Старые долги - Фредди Ромм

Машу поспешно привязали к столбу.

– Целься!

Люба невольно прикрыла глаза – как в момент той съёмки, когда Машу расстреливали.

– Пли!

– Маша, хотите смотреть дальше?

– Не знаю, – растерянно выговорила Маша-Люба. Её сотрясала совершенно искренняя, неподдельная дрожь – словно это в неё саму только что стреляли.

– Вы хотите о чём-нибудь спросить?

– Да, конечно, – не без труда выговорила Маша. – То, что вы мне сейчас показали – на самом деле?

– И да, и нет. Расстрел, действительно, был.

– Но я жива! Кто же погиб?

– Никто. Маша, сейчас настала пора ответить на вопрос, где вы находитесь. Вам ничто не кажется странным здесь?

Женщина, лежащая в постели, провела рукой по лбу.

– Не знаю… Наверное, да – странно. Всё. Только объяснить не могу. Ничего не понимаю.

– Маша, как вы думаете, какое сегодня число?

– Не знаю. Конец февраля?

– Вы правы, февраль. Но какого года?

Удивлённый взгляд – Любе даже не пришлось притворяться. Губы невольно прошептали:

– Сорок второго?

– Маша, сейчас начало двадцать первого века. Война с Гитлером давно закончилась – нашей победой. В этой победе есть и ваш вклад.

– Не понимаю…

– Маша, не так давно был создан аппарат, который называется «машина времени». Вы случайно не читали повесть Уэллса?

– Нет, но мне рассказывали. Неужели действительно – получилось?

– Да, Маша. И этот аппарат сейчас используется, чтобы вернуть из прошлого тех, кто погиб безвинно. Прежде всего – жертв гитлеризма. Таких как вы.

– Я не считаю себя жертвой. Знала, что делаю, когда пришла в подполье. Правда, не догадывалась, что Сорокин предатель. Я подвела нашу группу, когда пригласила его к нам.

– Вы ни в чём не виноваты, от ошибок никто не застрахован. А члены вашей группы живы и здоровы, и вы сможете потом со всеми встретиться и поговорить.

Маша радостно улыбнулась:

– Правда? Как хорошо! А вы мне покажете, как у вас одеваются девушки?

– Да, конечно, хотя вы можете носить примерно то же, что и тогда! Это называется «ретро» и очень модно.

– Ой! Как здорово! Так много хороших новостей сразу! – и Маша рассмеялась.

– Хороших новостей предстоит немало, Маша. Вам предстоит учиться. Узнать многое из того, что усвоено людьми за те десятилетия, пока вы находились в туннеле времени. Привыкнуть к новому образу жизни. Но вы будете не одна. Рядом за ученической партой окажутся ваши бывшие товарищи по подполью. А мы все – сотрудники компании ТЕМПОРА – готовы прийти на помощь, как только понадобится.

– Что такое ТЕМПОРА?

– По латыни – «времена». Так называется компания, занимающаяся переносами во времени.

– Вы говорите – компания. А почему не наркомат?

– Нет, Маша. ТЕМПОРА – частная компания, фирма.

– Как! У вас капитализм?

– Да, Маша. Это плохая новость для вас?

Пациентка вздохнула:

– Меня всегда учили, что капитализм – это плохо. Частная инициатива, погоня за наживой. И вдруг капиталисты спасают людей? Зачем это им?

– Маша, а вы никогда не задумывались, что капиталисты такие же люди, как все остальные? Зачем думать о людях заранее плохо? Если бы вдруг у вас оказалось очень много денег – разве вы бы их употребили во зло другим?

– Не знаю. У меня никогда не было много денег. Наверное, просто отдала бы их на строительство танков и истребителей. Или нет, раз война окончилась – на школы, детские сады, больницы.

– А другие люди, у которых много денег, дали их на спасение таких как вы. Разве это хуже?

Маша вздохнула:

– Не знаю, Люда. Меня не так учили. Раньше надо думать о стране, а уж потом о себе.

– Но вы уже подумали о своей стране, внесли вклад в победу над врагом – так почему не позаботиться о себе?

– Не знаю. Мне кажется, что товарищ Ленин…

– Разве Ленин не создал специальные пайки и распределители, чтобы он сам и его товарищи не голодали? А ведь вокруг них умирали от недоедания миллионы людей.

– Люда, вы же не хотите сказать, что товарищ Ленин делал не то, к чему призывал?

– А вы сами как считаете?

Маша пожала плечами:

– Я думаю, он и его соратники не должны были голодать, потому что они управляли большой страной. Первой в мире страной победившего социализма.

– И при этом осуждали тех, кто так же ведёт себя в капиталистических странах. Или я неправа?

– Люда, вы не комсомолка?

