Добро пожаловать в мир, Малышка! - Фэнни Флэгг

Дена слышала, как она открывает и закрывает ящики.

Потом раздалось громкое «Ага!», тетя Элнер вернулась в кухню и протянула Дене фотографию:

— Погляди. И если это не счастливый ребенок, то я обезьяний дядюшка.

На фотографии маленькая светловолосая девочка сидела с краю небольшого стола, в окружении других детей. Девочкой была Дена, а еще там была ее мама, она стояла у стены, сцепив руки за спиной. Она улыбалась и с любовью смотрела на Дену. Фотограф поймал удачный момент. Дена никогда не замечала, чтобы мама так смотрела на нее, никогда не чувствовала такой любви, какую сейчас подглядела.

Еще одна деталь на снимке привлекла ее внимание. Это был кекс с чем-то вроде миниатюрной карусели на верхушке.

— Что это?

— Соседка Дороти тебе спекла. Это ее знаменитый кекс с каруселькой. Розовый с белым, ты же помнишь, правда?

По дороге домой Дена пыталась вспомнить. Что-то было связано с этим кексом, но что? Что-то, что она видела прежде. И вдруг до нее дошло.

Дома Дена вышла на заднюю веранду. Она стояла, глядя на давнюю фотографию, и плакала. Это была та самая карусель, которая ей много раз снилась. То самое место, куда она хотела вернуться, где она однажды была счастлива.

Элмвуд-Спрингс, штат Миссури

1944

— Всем доброе утро. Настал еще один прекрасный день в Элмвуд-Спрингс, и мы с трудом дождались утра. Нынче столько хороших новостей, что вы еще подумаете, будто я все навыдумывала. Начать я хочу вот с чего: добро пожаловать в мир, маленькая мисс Дена Джин Нордстром. Она появилась на свет вчера днем, в четыре двадцать. Малышка — новорожденная внучка Лодора и Герты Нордстром и дочь их сына Джина. Мы все помним, что испытали, когда потеряли Джина на войне… но произошло чудо, и часть его продолжает жить. Какое же это счастье для всех нас. Герта говорит, что, как только Дена сможет путешествовать, мама привезет ее сюда, в Элмвуд-Спрингс. Мы ждем тебя не дождемся, так что давай скорей расти и приезжай, чтобы мы тебя поприветствовали по-настоящему. Еще мы получили вчера письмо из самой Канады. В прошлом месяце некая миссис Д. Йигер сказала, что крутила настройку на радио и вдруг услышала нас, как будто совсем рядом. Такая была благоприятная погода для радиоволн. Не падайте в обморок, но Бобби получил пятерку по поведению. Не спрашивайте как. У нас еще много хороших новостей. Есть победитель в конкурсе «Самый интересный гость в вашем доме». А еще вот что. Нехорошо, конечно, кулику своим болотом хвалиться, но… мы с Мамой Смит так гордимся Доком! Он второй год подряд выигрывает приз «Рексалл» за искусство приготовления лекарств. Так что если меня слышат в аптеке… Док, мы страшно горды тобой.

А теперь близняшки Гуднайт споют для вас старую любимую песню «Я свет не гашу в окне, дорогая, поскольку тебя до сих пор люблю»!

Элмвуд-Спрингс, штат Миссури

1978

День проходил за днем, а Дена все сидела с кошкой, которую звали, как выяснилось, Пробка Третья, раздумывая, что же делать со своей жизнью. Она никогда не размышляла о жизни — только работала и пробивалась к успеху. Она даже забыла, для чего хотела добиться успеха и почему ее так пугала мысль, что его может не быть. Какая вообще разница-то, есть он или нет? Какая разница, жить или умереть? Что осталось? Кто остался? Ничто не вечно, так в чем же смысл?

Дена жила в доме уже неделю, когда Норма принесла ей «Поваренную книгу Соседки Дороти». Теперь она могла часами сидеть, уставившись на фотографию улыбающейся женщины на обложке. Глаза ее смотрели прямо на Дену. Она казалась такой живой — но в живых ее не было. Куда она делась? Вот она есть — а вот ее нет, и ничего не осталось, кроме дома, где прошла ее жизнь. Дена начала задумываться о прошлом. Оно уходит навсегда? Или возвращается по ночам, в темноте и тишине? Может, когда дом стоит пустой, прошлое вновь наполняет комнаты? Может, Соседка Дороти еще здесь и голос ее витает в воздухе? Дена не знала. Но чье-то присутствие ощущала. Ощущала, что не одна здесь. То ли и в самом деле что-то было, то ли она постепенно сходит с ума. Так или иначе, это «что-то» не пугало, наоборот, успокаивало.

