Королевство Саудовская Аравия. История страны, народа и правящей династии Аль Са’уд - Игорь Петрович Сенченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Захватом Эль-Хасы, этим своим ходом, хорошо спланированным и мастерски исполненным, по мнению российских дипломатов, эмир Ибн Са’уд проложил Неджду выход к Персидскому заливу. Поставил торговлю края и жемчужную ловлю Эль-Хасы под свой контроль. Расширил базу плательщиков податей и установил 8 % пошлину на весь ввоз товаров через морские порты, а значит — увеличил доходы казны. Но главное — усилил свой политический вес и престиж в глазах англичан и других иностранных держав, действовавших в зоне Персидского залива.
Торговля Эль-Хасы и жемчужная ловля края стали для Ибн Са’уда новым источником поступления денег в его казну, в которых он остро нуждался. В то время суммарный объем торговли жемчугом в Персидском заливе, по информации внешнеполитического ведомства Англии, год от года рос. И увеличился с 2 млн. фунтов стерлингов в 1907 г. до 4,439 млн. фунтов в 1911 г., а в период 1911–1914 гг. составлял в среднем 4,168 фунтов стерлингов (128). В 1905 г. в «жемчужной охоте» участвовало 3411 парусников из всех шейхств Прибрежной Аравии; численность их экипажей насчитывала 64 390 человек.
В 1908 г. жемчужный флот арабов Персидского залива включал в себя 3500 парусных судов: 1200 из них владел Бахрейн; 700 — арабы побережья Эль-Хасы; 750–800 — Кувейт; остальными — арабы земель Аш-Шамал (нынешних ОАЭ). По сведениям Лоримера, ловлей жемчуга только из одного оазиса Эль-Катиф занимались тогда 3400 человек (129).
Через Эль-Хасу осуществлялись и поставки оружия в Неджд. «Следствие, проведенное турецкими властями в Турецкой Аравии, — докладывал из Багдада русский консул А. Круглов, — показало, что скорострельные ружья для арабских племен подвозились из Англии и Индии» (130).
Англичане, говорится в донесениях российского консульства в Багдаде, «зорко оберегали» свои протектораты в Прибрежной Аравии от ввоза огнестрельного оружия, даже охотничьего. В то же самое время «усердно снабжали им наиболее беспокойные и потому интересовашие их провинции Турецкой Аравии» (131). Для Аравии и Месопотамии «главными складами такого рода товаров, завозимого на английских пароходах», как следует из этих донесений, служили: Маскат, Бахрейн и Кувейт. Из этих «оружейных депо» Персидского залива ружья расходились «для продажи их в розницу» по всем рынкам Аравии и Месопотамии. Доставляли их как по суше — с верблюжьими торговыми караванами, так и по морю — на парусниках.
Неплохой доход приносили тогда эмиру Неджда и налоги с торговли невольниками в Эль-Хасе. «Живой товар», как тамошние торговцы называли рабов, поступал к ним из Восточной Африки и из Абиссинии (через Маскат и Ра’с-эль-Хайму). Рабский труд в Эль-Хасе и в Неджде широко использовался в финиководстве и жемчужном промысле.
Захватив Эль-Хасу, эмир Ибн Са’уд потребовал (июль 1913 г.) от правителя Катара, из соседнего с Эль-Хасой удела арабов, выпроводить турок. И сделать это непременно, если род Аль Тани хочет сохранить с ним дружбу. Британский политический резидент в Персидском заливе, сообщая о ходе событий в Верхней Аравии, писал, что у него нет ни малейших сомнений в том, что Ибн Са’уд, если пожелает, «может съесть Катар за неделю», и он опасается, что Ибн Са’уд так и поступит. Англичанам было известно, что Ибн Са’уд располагал для этого серьезными возможностями и в самом Катаре, пользуясь влиянием среди племен ал-мурра, бану хаджир и бану ‘аджман. Надо полагать, что помыслы Ибн Са’уда в отношении уделов арабов Аравии, что «ниже Эль-Хасы», и подвигли англичан к налаживанию с ним диалога. Их позиции в Северо-Восточной Аравии в результате сделанных ими шагов в сторону Ибн Са’уда заметно укрепились, а вот влияние турок в том крае и вовсе сошло на нет (132).
Ослабло, как можно понять из «Путевых дневников» генерального консула в Багдаде статского советника Аркадия Александровича Орлова, предпринявшего летом 1913 г. «объезд турецко-персидской границы», и влияние османов в Месопотамии (133).
С учетом всего происшедшего в Аравии, в Лондон в феврале 1913 г. прибыл великий визирь Османской империи Хакки-паша — с поручением султана прийти к соглашению с британцами по всему комплексу спорных вопросов, касавшихся зоны Персидского залива, включая вопрос о статусе Бахрейна и Катара. Начались длительные и непростые переговоры. Британский министр иностранных дел Эдуард Грей специальным меморандумом уведомил султана Турции, что «длительный мир между двумя странами» возможен только при условии отказа Порты от претензий на Бахрейнские острова и полуостров Катар.
7 апреля 1913 г. Порта информировала Лондон, что готова уйти из Катара, полностью и окончательно, но при условии, что Катар сохранит независимость и не будет аннексирован Бахрейном. От своих претензий на Эль-Хасу и остров Захнуниййа, как явствовало из депеши турок, Порта отказываться не собиралась.
3 мая 1913 г., в ходе очередного раунда переговоров с Хакки-пашой, англичане заявили, что если турки откажутся от своих претензий на Катар и Бахрейн, то британцы, со своей стороны, признают за ними некоторые территории. В том числе остров Захнуниййа и береговую полосу на материке, от того места, что напротив этого острова, и до ‘Укайра. Но при условии письменного обязательства турок, во-первых, о предоставлении свободного доступа бахрейнским рыбакам на остров Захнуний-йа в зимний период времени для занятия там рыбной ловлей и, во-вторых, о выплате шейху ‘Исе (правителю Бахрейна) компенсации за утерю этого острова, в размере 1000 фунтов стерлингов.
По сути это был ультиматум, но не принять его Турция в складывавшихся тогда непростых для нее условиях не могла. Настояла только на том, чтобы Англия обязалась не аннексировать Бахрейн и сдерживать шейха ‘Ису от посягательств на Катар.
На таких условиях и состоялось заключение англо-турецкой конвенции от 29 июля 1913 года. Османская империя официально отказалась от притязаний на Катар и Бахрейн, и согласилась на полную автономию Кувейта.
Поскольку Неджд и Эль-Хаса, согласно англо-турецкой конвенции, признавались за Османской империей, то открыто вмешиваться в тамошние межплеменные разногласия и вести дела с эмиром Ибн Са’удом Британия не имела права (134). Действовать ей приходилось крайне осторожно и осмотрительно. Отметим, что из-за начавшейся Первой мировой войны конвенцию так и не ратифицировали.
«За минувший 1913 год, — докладывал русский консул в Басре В. Голенищев-Кутузов, — дела Турции в Месопотамии и Персидском заливе значительно ухудшились». Не без ведома, думается, англичан, а, возможно, и в союзе с ними, арабы там «постепенно…суживают круг влияния Оттоманской империи» (135).
Относительно деятельности англичан в Персидском заливе, писал он, считаю должным обратить внимание на посещение английским политическим агентом на Бахрейне эмира ‘Абд ал-‘Азиза Аль
