Варяжский десант - Андрей Горюнов

– А что-нибудь поспокойнее? – спросил Коптин.

– Музыку?.. – предложил Николай. – Вот, пожалуйста, «Песни старого поколения»… в исполнении группы «Зубы смело»… – объявил Николай.

– Давай, – согласился Коптин.

Аверьянов повернул приемник динамиком к Сергею Ильичу и сделал погромче.

Два викинга-друга служили у нас.Пой песню, пой!И если один говорил, скажем, «раз»,Без двух его делал другой.Они себе рядом стелили кровать.Пой песню, пой!И если один из них думал поспать,Гармошку брал в руки другой.Ни дня друг без друга, не стану вам врать.Пой песню, пой!Ведь только один из них сядет пожрать,Подсядет и пернет другой!Да, этот, другой, всех изрядно достал!Пой песню, пой!Слонялся, гундел, справедливость искал,И вечно от браги косой!Призвал друзей-викингов грозный конунг.Пой песню, пой!Пусть будет один из вас нибелунг,А русским станет другой!Века пронеслись, на Европу смотрю…Пой! Пой ж, твою мать!Все страны ЕС – ноздря в ноздрю,Россию ж умом не понять!

– Да, – подвел итог Коптин, – сурово на родине у нас, капитан Аверьянов… Глуши сопелку. Выключай. Вопросов больше нет.

Через десять секунд они уже были в ноль-пространстве, перемещаясь в точку 985 год, Олений Холм.

Олений Холм был окутан клочьями мокрой белесой ваты тумана. Утренний ветер с моря только начал отгонять их в глубь суши, многократно выворачивая наизнанку, сквозь самих себя, и затем растягивая над травой до полного истончения.

Внезапно Коптин и Аверьянов увидели Сигурда, стоящего на четырех, нос к носу с полярным волком. Оба свирепо рычали друг на друга.

Рассеиваясь, туман обнажил картину, достойную пера как Васнецова, так и Верещагина: весь холм был усеян спящими или еле ползающими викингами вперемешку со жрицами любви с Тверской и подтянувшимися ночью скрилингами.

Сделав всего лишь три шага по направлению к холму, Аверьянов и Коптин остановились как вкопанные: беловато-сероватые эманации, которые они приняли поначалу за поводья тумана, были необычайно плотными сгустками утреннего перегара.

– Вот такая история, прямо индийский фильм! – доложила, подходя, Ивона Стефановна Прибамбацкая. – Доброе утро.

– Познакомьтесь. – Коптин галантно шаркнул ногой, представляя Коле Ивону Стефановну. – Моя сотрудница, Дроздова Валентина Константиновна. По неписаному рангу – генерал-майор хроноразведки.

– Не может быть, – качнул головой Аверьянов. – Со Сталиным на лацкане?

– Все время маскируется, играет под кого-то. Привычка, отработанная годами.

– Лично я – попался.

– Еще бы! – согласился Коптин. – Валечка – действительный член Академии хроноведения. Заслуженный хроноразведчик Российской Федерации. Мать-героиня, двое детей в Древней Греции, шестеро – в Риме эпохи Юлия Цезаря и в нашем времени четверо. Вышла в запас, но бывших, как известно, не бывает, вот Валентина Константиновна и помогает время от времени…

– Чтобы не заплесневеть, – перебила Валечка Дроздова. – Восемьдесят семь – возраст.

– Мы начинали с ней вместе, ровесники почти, но Валечка очень много была на заданиях, и ее биологическое время сильно разошлось с нашим, местным. Основная часть жизни – борьба в других мирах. Прошу любить и жаловать!

– Вы изумительно сохранились, – ошеломленно заметил Аверьянов. – Ей-богу, больше пятидесяти вам не дашь.

– Это мужской взгляд, – кивнула Ивона Стефановна, она же Валечка Дроздова. – А женщины понаблюдательнее шестьдесят дают. Однако за пятьдесят – спасибо.

– Что случилось, Валентина?

– Да вот ночью, ближе к утру, выяснилось, что викинги и скрилинги – это один и тот же народ…

– Что? – дружно удивились Коптев и Аверьянов.

– Ну да, – подтвердила Дроздова-Прибамбацкая. – Их просто разъединили, раскидали по разным материкам. Раскидал Локи, бог лжи и сеятель раздоров, – с одной стороны, и бог Аршву, олицетворяющий силы Зла, – с другой.

– А-а-а, вот в чем дело!

– Ну да. Хорошо еще, что ни ту ни другую часть великого народа не загнали на Край, туда, где океан рушится гигантским водопадом в Бездну, в страшное Царство мук и безумия.

– Тут сыграл роль некий элемент везения, видимо?

– Ну да. А вот теперь произошло Воссоединение и Возрождение милосердного, но грозного Кудлука, рыжебородого Тора и доброго бога Валерьянки.

– Валерьянки?

