Жажда смерти - Кирилл Шелестов

— Налоговая? — поразился я.

Обычно судьи не вступали в предварительные переговоры с обвиняющей стороной, поскольку та, довольствуясь государственным бюджетом, не могла принести ничего существенного на алтарь Фемиды.

— Зачем налоговая? — поджала она губы. — Другие люди. Серьезные.

Она взяла бумажку, быстро обернулась на дверь, написала «5», мельком показала мне и тут же жирно зачеркнула.

— Это было их предложение? — уточнил я шепотом.

Она цыкнула на меня и прижала палец к губам, призывая не произносить вслух столь неосторожных фраз в ее кабинете.

— То есть... вы... связаны обязательствами? — Я старался подбирать слова как можно тщательнее.

Она энергично закивала. Это означало, что она уже взяла пять тысяч долларов от кого-то из людей Гозданкера и пообещала тянуть с освобождением Пахом Пахомыча до последнего. Я присвистнул, выругал про себя Гозданкера, алчность судьи и нерасторопность Немтышкина, который мог бы подсуетиться и раньше, в выходные.

— Ну, это несерьезно, — небрежно сказал я вслух.

Притворно зевнув, пододвинул к себе бумажку и написал: «10». Она взяла листок, нацепила очки, покрутила его с разных сторон и порвала в мелкие клочья.

— Ясно, — коротко ответила она. — Это меняет дело. Я облегченно перевел дыхание.

— Но тянуть не надо, — предостерегла она.

— Немедленно! — ответил я и полез в портфель за деньгами.

— Да вы что! — замахала она на меня. — Вы что творите! Не в моем же кабинете! А вдруг за нами наблюдают?! С какой-нибудь скрытой камеры?

Я отдернул руку и замер с пачкой в руках. С неожиданной для ее грузного тела быстротой она просеменила к двери и заперла ее на ключ.

— Ну, ладно, — вдруг решила она. — Раз уж у вас с собой. А то мало ли что потом может случиться!

Взяв у меня пачку, она пересчитала купюры, достала из ящика стола мятый пластиковый пакет, аккуратно завернула в него деньги и засунула на дно своей объемной обтрепанной сумки, полной каких-то папок.

— Хорошо, что вы ко мне пришли, Андрей Дмитриевич, — размягченно промурлыкала она, опускаясь в кресло и складывая пухлые руки на животе. — А то председатель нашего суда с вас, знаете, сколько бы запросил? Ого-го! Фирма-то у вас богатая. Просто нравитесь вы мне. Есть у вас такой подход к порядочной женщине. Уважительный. Сразу видно настоящего мужчину.

Последнюю фразу она произнесла с каким-то даже кокетством.

2

В тот же понедельник, около часу дня, Лисецкий вызвал к себе Храповицкого. С утра у губернатора уже побывал Лихачев, и теперь Лисецкий собирался поведать Храповицкому о результатах их встречи.

Губернатор был расстроен и не скрывал этого. Склонившись над столом и уперев в него локти, он водил подбородком по переплетенным пальцам и хмурился.

Обычно приспущенный узел его галстука на сей раз болтался где-то на груди, что свидетельствовало о том, что губернатору в его нынешнем состоянии безразлично, как он выглядит.

Храповицкий сидел напротив него, прямой как палка. По лицу Лисецкого он уже догадался, что хороших вестей не будет, и готовился к тяжелому объяснению.

— Взяли они твоего директора, — объявил Лисецкий. — Несмеянова, что ли. Так, кажется, его фамилия. Я тут где-то записал. Прячут его от тебя. Показания выколачивают.

— А что он может показать? — несколько нервно возразил Храповицкий. — Насколько я понимаю, к делам он никакого отношения не имел. Неприятно, конечно. Но особой опасности я тут не вижу.

Однако губернатор не разделял его мнения.

— Ну, как же так, Володя! — упрекнул он. — Как ты это допустил? Надо же было что-то предпринять! Такой важный вопрос — и на тебе! На самотек отпустить! У тебя под носом загребли твоего человека. Отправил бы его куда-нибудь подальше на время! Ведь ты же не новичок в этих делах! Меры безопасности заранее надо было принимать.

Храповицкий виновато понурил голову. Он тоже считал это своим промахом, или, вернее, промахом своих подчиненных.

— Вот Лихачев теперь прыгает до потолка от счастья! — продолжал сыпать соль на его раны Лисецкий. — Говорит, на этого Несмеянова только посмотреть — сразу все ясно становится. Старый алкоголик, чуть ли не бомж. Полуграмотный какой-то. Конечно, все на тебя валит. Дескать, выполнял твои приказы.

— Да я этого Несмеянова в глаза не видел! — задохнулся от возмущения Храповицкий. — Я его имя только на днях первый раз услышал! Он же меня встретит — не узнает!