Итак, Дена ждала и прислушивалась. И временами, казалось, что-то слышала. Это случилось в первую неделю, ранним утром. Около половины пятого она села в кровати и могла бы поклясться, что кто-то чем-то громыхает в кухне. Огляделась — нет, Пробка вот она, рядом, так что это не кошка. Дена спустилась в холл, принюхалась: пахло кофе. Но когда вошла в кухню и включила свет, никого там не обнаружила. Иногда ей чудилось чье-то пение, или что хлопнула дверь с москитной сеткой, или такой звук, будто во дворе стукают мячиком о стену, она шла посмотреть — и никого не оказывалось. Проходили недели, мир Нью-Йорка, Айры Уоллеса и Сидни Капелло отодвигался все дальше и дальше. Сразу после приезда в Элмвуд-Спрингс нервы у нее были в таком ужасном состоянии, что она подскакивала от любого громкого звука. А теперь она чувствовала себя в безопасности, в миллионе миль от реального мира с его слепящими огнями и резкими звуками. Когда уши привыкли к тишине, она начала слышать птиц, сверчков, иногда ребячий смех. Она услышана звон церковных колоколов и в последнее время даже начала различать, какая из церквей звонит — Единая, Методистская или Лютеранская. У каждой был свой характерный звон.

Она могла часами сидеть ночью, ничего не делая, — только радио светилось оранжевым огоньком и приятные незнакомые голоса рассуждали о Боге, о погоде или урожае. Было нечто настолько задушевное в том, чтобы сидеть в темноте и слушать разговоры о Боге, что она почти поддалась искушению поверить, что они говорят правду. Дни тянулись бесконечно. Она просыпалась с солнцем, наблюдала, как оно садится, как выходит на небо луна, как зажигаются звезды, — и каждый раз удивлялась.

Иногда она выходила на лужайку и стояла, глядя на дом с включенным светом, и на нее накатывала волна ностальгии, такое мощное чувство, что из глаз лились слезы. Она стояла и плакала, не зная, о чем плачет, о чем тоскует. Постепенно она начала себя чувствовать потерявшейся девочкой. Как будто побывала у зубного врача и заморозка начала отходить — больно, но это сладкая боль.

Осень была на носу, и телекомпания теребила Сэнди, чтобы он узнал, когда она вернется. Дена послала ему телеграмму:

ДОРОГОЙ СЭНДИ,

СКАЖИ, ЧТО Я ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, НО ПРИДЕТСЯ ИМ НАЧАТЬ ОСЕННИЙ СЕЗОН БЕЗ МЕНЯ. Я ПОНЯЛА, ЧТО НЕ МОГУ СЕЙЧАС ВЕРНУТЬСЯ. ПОКА НЕ МОГУ.

С ЛЮБОВЬЮ, ДЕНА

Элмвуд-Спрингс, штат Миссури

1978

Доктор Диггерс посоветовала Дене подождать принимать какие-либо решения, но минуло много недель, она окрепла, и постепенно начало прорисовываться понимание, что нужно сделать в первую очередь. Она должна выяснить правду о матери. Должна понять, что случилось. Пусть будет больно, однако правду необходимо узнать, прежде чем думать о будущем.

Но ей нужен помощник. Человек, которому она бы доверилась. Кто-то, кто не связан с телевидением и не станет продавать информацию, разговаривать с прессой и вообще открывать рот. Господи, как жаль, что Говарда нет.

21 сентября она сидела в саду на качалке для влюбленных, и тут у нее в голове всплыло имя: Джерри О'Мэлли. Чем дольше она о нем думала, тем больше привлекала ее эта мысль. Она его не слишком хорошо знает, но доверять ему можно. Он точно не связан с телевизионным бизнесом. Она была его пациенткой, и все, что она ему расскажет, должно оставаться тайной, так ведь? Вечером, когда позвонила доктор Диггерс, Дена спросила:

— Вы ведь хорошо знаете Джерри О'Мэлли, да?

— Да, а что?

— Вы ему доверяете?

— Жизнь доверила бы. А что?

Дена объяснила, что решила выяснить, что случилось с матерью. Доктор Диггерс обрадовалась: как раз на это она и надеялась.

— Отлично. Я могу чем-то помочь?

— Спасибо, но проблема в том, что я не могу искать сама, по очевидным причинам. Мне нужно найти посредника, который сказал бы, что ищет свою родственницу, чтобы не впутывать мое имя. Думаете, Джерри поможет, если его попросить?

Диггерс подумала, что Джерри, возможно, спрыгнул бы с небоскреба, попроси его Дена.

— Звоните ему, — сказала она. — Сейчас же.

Он ответил сразу:

— Алло, здравствуйте.

— Джерри, это Дена.

— Дена, здравствуйте, — поздоровался он второй раз. — Вы вернулись?

— Я еще в Миссури.

— Скоро вернетесь?

— Джерри, в том-то и дело. Не знаю. У меня проблемы. Большие проблемы, если честно, и мне нужна помощь.

— Вот как. — Он потянулся к своей красной бейсболке, приносящей удачу, и надел ее. — А что стряслось?

Она рассказала ему про исчезновение мамы и прочитала письмо от Капелло.