Бог и человек - С. Верховской

Среди отцов более полное учение о блаженстве Божием мы находим у бл. Августина и Дионисия Ареопагита. Вообще говоря, для Нового Завета и патристики одинаково характерно сближение блаженной жизни, вечной жизни и Божественной жизни: блаженство в вечном, «нетленном» и всецелом бытии, т. е. бытии Божием. Благо и блаженство нераздельны, но вечное, всесовершенное Благо и есть Бог… Бл. Августин так и говорит, что высшее Благо есть блаженство, и от Него все блага. Не вечное не может быть благом уже по одному тому, что оно должно погибнуть[68]). Бог блажен, потому что вечен. Блаженство в мудрости и истине. Мудрость есть мера полноты, т. е. полноты бытия в абсолютной внутренней гармонии. Мудрость есть то же, что Истина. Далее бл. Августин связывает идею меры с Богом Отцом, ибо Им как бы измеряется все сущее и Сама Истина. Поэтому Истина происходит от Меры: от Бога Отца, как абсолютной Меры, происходит Сын Божий, Истина. Бог есть Солнце Истины: «Солнце открывается нам, как Бог, — совершенное Существо, неумаленное никаким несовершенством». Совершенное благочестие вводит нас в познание Истины, но благочестие от Св. Духа — Духа Святости. Отсюда блаженство в Боге Троице, Которая есть Мера, Истина и Святость.

Дионисий Ареопагит много раз называет Бога «блаженным Богоначалием» или тремя Лицами Божественного Блаженства. От Бога одновременно происходит и наше обожение и наше блаженство, потому что в приобщении к бытию Божию и состоит Блаженство. «Божественное Блаженство сообщает крещаемо–му часть Самого Себя; Оно напечатлевает на нем как бы печать Своего света, делая его человеком Божиим, принимая его в общение заслуживших обожение и составляющих общество святых»… Божественное бытие по–существу благо и блаженно.

Глава шестая. СУЩНОСТЬ БОЖИЯ

Понятие сущности имеет большое значение в богословии и философии. Сущностью предмета, в общем смысле, называют то, что он есть или его определение, каким он есть в самой действительности. Греческая философия пришла к понятию сущности в поисках подлинного знания обо всем мыслимом* Обо вся–ком предмете мы можем иметь множество мнений и сведений, но, когда мы внимательно продумываем их, мы видим, что они могут быть и поверхностны и ложны и что не так легко определить по–настоящему, что такое предмет. Некоторые думают, что самое понятие предмета, как определенного, целостного и устойчи–вого сущего, есть уже фикция нашего ума: существуют только явления и связь между ними; «связка явлений» только условно и искусственно может быть названа предметом; единство явлений очень ограничено и непостоянно; правильнее говорить о процессах бытия, а не о существах. Не только все материальное всегда изменчиво, но и человеческая душа есть не более чем относительное единство психических процессов; души, как целого, нет. И Бог с такой точки зрения есть бесконечный жизне–творческий процесс, а не вечно тождественный Себе Сущий… Однако, христианская мысль не принимает представления о бытии, как только о вечно текущем процессе. Конечно, целостность всего в мире относительна, но чем совершен^ нее бытие, тем оно целостнее и устойчивее. Бог же обладает полнотой вечного бытия.

Если есть существа — Бог, люди, ангелы, животные, растения, вещи, то должны быть и сущности, т.е. то, что они на самом деле есть, хотя у ограниченных и непостоянных существ и сущность будет несовершенна.

Но как определить всё, что представляется нам устойчивым предметом мысли? Возможно два направления мысли в решении этого вопроса. Мы можем взять каждый данный предмет, как целое, не исключая из него ничего, что принадлежит его бытию. Такое целое мы называем обычно не сущностью, а существом. Ко всякому существу, очевидно, относится и его личное начало и его жизнь и все его проявления. Тем не менее, мы стоим перед фактом, что, несмотря на существование в большинстве европейских языков слова «существо» и слова «сущность», оба понятия постоянно путают и одно слово употребляют вместо другого. Гораздо правильнее словом сущность обозначать не всё существо, а то, что в нем есть объективного и общезначимого. В самом деле, понятие существа обнимает собой всё, что принадлежит данному сущему, но ни личность, ни жизнь не называют сущностью и даже противопоставляют ей. Следовательно, если идею сущности не отождествлять с существом, то сущность есть тот образ бытия существа, в котором все содержание его выражено, как объективная действительность. Мы говорили, что личность есть тот, кто переживает, воспринимает и действует, но сущность есть то, что переживается личностью, воспринимается ею и является содержанием и предметом ее внутреннего действия; самый же акт, в котором личность обладает своей сущностью, есть жизнь. Мы уже приводили в пример желание или мышление: желающий и мыслящий есть личность, желанное и мыслимое выражено в сущности, акт желания и мысли есть акт жизни. Все три момента абсолютно нераздельны и принадлежат одному существу (например, данной человеческой душе), но их нельзя и смешивать, потому что в таком случае, мы фактически упраздняем какой–либо из них и делаем существо или безличным или безжизненным или лишенным объективного содержания.

