Мы – Tanzwut. Эра Тьмы (СИ) - Мурзина Ника

— Проверить бы не помешало, — произнес он, окидывая демонов пронзительным взглядом прищуренных глаз. — Мало ли, что задумал Всадник.

— Я думаю, не стоит рисковать. — Тойфель зябко поежился, нахмурившись. — После всего, что произошло, опасно разделяться.

— Отпусти меня одного, — не сдавался Шлаф, взмахнув руками. — Ты знаешь, я справлюсь.

— Нет! — Воскликнул Тойфель, да так резко и эмоционально, что тут же согнулся пополам, зашелся в приступе сухого кашля.

Рене с Брудером обеспокоенно переглянулись, не произнеся ни слова. Пусть вожак и шел на поправку, но его часто мучил душащий кашель, из-за которого он не всегда мог даже говорить нормально. О пении и говорить нечего — лишь посадит себе горло окончательно. Было сложно даже предположить, когда Тойфель сможет вернуться к привычному течению своей жизни.

— Я понимаю, ты силен и опытен. — Рогатый, наконец, справился со своим недугом, продолжил говорить, но уже более спокойно. — Но даже так не следует лезть на рожон. Если Темный действительно задумал что-то серьезное, то мы рано или поздно все равно об этом узнаем. А пока нет смысла рисковать жизнями в столь опасное время. Я не могу отпустить тебя в этот путь.

Рене молча переводил взгляд с одного брата на другого, наблюдая за их разговором, не вмешиваясь. Он видел, как демоны напряженно буравили друг друга глазами, словно проверяя нервы на прочность. Первым сдался Шлаф. Он неловко отвел взгляд, хотя по нему было видно, что это решение далось ему тяжело. Он с трудом кивнул, соглашаясь с позицией Тойфеля, не решаясь спорить с ним.

Рене вздохнул, чувствуя, как огромная гора ответственности падает с его плеч. Мысли, озвученные Тойфелем сильно его успокоили, теперь он точно не будет ощущать угрызений совести. Хоть ему и было жаль Брудера, но он разделял опасения рогатого по поводу опасности такой вылазки в другой город.

Самое безвредное, что могло оказаться — обычный обман, введение в заблуждение, отвлекающий маневр. Самое опасное и неприятное — подстроенная ловушка в том месте, куда нельзя быстро добраться остальным. Рене поежился, вспоминая, как Тени чуть не растерзали Штефана, которому на помощь успел прибежать Тойфель. В другом городе так же поступить не выйдет.

— Ладно, — нехотя пробубнил Шлаф, — ты все-таки прав.

— Тогда, может, вы с Пиро сегодня сходите поиграть? — Рогатый попытался перевести тему, чтобы снизить напряжение, повисшее на кухне. Получилось у него очень неловко, однако Брудер все равно вскинул голову, хватаясь за любую возможность поговорить о чем-то еще. — Люди давно не видели никого из нас.

***

День мерно шел свои чередом. Солнце медленно двигалось по небосводу, не обращая никакого внимания на происходящее прямо под собой. Огромному светилу было абсолютно наплевать на тех, для кого оно светит. Время для него шло совершенно по-другому. Один день — всего лишь мгновение для того, кто функционирует на протяжении миллионов лет. Интересно, бывает ли солнцу скучно?

Брудер Шлаф стоял у окна, подставляя лицо теплым лучам солнца. Совсем скоро наступит осень, согревающего света станет гораздо меньше, дни будут короткими, а ночи длинными и холодными. Пусть сам Шлаф не был против, но его человеческая сторона расстраивалась от осознания того, что скоро наступят заморозки.

Брудер листал мировую людскую сеть на телефоне, лазая по сайту с рейсовыми билетами на автобус в другие города. Пусть Тойфель ему и запретил ему ехать куда-либо, но это не значило, что ему было запрещено анализировать информацию. На сегодня все билеты были уже разобраны заранее, значит, Раймонд должен был выезжать завтра. Шлаф вздохнул, злясь на свою же беспомощность.

Он был уверен в том, что ничего бы не случилось, если он отлучился всего на день. Демон достаточно хитер, чтобы остаться незамеченным Тенями или даже самим Темным Всадником. А если Шлафа все-таки обнаружат, он сможет отбиться и убежать в оживленное место. Тени не настолько тупые, чтобы пытаться использовать Силу прямо на глазах людей, их бы быстро раскрыли.

