В глубинах полярных морей - Иван Колышкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда на флоте формировался отряд морских пехотинцев для первого десантного броска, на бригаде нашлось не менее сотни добровольцев. Но из них отобрали лишь десять человек. Храбро дрались на суше посланцы подводников.
Перед началом операции мы понесли последнюю, но и одну из самых тягостных потерь. Погибла гвардейская Краснознаменная «Щ-402».
Перед этим походом Каутский, человек отнюдь не мнительный, находился в мрачном настроении.
— Вот эти, — сказал он приятелю, вынимая фотографии из-под стекла на своем рабочем столе, — в случае чего можешь взять себе. А вот эти домой, жене и детям, перешли.
— Да брось ты, Саша, — возражал тот. — Что с тобой может случиться? До самой смерти жив будешь.
— Нет, нет, — настоял Каутский. — Ты возьми. Случиться может всякое. Сам знаешь, не в бирюльки играть идем. А детям память об отце нужна…
Никогда раньше Александр Моисеевич не заводил таких разговоров.
Но перед всеми остальными он ничем не выказывал своего подавленного душевного состояния. Да и действительно причин для волнений не было. Поход предстоял обычный, ничем не отличающийся от многих предыдущих. Лодка была в порядке. Экипаж был полностью укомплектован и чувствовал себя по-боевому. Взамен заболевшего командира отделения рулевых с собой брали старшего краснофлотца Гандюхина — знаменитого Ивана Гандюхина, лучшего рулевого и лучшего сигнальщика бригады. Иван был «счастливым» рулевым — редкий поход с его участием не оканчивался победой.
В поход шли ветераны-мичмана — боцман Добродомов, старшина трюмных Кукушкин, старшина торпедистов Егоров. Они делили с лодкой все ее успехи и неудачи, начиная с той атаки, что положила начало боев-
[301]
ому счету североморских подводников. Перенесли они и страшный взрыв аккумуляторной батареи, когда Николай Егоров принял на себя обязанности комиссара, первым возглавив борьбу за спасение искалеченной «щуки». Шел в поход и торпедист Николай Злоказов, который едва уцелел во время этого взрыва, но мужественно отстаивал жизнь корабля. БЧ-5 на лодке возглавлял инженер-механик Коновалов, БЧ-1 — штурман Гелевер, прозванный друзьями в шутку Гулливером. Это были хорошие, уважаемые на бригаде специалисты.
Ничто не предвещало беды. А она нежданно-негаданно обрушилась на лодку 21 сентября. Это был результат невообразимой, дикой ошибки. Экипажу самолета, вылетавшего на боевое задание, забыли передать оповещение о том, что в районе его действий находится наша лодка. Летчик не сумел опознать свой корабль. Гвардейская Краснознаменная «Щ-402», находясь в надводном положении, погибла от удара нашего самолета. Спасшихся не было.
Тяжелым грузом легла всем нам на сердце эта весть. Но в полной мере силу несчастья мы все же прочувствовали позже. А тогда мы слишком глубоко ушли в дела, связанные с началом Петсамо-киркенесокой операции.
* * *Для нас эта операция началась в двадцатых числах сентября, когда одни лодки по мере необходимости, другие — по мере готовности начали выходить в море, чтобы заблокировать неприятельские порты и базы. К участию в боевых действиях, связанных с проведением операции, предназначались «Л-20» — в качестве минзага, «С-14», «С-51», «С-56», «С-101», «С-102», «С-104», «В-2», «В-4» и «М-171» — в минном и в торпедном вариантах.
Выходила на двадцать с лишним суток и «С-15». Но она имела задание совсем другого рода: прикрыть с северного направления от возможных немецких рейдеров идущий к нам конвой. Поход этот был очень тяжелым. Лодка добралась почти до кромки льда.
Вообще октябрь в тот год выдался суровый — бурный и вьюжный. Плавать было трудно. Да и немцы противодействовали нам изо всех сил. Их минные заграждения были усилены и подновлены. Конвои включали в
[302]
себя, как никогда, мощный эскорт. На каждый транспорт приходилось до шести кораблей охранения. И все же наши действия развивались успешно.
Первой вышла и первой вернулась с победой Краснознаменная «С-56». Она отправила на дно транспорт водоизмещением в четыре тысячи тонн и тральщик-восьмисоттонник. Григорий Иванович Щедрин — уже в звании капитана 2 ранга — сразу же пошел буквально «нарасхват»: его приглашали делиться опытом на лодки, которые еще готовились к выходу в море. Приглашали и других моряков Краснознаменной «эски».
