Фараон - Дмитрий Викторович Распопов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чей родственник? — я поднял на него взгляд, поняв, что он не просто так смущён.
— Племянник Менхеперресенеба, — ответил он, подтверждая худшие предположения.
— Бл…ть, — выругался я, судорожно думая, что теперь делать.
— До всех доводили информацию о моём приказе? — спросил я не понимая, как поступить. Я-то думал моих слов будет достаточно для того, чтобы остудить горячие головы, но нет, кто-то подумал, что ему можно всё, втравив в это дело и других людей.
— И что делать? — я повернулся к Иамунеджеху за советом, — я не могу нарушить своё слово, но и обижать Менхеперресенеба тоже не хочется. Бл. ть, ну почему всё через жопу всегда происходит?
Военачальник боялся поднять на меня взгляд и я понял, что это решение мне придётся принимать самому.
— «Можно конечно повесить только простых легионеров, но тогда местные и мои люди поймут, что меня можно немножечко, но обманывать, если правила будут распространяться не на всех, — судорожно думал я, что же можно предпринять в такой непростой ситуации».
Чем больше я думал, тем отчётливей понимал, что я данным во всеуслышание словом, сам загнал себя в угол. Слово царя должно весить столько, чтобы ни у кого не появилось даже мысли, что оно может быть нарушено. Отец много раз мне рассказывал, что такое в деловом мире — репутация и как дорого она стоит. Здесь было то же самое. Недостаточно было одной победы, чтобы показать всем, что я достойный царь, это нужно было демонстрировать ещё не раз и не два. Самое главное, что невозможно было отложить это непростое решение, его нужно было принимать прямо здесь и прямо сейчас, пока люди видели и понимали, за что были наказаны нарушившие моё слово.
Пока я раздумывал, ко мне вошли старейшины города с тем же вопросом.
— Что делать с пойманными, Твоё величество?
— Соберите людей на площади, — обратился я к ним и добавил уже Иамунеджеху.
— Выстрой когорту и позови Менхеперресенеба.
— Слушаюсь мой царь, — он, чтобы не оставаться со мной рядом, бросился выполнять приказ.
Я отозвал главу города, спросив его тет-а-тет.
— По вашему закону, что полагается совершившему насилие над женщиной?
— Если это молодая девушка, то насильник обязан на ней жениться и заплатить штраф её семье, — ответил он, стараясь не смотреть мне в глаза, понимая происходящее, — если же это замужняя женщина, то либо смертная казнь, либо изгнание с уплатой штрафа мужу в зависимости от того, какие повреждения остались у жертвы.
— «Мне ничего из этого не подходит, — с сожалением признал я».
Мы пошли на выход и к тому времени, когда вышли на площадь, там было уже очень много людей, а также стояла первая когорта, снятая с охраны дворца.
Встав на ступени, чтобы меня все слышали, я начал речь.
— Народ Шеллала. Вы обещали гостеприимство своему царю, я обещал пощадить каждого жителя города. К своему большому сожалению, сегодня я узнал печальное известие. Мои люди нарушили моё слово и будут за это наказаны.
Люди на площади зашевелились, обсуждая мои слова, но я поднял руку и снова настала тишина. Глава города показал страже подойти и она привела связанных сзади за локти пленников. Я и правда знал парня, он был тем самым возницей, что привёз меня на переговоры. Сердце защемило оттого, что мне нужно сделать. Я колебался, но смотря на то, сколько людей сейчас жадно смотрят на меня, ожидая решения, моя нерешительность с каждой секундой проходила. Показав сейчас свою слабость, даже если её все поймут, я допущу у кого-то в голове мысль, что мои приказы необязательны к исполнению. Такого я допустить не мог. Это могло сработать сейчас, но не на далёкую перспективу. Поэтому я решил начать с самого простого, отсрочивая как можно дольше самое главное решение.
— Этих двух повесить на воротах, — я брезгливо махнул рукой в сторону кочевников, которые непонятно какого ляда решили послушаться молодого сосунка, к тому же ещё и не из легиона.
Несмотря на их крики, обоих быстро вздёрнули и подёргавшись, уже их трупы повисли над воротами. Когорта и народ на площади замерли. Мне теперь нужно было принять самый сложный выбор. Я посмотрел на парня, с надеждой смотрящего на дядю, а тот на меня.
— Менхеперресенеб дай мне свой меч, — неожиданно я поменял своё первоначальное решение оставить его в живых, наказав только штрафом и спустившись с лестницы, подошёл к нему вплотную.
Непонимающий военачальник вытащил из петли бронзовый меч и потянул его мне.
— Это, твоё воспитание Менхеперресенеб, — я покачал мечом в руке, показывая его и заодно ловя баланс, а затем перевёл остриё оружия на парня, — а это твой племянник.
Затем резким движением я шагнул вперёд и со всей силы вонзил меч в грудь сидящего на коленях парня, прямо в область сердца. Раздался противный звук разрезаемой плоти и скрип металла о рёбра. Юноша, глотая воздух и мелко дёргаясь, почти без звука упал набок захлёбываясь в крови, а я сразу выпустил рукоять меча из рук, позволяя ему осесть на землю.
На площади настала гробовая тишина. Менхеперресенеб с открытыми глазами смотрел, как от его меча, на его глазах умирает близкий родственник.
— Торжества закончились, у меня больше нет настроения праздновать, — я перевёл взгляд на главу города, — подготовьте выкуп, припасы и утром мы выступаем в поход. Этих двоих не снимать три дня, в назидание остальным.
Глава города с серым от страха лицом, упал на колени и поклонился, достав лбом каменную плитку, которой была устлана городская площадь.
— Я всё сделаю, мой царь.
— Центурион, командуй отход когорты в лагерь, вам больше нечего делать в городе, — я отвернулся и пошёл обратно в здание, за мной молча пошла задумчивая охрана из всадников колесниц.
Сев на трон, я задумчиво крутил в руках подаренный мне широкий золотой браслет, украшенный красными камнями. Несмотря на то, что я поступил правильно с точки зрения правителя, с человеческой точки зрения было за себя противно. Я отнял чужую жизнь и главное, что теперь лояльность ко мне Менхеперресенеба и его рода была под большим вопросом.
— Какого х. я вообще он это сделал? — я непонимающе посмотрел на потолок, — если следующий город будет сопротивляться, там точно была
