Девяностые годы - Катарина Причард

Но все было в порядке. Угли еще тлели, а Калгурла, как обычно, не спеша накрывала на стол. Салли, конечно, пришлось немало повозиться; она приготовила картофель, тыкву и заварной крем из яичного порошка и сгущенного молока к пудингу с сушеными абрикосами. Ровно к пяти часам обед у нее был, как всегда, готов.

Весь следующий месяц Салли мужественно продолжала работать не покладая рук. Никогда еще не чувствовала она себя так хорошо, уверяла она миссис Моллой. Изредка, правда, испытывала утомление, но всю тяжелую работу делала теперь Калгурла — таскала воду, носила дрова. От Морриса по-прежнему не было вестей.

Потом Салли узнала от старателей, возвратившихся из Дарлота, что Моррис ушел в поход на Блэк-Рэйндж — в восьмидесяти милях к востоку.

Медленно текли недели изнуряющего зноя, невыносимой духоты. Салли слабела с каждым днем, но продолжала работать с прежней энергией. Лицо ее осунулось, глаза ввалились. Она понимала теперь, что ей уже не вырваться отсюда. Ее сын родится здесь, на прииске. Ей и ребенку придется положиться на судьбу в этом ужасном больничном бараке из парусины и гофрированного железа, битком набитом тифозными больными, или отдать себя под опеку миссис Моллой.

— Да вы не тревожьтесь, голубка, — подбадривала ее миссис Моллой. — Увидите, все пойдет как по маслу. Я вас выхожу; вы не первая, кому мне придется помогать при родах. Вымою все, такую чистоту наведу — любо-дорого. А Тед и ребятишки могут поспать во дворе денек-другой, когда маленький Гауг появится на свет божий.

Так оно в конце концов и случилось.

В ту ночь, когда Салли, растерявшаяся и перепуганная, почувствовала приближение родов — несколько раньше, чем она ждала, — Калгурла побежала к миссис Моллой. Она вернулась с Тедом и Сэмом Маллетом. Они положили Салли на носилки, которые давно были у них наготове, и отнесли ее в хижину семейства Моллой.

Хозяйка, преисполненная сознанием своей ответственности, встретила Салли с распростертыми объятиями. На миссис Моллой было чистое ситцевое платье, голову прикрывал белый носовой платок; она выглядела как самая заправская акушерка, опрятная и уверенная в себе.

— Знаете, милочка, — призналась она потом Салли, — я думала, что вам будет приятно, если я немножко приоденусь для такого случая.

— Конечно, мне было приятно, — заверила ее Салли.

Салли слышала, как миссис Моллой велела Теду сходить за доктором. В продолжение долгих мучительных часов, пока длились роды, она все время чувствовала присутствие этой толстой добродушной женщины, которая хлопотала около нее и все старалась успокоить ее и подбодрить. Калгурла тоже не отходила от Салли, и это она держала ее руки во время последней жестокой борьбы, исторгавшей из груди роженицы пронзительные, истошные крики.

А потом, на рассвете, миссис Моллой наклонилась над койкой, и Салли услышала:

— Сынок родился, миссис Гауг. Чудесный мальчишка! Поглядите-ка на него!

Сын! Салли преодолела тягостное изнеможение, сковавшее все ее тело, и взглянула на крошечное существо, лежавшее рядом с ней на постели. Темная головенка покоилась на ее груди. Слезы навернулись у нее на глаза и медленно потекли по лицу.

— Сын! Мой сын! — прошептала Салли. Какое счастье, какое невыразимое блаженство знать, что он здесь, подле нее.

Глава ХL

Все семейство Моллой в полном составе сопровождало Салли, когда она возвращалась домой. Тед Моллой шагал впереди с ее саквояжем. Миссис Моллой шла рядом с Салли и несла ее сына. Младшее поколение Моллой уже звало его Диком. Он был записан как Ричард Фитц-Моррис Гауг. Шикарное имя, говорила миссис Моллой. Она тоже всем своим ребятишкам дает шикарные имена. Жалко их — ведь они у нее незаконнорожденные, хочется хоть чем-нибудь их потешить.

Сиди, Мел и Брисси, похожие на маленькие огородные пугала, бежали позади, и каждый что-нибудь нес в руках, а годовалого братишку сажали на плечи все по очереди. Грудного младенца Ади катила в колясочке, сделанной из поставленного на колеса ящика.