Понятие существа постоянно смешивают не только с сущностью, но и с индивидуумом. Индивидуум есть личность в ее единстве со своей природой; природа индивидуума может быть подобной природе множества других индивидуумов, но она мыслится фактически отделенной от нее. Так каждый человек есть индивидуум, посколько он отделен от других людей, имеет свою душу, свое тело и т. д. Мы можем назвать индивидуум существом, если мыслим его совершенно отделенным от подобных ему индивидуумов и связанным с ними только внешним образом. Если, например, общество есть просто «сумма» людей, внутренно между собой несвязанных, и каждый человек по природе отделен от других, то, конечно, мы в праве отождествить индивидуум с существом. Так же, если Бог был бы одной личностью, то Он был бы одновременно и существом и индивидуумом. Но эти два понятия существенно различны, когда несколько или много личностей внутренно соединены между собой единой природой или сущностью, так что у всех этих личностей одно содержание жизни. В Боге одна сущность; Отец, Сын и Св. Дух находятся в полном единстве друг с другом, поэтому Бог — одно существо, но Его нельзя назвать ни одним индивидуумом, потому что в Нем три Лица, ни тремя индивидуумами, потому что сущность или природа в Нем одна… Подобно этому, если идеал церковной жизни — со* вершенно внутреннее единство всех христиан по образу Преев. Троицы, то Церковь должна быть единым существом, а христиане не должны быть в строгом смысле индивидуумами, сохраняя в то же время всю силу своего личного бытия. Индивидуализм означает обособление. Персонализм совместим с единосущием, т. е. с принадлежностью многих личностей к одному существу.

Понятие сущности становится отвлеченным, если мы мыслим в нем только общие и необходимые свойства, хотя они, разумеется, и принадлежат сущности. Например, если под сущностью человека мы понимаем только то, что в нас есть общечеловеческого и необходимо входящего в понятие человека, то такая сущность будет только основой нашей природы, т. е. совокупностью наших общих свойств и способностей (воли, разумности, нравственных и творческих сил и т. д.); в действительности природа каждого человека неизмеримо богаче: мы обладаем не волею–вообще, но определенным миром желаний, склонностей и привычек; не способностью только познания, но определенными знаниями и умственными способностями… В Боге, во внутреннем Его бытии, не может быть речи о различии между общими свойствами и конкретным их содержанием. Сущность Божия есть Сам Бог в объективной действительности Своего единого и веч* ного бытия. Божественная реальность абсолютно конкретна. Но даже и в Боге православное богословие различает Его единую, простую сущность, от ее проявлений в Божественных идеях и энергиях. Конечно, мир Божественных идей и энергий подобно сущности Божией, обладает «общностью», т. е. принадлежит всей Преев. Троице, как и Ее сущность, но необходимость его иная, чем необходимость сущности Божией. Сущ* ность Божия есть всесовершенное бытие Самой Преев. Троицы в Ее единстве. Идеи и энергии Божии суть проявления этой сущности; основание их не в них самих, но в сущности Божией, и Бог свободно выражает в них то, что хочет… Таким образом от сущности Божией отличаются ее проявления, но тем не менее они неотделимы от нее и принадлежат ей, как особая форма ее бытия. Подобно этому и в человеке конкретная сущность его внутреннего духовного бытия проявляется в тысячах желаний, мыслей, чувств, относящихся к окружающему его миру.

Таким образом, сущность есть прежде всего действительность в ее конкретном содержании. Личность есть только обладатель, начало и цель бытия, но действительное содержание ее бытия есть сущность. Жизнь есть акт, действенное отношение, но, опять–таки, конкретное содержание этого акта или отноше* ния есть сущность — то, что содержится в жизни, ее смысл. Поэтому отвержение сущности, как необходимого образа бытия каждого существа, ведет к отрицанию подлинной действительности бытия. Как можно говорить о бытии личности, если оно не имеет никакого содержания? «Голое я» не есть бытие. Что значит жизнь, если она есть только процесс или активность, не имеющая никакого положительного смысла или содержания? Действие ради действия, отношение без того, к чему оно относится, не могут существовать и ненужны живому личному существу. Действительность только там, где есть осмысленное объективное содержание; без такого содержания может быть только небытие, т. е. нет никакого бытия.