— Да что ты мне-то доказываешь! — отмахнулся губернатор. — Мне и так все ясно. Это Лихачев тут пыжится, генеральскую грудь колесом выкатывает. А у самого сынок бизнесом занимается. Можно подумать, он налоги платит! Дело же не в этом...

Он отвернулся от Храповицкого и со злостью нажал кнопку селектора.

— Чай! — крикнул он. — Я чай велел принести! Сколько еще ждать можно!

И отключился, не слушая испуганных оправданий секретарши.

— Полтора часа мы с ним разговаривали, — продолжил он в той же раздраженной интонации. — И знаешь что, Володя? Не понравился мне наш разговор. Совсем не понравился. Нехороший он получился. Представляешь, что он мне в конце сказал? Если, говорит, станете на меня давить, я всю область в компромате утоплю! Я, говорит, все знаю. Про всех. И с этим ушел. Ты вообрази! Да мне за всю мою жизнь таких слов никто не говорил. Губернатору угрожать — ты только подумай!

Лисецкий был так рассержен, что выражался прямо, оставив привычку томить собеседника недомолвками.

— Да это пустые угрозы, — презрительно поморщился Храповицкий. — Мыльные пузыри. Он все еще не понимает, что не в КГБ служит. Что значит, он утопит? В Москву, что ли, очередной донос на нас отправит? А то он их и так не отправляет! Ну, прочтут там и выбросят. Все это они и без него знают. А то у них самих что-то по-другому делается! По всей стране одно и то же. Или Лихачев надеется прессу на свою сторону перетянуть? Информационную войну затеять? Значит, он совсем кретин! Ну, допустим, заплатит Гозданкер какой-нибудь московской газетке. Ну, появится там гадкая заметка. И что? Не на Западе живем. Это у них разоблачений в прессе боятся. А у нас про самого президента такое пишут, что читать не хочется. И про его семью, и про заграничные счета. А толку-то? Сидел он и сидит. Меня, признаюсь, больше интересует, что он про Пахом Пахомыча рассказывал. Как там дела у парня?

— Насчет Пахомыча он особенно не распространялся, — отозвался Лисецкий, отнюдь не убежденный доводами своего собеседника. — Он все больше относительно этого Несмеянова плел. Еще какие-то имена называл. Твердил, что у вас не счесть подставных фирм с фиктивными директорами. И здесь, и на Кипре. Ну и всякую чепуху нес. Занижение налогооблагаемой базы. Продажа нефти через посредников. Валютные махинации. Повторять даже не хочу. Его послушать, так тебя немедленно расстреливать надо.

— Посмотрим еще, кто кого расстреляет, — пробормотал Храповицкий с ожесточением.

— А, да! Вспомнил! — спохватился Лисецкий. — Еще он на Сырцова тоже наезжал. Сказал, что Сырцов увяз по уши. Думаю, он его следующим номером собрался арестовывать.

Храповицкий сквозь зубы выругался. Губернатор дернул узел галстука еще ниже и вновь завелся.

— Мне даже не понравилось не то, что он говорил, — зашипел Лисецкий, возвращаясь к своим впечатлениям от встречи. — А как он говорил. Понимаешь, о чем я? Как он вел себя со мной.

— Уверенно?

— Очень. Я бы сказал, вызывающе. С таким, знаешь, апломбом! Я его таким еще не видел. Какие-то подковырки, намеки в мой адрес. Как будто я... — он задумался, подыскивая слово, — сообщник, что ли...

— Значит, он в Москве получил отмашку, — заключил Храповицкий.

— Тут не отмашка, Володя, — невесело усмехнулся губернатор. — Тут команда. «Фас!» И гарантии они ему дали. Что не бросят. Поверь моему чутью. Он тебя в покое не оставит. Будет рвать до последнего.

Храповицкий невольно поежился. Губернатор помолчал.

— Это «Русская нефть», — сказал наконец Храповицкий. — Без них Лихачев ничего у своего начальства не добился бы.

— «Русская нефть»... — повторил губернатор, не то соглашаясь, не то раздумывая. — Но почему? Зачем им? Не пойму, честное слово. Мы же с ними партнерствуем. Входим в их интересы. Помогаем друг другу. И вдруг — на тебе! Вторгаются в мою епархию. Исподтишка. — Лисецкий снова начал раздражаться и даже покраснел. — Без всяких причин!

— Думаю, причины у них есть. Просто мы их пока не знаем.

— Какие причины? — вскинулся Лисецкий. — Бизнес? Не верю! Либерман понимает, что мы с тобой заодно. Ведь нельзя же взять и тебя замочить, а меня в стороне оставить! Вот и получается, что это не на тебя наезд. Это на меня наезд! К тому же подло как все состряпано! После вашей встречи Либерман мне позвонил. Соловьем заливался. И ты ему понравился. И предложение ты ему очень интересное сделал. Я уши развесил. Размяк. А он, выходит, вот что готовил!