– Нет, Маша. И здесь вам не встретятся комсомольцы – разве что среди таких же, как вы, выходцев из прошлого. Россия давно вернулась на тот путь, с которого её столкнули Ленин и его товарищи осенью семнадцатого года.

– Не понимаю. А товарищ Сталин? Его уже нет в живых?

– Нет, Маша. Он умер в пятьдесят третьем году. На одиннадцать лет пережил вас – ту, которую мы только что видели на экране.

Маша вздохнула.

– Люда, вы же не хотите сказать, что товарищи Ленин и Сталин – плохие?

– Маша, я не пропагандист и не историк, никому не даю оценки. Я только хочу сказать, что вам придётся привыкнуть к новым ценностям. Здесь не принято ходить строем и требовать казни врагов народа. Однако те люди, которых вы встретите за пределами этой комнаты, всегда готовы прийти на помощь к слабым, накормить голодных, спасти от гибели невинных. Что важнее – это или рассуждения о всеобщей справедливости и мировой революции, на фоне шельмования тех, кого ещё вчера превозносили как великих революционеров?

– Люда, я не понимаю. Вы говорите о капиталистах, как будто это очень хорошие люди…

– Не все, конечно. Среди них есть и хорошие, и плохие. Как и среди других людей. Разве все комсомольцы и коммунисты были хорошими? Человек, предавший вас, не был комсомольцем?

– Снято! – ликующе выкрикнула Галина Меньшикова, и Люба вздрогнула от неожиданности. Она снова была собой, Любой Зелинской, а героиня смоленского подполья Маша исчезла, вернее, осталась где-то на экране. И до следующей съёмки с ней не встретиться…

Следуя советам Кароля и Зелинского, он отправился в Париж – и на случай мести со стороны соратников Висюкова, и просто для усиления местного отделения агентства, которое, с началом беременности Нади, практически осталось на плечах Вали – тоже не бездетной. Чтобы не привлекать излишнего внимания к своему путешествию, Дмитрий решил ехать поездом. Андрей когда-то подсчитал, что процедуры в аэропортах отнимают слишком много времени, поэтому поезд почти всегда выгоднее самолёта, и преимущество последнего носит скорее психологический характер.

Миновав ночью российскую границу и пересев на поезд, идущий непосредственно на Париж, Кольцов-младший проснулся утром где-то в Германии. Сделал зарядку, насколько это позволяли условия купе, и решил позавтракать. Таня Кароль и Люба Зелинская наперебой уверяли его, что с ресторанной едой лучше не связываться, и всучили кое-что при отъезде, но Дмитрий, опасаясь проблем на границе, предпочёл всё съесть на ужин, и теперь выхода попросту не было. Поэтому начинающий детектив решил не ждать, пока муки голода припрут, а направился в вагон-ресторан.

Едва придя туда, заказал варёные яйца, сметану, творог и сок – не только из соображений цены, но также рассудив, что меньше всего риск нарваться на какую-нибудь инфекцию в таких продуктах. Скромный завтрак оказался быстро проглочен, и молодой человек задумался, не взять ли добавку, когда в вагон-ресторан вошёл ещё один человек.

Изумлению Дмитрия не было предела: новым посетителем здешнего кулинарного уголка, несомненно, был хорошо знакомый Кольцову майор Висюков собственной персоной. Как он попал сюда? Он же должен сейчас быть в СИЗО! Под следствием! Он же убийца! Однако помощник детектива Кароля быстро взял себя в руки и решил, что первым делом лучше отсюда уйти. Маловероятно, что Висюков запомнил того, кто его завалил в магазине, но рисковать не следует. Поэтому Кольцов оперативно, но без излишней суетливости удалился из вагона, после чего задумался. Происходящее могло иметь два объяснения. Первое: тот, кто сейчас пришёл в вагон-ресторан, не Висюков, а просто очень похожий на него человек. Второе – увы, навеянное горькими российскими реалиями: это действительно Висюков, которого таинственные покровители пытаются увести из-под удара, удалить на неопределённое время из страны. А как же следствие? Ведётся ли оно вообще? Надо полагать – нет. Иначе как здесь мог оказаться подследственный? Но если так, то появление Висюкова в этом поезде ничуть не удивительно: разумеется, он руководствовался примерно теми же соображениями, что и его недавний победитель. Едет куда-то в Европу… Забавно, если тоже в Париж.

Однако Дмитрий не был бы учеником Кароля, если бы ограничился рассуждениями на тему «Он ли это и почему здесь?» Автоматически выплыла другая мысль: что делать? Разумеется, прежде всего – поставить в известность кого следует. И кого же – Андрея? Олега? Они примчатся сюда, чтобы преследовать человека, который, возможно, всего лишь похож на Висюкова? Нет, пожалуй, лучше действовать иначе…