Воспитанница любви - Ольга Тартынская

– Как же он веселился, когда выяснил суть сделки! – повествовал Иван Иванович, вовсе не замечая дрожи и бледности юной пленницы. – Вы и его зацепили, прыткая козочка, а мне это и на руку. Вашего ухажера – дуэлянта-то – я тоже пристроил, чтобы не мешался под ногами.

Вера с ненавистью смотрела на него, пока Алексеев завершал повествование. Бурковский тайно приехал в Коноплев, дождался бенефиса, прячась у Натали, а дальнейшее известно.

– Зачем? Зачем все это? – спросила Вера, не ожидая ответа.

– Затем, любезная, – ответил Алексеев, теряя благодушие, – что обещания надо держать. Еще у княгини вы дали согласие выйти за меня, извольте выполнять!

Вера опять заметалась от стены к стене, не замечая этого.

– Ну на что я вам? Воспитанница, актриса, бесприданница?

Алексеев непонятно хмыкнул.

– Ведь вы засомневались тогда, помните, когда я ответила на ваше предложение? – как в горячке, твердила девушка.

– Это было тогда. Теперь у меня другие расчеты. Будете паинькой, посвящу и вас.

– Где теперь князь? – тихо спросила Вера.

– Должно быть, ищет вас, – ухмыльнулся старый селадон.

– Это был князь Браницкий, верно? – вновь спросила Вера с замиранием сердца.

Иван Иванович насторожился:

– Тебе-то откуда известно? Кто проболтался? Этот недоросль?

Вера отрицательно качнула головой.

– Тогда кто? – Алексеев, кажется, не на шутку встревожился. – Князь приезжал в Коноплев инкогнито, никто не должен был знать, что это Браницкий. Кто пронюхал?

– Я, – тихо ответила девушка.

Алексеев подошел к ней и, подозрительно вглядываясь ей в лицо, осведомился:

– Что еще ты знаешь?

Вера пожала плечами. Смертельная усталость навалилась на нее.

– Не пытайся бежать! – почему-то рассвирепел Алексеев. – Готовься к венчанию, я не намерен тянуть. Все нужное тебе доставят.

– Никогда! – твердо произнесла Вера. – Вы не можете жениться на мне насильно.

– Да сами-с будете ползать у меня в ногах и просить об этом-с.

Вера с презрением смотрела в глаза Алексееву.

– Никогда, – повторила она.

– Увидим-с, – зловеще произнес Иван Иванович. – Кто тонет, тот и за бритву хватается. – Однако, не выдержав пронзительного взгляда жертвы, он ретировался, скрывшись за дверью.

До вечера девушка трепетала, ожидая какой-нибудь новой подлости от Алексеева. Чтобы развлечься, она открыла сундук и перебрала его содержимое. Это занятие успокоило бедняжку. Должно быть, Алексеев не наведывался в сундук и не знал, какие сокровища он хранит. Вера с радостным биением сердца добыла обернутый в плащ портрет Вольского, со дна достала заветный альбом со стихами Евгения – постоянный спутник в ее скитаниях. На дне сундука, под платьями, она раскопала мешочек с драгоценностями, подарками завсегдатаев кулис. Особливо Вера обрадовалась молитвеннику, подаренному ей Марьей Степановной. Она почувствовала себя вооруженной.

До темноты возилась Вера с нарядами, припоминая, что было связано с тем или иным платьем. Она и не заметила, как наступила ночь, а к ужину ее не позвали. Пришлось лечь натощак, не просить же бабу-ягу о снисхождении. Вера слышала, как за стеной переговаривались Алексеев с кумой. После все стихло. Пленница опасливо поглядывала на дверь, которая не запиралась изнутри. Она решила придвинуть к двери стол, на крайний случай. Собравшись с силами, стараясь не греметь, она с трудом подтащила стол к двери, а сверху водрузила стул.

Немного успокоившись, Вера стала засыпать. Ей уж грезились сны: сцена, Сашка, вредная Натали, которая дразнит Веру лебяжьей пуховкой. Девушка швыряет в подлую шпионку медным канделябром и от грохота просыпается. Она не сразу поняла, что гремел не канделябр, а стул, упавший со стола. Поняв, вскочила без промедления, набросила на себя ночную кофточку поверх сорочки. Вооружившись первым попавшим под руку предметом – а это оказался щербатый кувшин, – она стала ждать. Ночь была светлая, будто и не ночь вовсе, а сумерки, поэтому Вера видела все. Вначале заскрипела дверь и ударилась об стол, после задвигался и стол, медленно отъезжая вместе с дверью. Только теперь показалась лысоватая голова полураздетого Алексеева. Удар тяжелым кувшином пришелся именно на это слабое место. Иван Иванович тоненько охнул и схватился за голову. Подвывая и причитая, он тотчас бежал с поля боя.

Вера облегченно выдохнула и прислушалась: жив ли ее обидчик. Сомнения рассеялись после того, как дом огласился воплями и бранью самого Алексеева, затем Архиповны. Должно быть, баба-яга искала в буфете серебряную ложку, чтобы приложить к шишке, образовавшейся на лысине Алексеева. Вера понимала, сколь опасен мог быть мерзкий сластолюбец, и готовилась к самому худшему. Однако никаких иных действий не последовало более в эту ночь, и она спокойно уснула, восстановив пирамиду у двери.

Проспала Вера долго, а проснувшись, удивилась, что ее не разбудили к завтраку. Вкусный запах пирогов проникал сквозь щели в сиротскую келью затворницы, и Вера почувствовала зверский аппетит. Одевшись, она освободила дверь и попыталась выйти. Дверь оказалась заперта снаружи. Борясь с испугом, девушка стала громко звать Архиповну. Ответа не последовало. Однако спустя некоторое время явилась Матрена. Она безмолвно положила на стол перед опешившей Верой ломоть черствого хлеба и поставила графин с водой. Забрав ночную вазу, кухарка вышла, заперев за собой дверь. Встревоженная девушка еще не успела приступить к скудной трапезе, как Матрена вновь показалась, чтобы вернуть горшок и забрать кувшин для мытья. Спрашивать ее было бесполезно, но несчастная пленница все же попыталась это сделать. Кухарка мотала головой и мычала, испуганно размахивая руками. Когда глухонемая принесла воду для умывания и за ней окончательно закрылась дверь, Вере сделалось страшно.

Она долго прислушивалась к звукам за стеной, но там было тихо, как в склепе. Должно быть, Архиповна ушла по делам, а Иван Иванович съехал. Что же означало все это? Ее посадили на хлеб и воду? Таким способом Алексеев намеревается вынудить Веру согласиться на брак с ним? И зачем все же нужна ему бывшая воспитанница? Нет, неспроста так заинтересован Иван Иванович в этом браке, что-то он задумал. Но что? Что?

Вера в который раз обошла свою комнату, приблизилась к окнам. Стекло можно разбить, но как быть с металлической решеткой, которая почему-то украшает замысловатым узором окна мещанского домика, довершая его сходство с тюрьмой? Она не первая, кто томится здесь, пришло Вере в голову. Архиповна промышляет чем-то беззаконным, это очевидно. Девушка припомнила рассказ княгини, в котором фигурировала кума Алексеева, только вот в какой связи?