Канун дня всех святых - Чарльз Вильямс

Ей даровали большую милость, но и работу предложили немалую. А впрочем, много ли стоит милость, полученная даром?

— Джон, я постараюсь не быть занудой, — порывисто сказала она.

Вместо ответа он обнял ее за плечи и спросил:

— Что там с твоей матерью?

Они подошли к ней, осмотрели, потрогали, попробовали заговорить. Она была жива, но совсем не реагировала на окружающее. Если леди Уоллингфорд и предстояло прийти в себя, то нескоро. Память, знания, даже простейшие навыки уже никогда не вернутся к ней. Она будет жить, не зная, кто она, и как здесь оказалась, не различая, кто вокруг нее, и что они делают — или что уже сделали для нее — одевают ли, кормят, выносят на воздух — у нее просто не будет слов для этих понятий.

Она отдала себя целиком, от ее личности ничего не осталось. Ее, как новорожденного младенца, придется заново учить жить. Но поскольку, отдавая себя, она хотела добра Клерку, а не себе, поскольку она действительно пыталась отдать себя, Город лишил ее страсти, а дар ее принял в свое собственное божественное "я". Ей предстояло родиться заново. По крайней мере заново расти душой, а руководить этим ростом станет дочь. Ее нежность будет утолять нужды "новорожденной", а если речь когда-нибудь вернется к ней, дочь ответит на первые запинающиеся слова. Пока же она пребывала как раз в том состоянии, до которого маг хотел довести их дитя.

Подобное замещение тоже входило в законы Города. Ее духовное знание покоилось в полном неведении, ее тело лежало под обычным солнцем. Начиналось воскресение, и отныне Бетти предстояло делать для матери все, что способна сделать любовь.

Пока же они ничем не могли помочь ей. Бетти постояла над матерью, поцеловала Джонатана и, повернувшись, заметила Ричарда. Некоторое время они смотрели друг на друга, потом она улыбнулась и протянула руки.

Он подошел к ней и немного смущенно произнес:

— Спасибо за картину.

Бетти кивнула, поцеловала и его тоже, а потом подошла к ближайшему из тех страждущих созданий, которые, как раздавленные черви, шевелились на полу. Она шла к ним и с каждым шагом наполнялась силой бессмертия. Первым на ее пути оказался Планкин. Она взяла его за руки; радость Города переполняла ее, и она поцеловала его в губы, заглянула в глаза и тихонько сказала:

— Ты поправишься.

Некоторое время он смотрел на нее совершенно ошалевшим взглядом. Потом лицо его постепенно прояснилось и внезапно по нему разлилось ликование. До этого он сидел, уронив голову на колени, а тут, беспорядочно размахивая руками, поднялся на ноги и издал какой-то утробный вопль.

— Все будет хорошо, — звонко пообещала Бетти и пошла дальше. Так она обошла весь круг — касаясь, гладя, исцеляя — просто и естественно, весело и звонко.

Но хотя голос ее ни разу не запнулся и руки ни на миг не потеряли силы, сама она менялась на ходу. Она становилась все бледнее; возле каждого следующего больного ей приходилось задерживаться все дольше. Джонатан все это время неотступно следовал за ней. И не напрасно. К концу обхода она уже тяжело опиралась на его руку, прежде чем сделать два шага к новому страдальцу. Высокая небесная сила вливалась через нее в эти измученные создания, и одновременно убывала ее собственная сила и радость обладания ей. Она, поднявшаяся из мудрых вод, оставалась самой собой и могла бы погибнуть, только предав саму себя, но эти целительные силы предназначались для других, их следовало истратить на них без остатка. Брать и отдавать, отдавать и брать — иногда первым становится одно, иногда — другое. Но и получая, и отдавая, и она, и Лестер, и все остальные идут к Городу. Как непросто научиться единству того и другого, но ради этого стоит стараться, а достичь этого можно лишь отказавшись от любого достижения. Ее волшебная жизнь переходила в других, но сама она оставалась прежней Бетти, ничего не оставившей для себя. Под конец она зашаталась и чуть не упала. Джонатан подхватил ее и подвел к Ричарду. Они вдвоем придерживали ее за плечи, а она, бледная и изможденная, стояла между любимым и другом и с последней проступившей на губах улыбкой едва смогла прошептать:

— Ну вот и готово!

Все те, кого она исцелила, были уже на ногах — двигались, болтали, охорашивались. Похоже, они так и не поняли, что произошло. Может быть, даже не заметили присутствия Бетти и уж во всяком случае не обращали на нее внимания. Кто-то сказал:

— Я знал, что отец нам поможет.

Другой добавил:

— Наверное, это был кошмар.

И еще кто-то:

— Вот ужас-то!

А потом смолкли голоса и негромкий смех. Бетти жалобно поглядела на Джонатана, и они втроем начали медленно пробираться к выходу. Праздничный утренний свет заливал зал. Уже у самой двери, когда белой хрупкости Бетти едва хватало на то, чтобы держаться на ногах, к ним подбежал Планкин.

— Простите меня, мисс, и вы, джентльмены, — заговорил он, — да только наверху еще одна есть — Элси Букин, которая у нас печатала. У нее вроде как паралич, и если она вдруг решила, что он вернулся, так, наверно, не смогла вместе со всеми вниз спуститься. Но ей, может быть, и правда плохо, так что если бы вам наверх подняться, она бы вам спасибо сказала.

Бетти поглядела на Планкина, и слабая улыбка едва шевельнула ее губы. Последним усилием она заставила себя выпрямиться.

— Ясно… — выговорила она. — Хорошо. Джон, ты не возражаешь?..

Примечания

1

Град скорбный. — итал. (Здесь и далее примечания переводчиков.)

2

Все из камня цвета железного" (итал.).

3

Благословен еси, и благословенны все дети Твои" (лат.).

4

Мудрость посвященных ничто для толпы" (лат.).

5

Слуга слуг Божьих (лат.).

6

Аксель Оксеншерн (1583 1654) — граф, канцлер Швеции в 1612 — 1654 гг.

7

Ев, от Луки, 10:35.