После 7 октября, когда началось наступление на суше и с моря, удары подводников следовали один за другим. Редкий день проходил без успешных атак.
10 октября Колосов на «С-51» увеличил свой личный боевой счет, начатый на «малютке». Сблизившись с конвоем, идущим противолодочным зигзагом, он выпустил четыре бесследные (были у нас теперь и такие!) торпеды по довольно крупному транспорту. Но на пути торпед вдруг оказался миноносец. Две из них он и принял своим бортом, после чего быстро затонул. Одна торпеда все же настигла транспорт. Судно загорелось и потеряло ход. Выяснить его дальнейшую судьбу не довелось.
На следующие сутки на ФКП пришло еще одно приятное сообщение. Щекин, вышедший в свой первый боевой поход на «В-2», дал четырехторпедный залп по транспорту, и цель, получив три попадания, пошла на дно. На другой день от него снова поступила победная радиограмма. Он атаковал конвой в условиях сильного противодействия, и, хотя стрелять пришлось с большой дистанции, все же две торпеды из четырех попали в транспорт.
В этот же день — 12 октября — было одержано еще несколько побед. Гвардейская Краснознаменная «М-171» под командованием Коваленко осталась верна своей громкой боевой славе. Как докладывал потом командир, утром, после успешной минной постановки, на лодке был услышан шум винтов кораблей. «М-171» двинулась по акустическому пеленгу. Минут через пятнадцать командир увидел конвой. Состоял он из двух групп. Первая шла ближе к берегу и едва различалась на его фоне. Вторая была мористее и состояла из транс-
[303]
порта и трех сторожевиков. Ее-то и решил атаковать Коваленко.
В момент залпа крайний сторожевик находился в створе с транспортом. Одна из выпущенных торпед поразила цель, но какую — так и не удалось узнать.
Лодка вернулась в базу, чтобы принять торпеды и срочно подготовиться к новому выходу в море.
Бок о бок с подводниками сражались летчики-торпедоносцы и катерники. В этот период взаимодействие приобретало особенно яркие формы, осуществлялось наиболее тесно. Характерны в этом отношении действия «С-104» днем все того же двенадцатого числа.
Около часу дня Тураев пошел на сближение с конвоем, который перед этим только что подвергся удару торпедоносцев. Противник еще не успел опомниться после атак с воздуха, и поэтому, несмотря на большое охранение, лодка сумела без помех подойти на дистанцию залпа и выпустить торпеды по двум целям: транспорту и сторожевику одновременно. Обе цели были поражены. Транспорт, видимо, оказался с войсками, потому что часть кораблей сгрудилась на месте его гибели, подбирая с воды людей.
Остальные корабли наверняка попытались бы преследовать лодку, если б не повторный удар с воздуха, от которого погибли еще несколько сторожевиков.
На этом «С-104» не закончила свои боевые действия. 15 октября, вскоре после полуночи, вахтенный командир Новожилов заметил конвой, крадущийся на восток. Тураев находился тут же, на мостике. Конвой заметили с небольшого расстояния, и атаковать пришлось сразу же, из кормовых аппаратов. Однако залп получился неудачным. Торпеды прошли мимо.
Но Тураев не отступился. Он решил нагнать конвой и повторить атаку, благо лодка не была замечена противником. Через сорок минут это ему удалось. Но во время атаки произошел единственный в своем роде случай. Едва прозвучала команда «товсь!», как одна из торпед вырвалась из аппарата. Транспорт не успел еще прийти на залповый пеленг, командир не успел скомандовать «пли!», а воздух уже сотряс сильнейший взрыв. Судно, вероятно груженное боеприпасами, быстро затонуло.
Случай этот тщательно разобрали, сначала на самой
[304]
лодке — в море, а потом на бригаде — в базе. Выстрел произошел самопроизвольно, не по вине торпедистов. Если не вдаваться в технические подробности, то можно сказать, что событие это исключительное — на Севере еще ни разу не было такого, — но вполне объяснимое. Торпеда же попала в цель потому, что дистанция залпа была очень мала. Если бы лодка дала полный залп с временными интервалами, что, собственно, и собирался сделать командир, то, очевидно, эта торпеда прошла бы мимо. Остальные же, судя по расчетам, поразили бы цель. Но как бы то ни было, хорошо то, что хорошо кончается.
Командующий флотом высоко оценил действия экипажа и настойчивость командира в преследовании противника.
Кстати сказать, в этом походе в качестве старпома участвовал Иван Иванович Папылев — в прошлом комиссар и замполит лодки, попросившийся год назад на учебу, в командирские классы.