Но обидным было то, что Тойфель не захотел этого понимать. Конечно, Брудер разделял его беспокойство и знал, что это может быть опасным, но ведь он не стал бы рисковать понапрасну. Почему ледяной должен просто бездействовать, когда мог бы помочь стае? Или все-таки не должен? Шлаф потряс головой, стараясь отогнать шальные мысли, его точно не похвалят за ослушание вожака.

За своими мыслями ледяной даже не заметил, как на кухню прошел Штефан, с любопытством разглядывая брата, застрявшего рядом с окном. Близнец приблизился к нему, расположившись совсем рядом, сам уставился вдаль, думая, что Шлаф увидел там что-то интересное, что может так сильно отвлечь.

Штефан совсем чуть-чуть расстроился, не заметив ничего такого, что могло приковать взгляд. Однако Брудер, заметив присутствие другого демона, вздрогнул, чуть не выронив телефон в окно. Штефан удивился такой внезапной реакции, но внешне никак это не показал, ругая себя за то, что так неожиданно подкрался.

— Ты что-то хотел? — Слишком резко и грубо поинтересовался Брудер, но тут же взял себя в руки, поняв, что Штефан не сделал ничего, чтобы заслужить подобное отношение, что ледяной сам виноват, раз позволил кому-то подойти незаметно, смягчил тон. — Я чем-то могу тебе помочь?

На самом деле, Близнеца одолевало любопытство. Раньше он особенно не задумывался над этой темой, но именно сейчас он хотел прояснить один момент. Как известно, в Аду демоны могли быть стайными или одиночками. Те, кто всю жизнь провели без официальных товарищей, не имели своей законной территории, поэтому были вынуждены скитаться на нейтральных землях или скрываться рядом со стаями, которые в любой момент могли прогнать чужака.

Шлаф относился именно к этой группе до того, как повстречался с Тойфелем. Он был сильным демоном, поэтому мог позволить себе сражаться за землю, на которой можно было найти Силу для выживания. Более слабые демоны, как, например, Алекс, могли полагаться лишь на то, что в критический момент смогут сбежать от своего противника. Полноценный бой им не выдержать.

— Ты когда-нибудь… — Неловко начал Штефан, будто спрашивал о чем-то до ужаса неприличном. — Съедал демонов?

Шлаф передернулся всем телом. Он ожидал любого вопроса или просьбы, но не такого. Зачастую схватка одиночек всегда заканчивалась чьей-либо смертью. Это была единственная возможность защитить маленький клочок земли от тех, кто тоже рыскает в поисках Силы. Одиночки не остановятся ни перед чем, если на кону стоит вопрос о выживании в суровых условиях.

И если стаи сражаются друг против друга по приказу вожака, имеют друг к другу личную неприязнь или даже вражду, то одиночкам приходится сражаться с незнакомыми демонами. Страшно видеть голодную озлобленную морду, в которой нет ни капли ненависти, лишь страх за свою жизнь, нестерпимое желание выжить любой ценой, ужасная усталость и осознание безысходности.

Шлаф не понаслышке знает, каково это — сражаться с тем, о ком ничего не знаешь. Кем он является, ради чего живет, ждет ли его кто-нибудь, чего желает — все это было навсегда покрыто завесой тайны. Все, с кем когда-либо сражался Брудер за территорию, были мертвы. А оставшуюся Силу поглощал, прежде чем та развеется по воздуху. Пусть это был гнусный, но все же дельный способ восстановиться после сражения. Шлаф не брезговал тем, что помогало ему выжить.

Он этого хотел бы избежать, но таков жестокий закон Ада — если хочешь выжить в одиночку, придется научиться убивать других демонов. В свое время Брудер даже чуть не напал на Тойфеля, приняв его за очередного одиночку, который собирался отхватить часть территории. К счастью, Шлаф никогда не нападал первым, а рогатый не проявлял агрессии, дело разрешилось мирно.

— Всякое доводилось, — нехотя пробурчал ледяной. — в том числе и убивать других.

Брудер очень беспокоился о том, что реакция Штефана могла быть бурной. Его мог напугать тот факт, что у его брата много чужой крови на руках, что он может без колебаний убить подобного себе демона. Но Шлаф бы не смог договориться со своей совестью, обмани он Близнеца. Тот и так очень долго жил во лжи, слишком болезненно переносил раскрытие правды. Не хотелось портить отношения, которые только-только снова восстановились. Но, к счастью, Штефан ничем не выразил своей ошеломление, лишь тяжело кивнув на признание брата.