Но центром внимания в этой процессии была козочка — подарок миссис Моллой. Козу героически тянули за собой Перти и Барт, а она не менее настойчиво тащила их в кусты. Все хохотали до упаду каждый раз, как коза бросалась в сторону, цепляясь веревкой за колючки и увлекая за собой обоих мальчиков. Это была прелестная козочка — беленькая, с точеными копытцами и рожками, изогнутыми, как молодой месяц, озорная и ласковая. Салли чувствовала себя необыкновенно счастливой; она смеялась каждому прыжку козы так же звонко и весело, как дети. Она уже научилась доить козу, и маленький Дик удовлетворенно сосал из рожка козье молоко и даже как будто начинал толстеть. Салли пришла в отчаяние, когда оказалось, что у нее нет молока; невыносимо было видеть, как Дик понапрасну теребит своим крошечным ротиком ее пустую грудь. Салли заливалась слезами и горестно глядела на маленькое сморщенное личико.

— Ничего, ничего, голубка, не надо так убиваться, — утешала ее миссис Моллой. — При такой жизни, как у вас, да еще после болезни — откуда ему взяться, молоку-то? Ничего, вырастет ваш малыш и на козьем молоке… Есть у меня очень хорошая козочка — как раз то, что ему надо…

Салли понимала, что и она и маленький Дик обязаны жизнью миссис Моллой и ее козе. Впрочем, каждый член семейства Моллой внес свою лепту — все они помогали выжить ей и маленькому Дику в первые, тяжелые дни после родов.

Как они были добры к ней! Тед Моллой вскочил с постели, побежал за Сэмом Маллетом, перенес ее на носилках к себе в хижину, сбегал за доктором и всю ночь грел для нее воду в жестянках из-под керосина. Доктор пришел, когда ребенок уже появился на свет. Почтенный эскулап похвалил миссис Моллой, заявив, что он и сам не мог бы управиться лучше.

— Да где ему! — ворчал Тед. — Пьяница несчастный! Чуть не силком вытащил его из трактира. Посмотрели бы вы, на что он был похож! Я не позволил ему подойти к вам, мэм, пока не вылил на его ручищи чуть ли не целую лоханку горячей воды.

Тед и ребятишки несколько дней спали за домом под кустами, и в хижине царила необыкновенная тишина и покой. Какое это было невыразимое блаженство, вспоминала Салли: лежать вот так в постели, чувствовать рядом с собой своего ребенка, знать, что тебя окружают заботой и любовью, засыпать, мечтая о том, сколько радости сулит впереди постоянная близость этого нового, дорогого ей существа.

Когда юные Моллой гурьбой ввалились в комнату, чтобы поглядеть на новорожденного, каждый из них принес ему какой-нибудь подарок. Один из мальчиков сделал для Дика маленькую тележку из старого ящика, другой подарил ему пучок ярких перьев из хвоста попугая, привязанный к длинной бечевке, а Ади совершенно самостоятельно сшила Дику нагрудничек. Слезы выступали на глазах у Салли, когда она вспоминала это трогательное внимание детей и заботу, которую проявляла о ней миссис Моллой.

Через несколько дней Салли настояла на том, чтобы мистер и миссис Моллой спали на своей кровати, а сама перешла на топчан. Детей вернули в дом. Шумливые и любопытные, они сразу заполнили собой все. Среди этой голосистой оравы хлопотала миссис Моллой: стряпала, подметала пол, стирала, гладила. Сколько живых существ в таком крошечном домике! Казалось, что они болтают, ссорятся, визжат, хохочут и плачут все зараз. Не успевал замолкнуть рев одного из мальчишек, получившего подзатыльник, как принимался плакать младенец, и гомон стоял целый день.

Вскоре Салли решила, что она уже вполне поправилась и может вернуться домой. Она вспоминала свою палатку и плетеный навес, и ей казалось странным, что это ее дом. И все же ее тянуло туда, хотелось остаться с малышом вдвоем, пеленать его и купать, не чувствуя на себе любопытных взоров целой ватаги ребятишек.

И вот в одно воскресное утро Салли в сопровождении описанной выше процессии прибыла в свою палатку у подножия горы Маританы. Шествие не раз останавливалось по пути, так как необходимо было показать младенца Сэму Маллету, Тупой Кирке, Эли Нанкэрроу, Попу Ярну и еще кое-кому из старых друзей.

Пока миссис Моллой разбирала Саллины вещи и принадлежности малыша, Тед отправился в лавку за продуктами. Один из мальчиков разжег огонь в очаге, другой отвел пастись козу, Ади подмела вокруг палатки и под навесом, куда ветер нагнал кучи сухих листьев и пыли.

Вернувшись, Тед рассказал, что встретил возчика с Лейк-Дарлота, который видел Морриса и Кона. Они направлялись к Блэк-Рэйнджу с партией золотоискателей, снявшихся с места, когда россыпи в Дарлоте начали истощаться. Моррис, вероятно, не получил письма миссис Гауг. Все, кто приезжал с севера, повторяли слухи о золоте, найденном в Блэк-Рэйндже. Но местность там, конечно, трудная для старателей.

— Не надо вешать нос, мэм, — утешал Салли Тед на свой грубовато-добродушный лад. — Морри еще явится к вам в один прекрасный день с набитыми золотом карманами.