– Кол’я Аверьяни, извиняюсь; вновь слили воедино братский народ вискрилингов под руководством великого Бьярни – конунга уже, замечу, и его правой руки – великого Имтук-Тултука. А Кальв – казначей и верховный воевода. Тоже конунг теперь. Триумвират. У этих народов – скрилигов, викингов – теперь снова все общее – леса, угодья, реки, горы и даже женщины. Женщин, кстати, зовут не валькирии, а амазонки. Они жили в тоске на двух островах у подножия двух потухших вулканов Тротуар и Панель, а теперь вот нашли свое счастье, а некоторые из них успели уже к тому же и заработать…

– Понятно.

– Безумно понравилось скрилингам молоко. Вот удивительно: олени у них есть, и бизонов диких полно, а молока они не знали: охотники… Лошади их жутко обрадовали. Ну, лошадей-то нет на этом континенте – викинги первых привезли. Приятная новость, да, лошади. Очень местные, кстати, моего Рожка боятся. – Ивона-Валентина погладила шарпея, которого держала на руках. – У скрилингов в сказочном пантеоне есть гигантская злая собака. Они ее представляли наподобие лайки, величиной с корову. А тут, обратив внимание на складки Рожка, заподозрили, что этот пес способен раздуваться от гнева до размеров бизона. Сейчас он просто в сдутом состоянии и поэтому маленький. Так смешно!

– Смешно, – рассеянно повторил Коптин, о чем-то размышляя.

– Да ты не куксись! – подбодрила его Ивона-Валечка. – Тебя, Сергей, кстати, тоже с твоими складками на лице могут в какие-нибудь надувные боги записать.

– Да я не про то… – отмахнулся Коптин.

– Выбрось ты из головы теперь все лишнее, – посоветовала Прибамбацкая-Дроздова. – Я все понимаю и все здесь сделаю. Кого-то из девочек отправлю обратно, к кому-то пригоню сюда родных и близких. Все будет тип-топ. Вы можете быть свободны. Оба. Я не подведу. Ты ж меня знаешь, Сергей.

– Спасибо, Валя…

– Да не за что! Я ж твоя должница. Как вы меня тогда в гору на Таганке тащили! Эх-х-х…

– Пустое, Валя.

– Я понимаю, что мы с тобой, видно, уже никогда не увидимся… Но я тебе скажу: раз сердце зовет тебя туда, к песцовой княжне, то так и делай. Сердце – вещун. Оно надежнее всех штрих-кодеров и прочей мути. Любовь! Вот главное – любовь. Я даже завидую тебе, Сережка, если честно. Сама бы с удовольствием вернулась в свои тридцать, на свой Пелопоннес. Поверишь, пятьдесят лет уж прошло, а как сейчас перед глазами стоит лазурное Эгейское море… И первый мой, глупыш еще, три годика, по гладкому песку у самой кромки прибоя ползает… Все дети строят башенки, а он губищи надул так, обиженно, и чертит, чертит треугольники…

– Пифагор. Ее сын, – пояснил Коптин Аверьянову.

– Да, – подтвердила Валечка. – Всю жизнь любил чертить на песке… Другие замки строят на песке, а он – чертил… С тем, как Архимед, мир и покинул… Ну все, Сережа, улетайте. Удачи вам, ребята!

Астахов стоял на краю «Лебединого озера», одетый в гидрокостюм, с приваренными на локтях и коленях дополнительными заплатами. Трубки, идущие к аквалангу, были надежно отремонтированы и усилены специальными накладками, усеянными ребрами жесткости.

Два пуда груза были умело рассредоточены по всей поверхности гидрокостюма, оставляя руки свободными. В руках Астахов держал саперную лопатку, чтобы иметь возможность, выйдя на точку, закопаться.

В этой экипировке вполне можно было бы лезть даже в большую политику.

Филин, полковой мастер, потрудился на славу.

Выйдя на исходный рубеж, Астахов замер, словно окаменел. Единственное, что ему оставалось, – это надеть маску, вставить загубник в рот, окончательно задраиться, включить подачу воздушной смеси… И все. И – вперед!

За его спиной выл авиационный двигатель, гоня запах прочь, в лес.

– Ну что, давай, – подбодрили Астахова.

– Когда ты пойдешь, мы сразу скинем обороты двигуна.

Астахов стоял.

– Ну, долго ты еще будешь с духом собираться?

– Что ты так найдешь, если ты ничего не ищешь?

Астахов стоял как потерянный.

– Смотри, друг, сейчас ты стоишь, а ведь осень придет, холода настанут…

– Да он, наверное, думает, что мы ему тепловентилятором всю зиму тут полынью держать будем.

– Как в сказке, в этой… Ну, «Серая Шейка», знаете?

– Так толку-то что? Серая Шейка поверху плавала. А ему закопаться надо.

– До дна мы тебе яму зимой не прогреем…

– Донизу прогреем, так вверху закипит, понимаешь? Не подойдешь, не залезешь.