заюш! — резко наклоняет на вытянутых руках и впивается в губы.

Да он в стельку!

Зараза.

Вот же… зараза!

Вгрызается в рот, не оставляя ни малейшего шанса увернуться. Руки автоматически ложатся на напряженную шею, пытаясь найти опору, пока спину держат ледяные ладони. Холод пробирается под свитер, пока губы опаляет огнем.

В нижнюю губу агрессивно впиваются зубы и, стоит только на секунду замешкаться в справедливом «ай» — рот атакует жадный язык. Мои широко распахнутые глаза закрываются, и я тупо сдаюсь. Да пошло оно все к черту. Правила — шмавила. Дышать рот в рот, вдыхать эвкалипт, чувствовать дрожь, растекающуюся из-под его пальцев — кайф, чтобы там не орало