Бог и человек - С. Верховской

Таким образом, сущность есть прежде всего действительность в ее конкретном содержании. Личность есть только обладатель, начало и цель бытия, но действительное содержание ее бытия есть сущность. Жизнь есть акт, действенное отношение, но, опять–таки, конкретное содержание этого акта или отноше* ния есть сущность — то, что содержится в жизни, ее смысл. Поэтому отвержение сущности, как необходимого образа бытия каждого существа, ведет к отрицанию подлинной действительности бытия. Как можно говорить о бытии личности, если оно не имеет никакого содержания? «Голое я» не есть бытие. Что значит жизнь, если она есть только процесс или активность, не имеющая никакого положительного смысла или содержания? Действие ради действия, отношение без того, к чему оно относится, не могут существовать и ненужны живому личному существу. Действительность только там, где есть осмысленное объективное содержание; без такого содержания может быть только небытие, т. е. нет никакого бытия.

Сущность есть начало общности в Боге, и в этом она противоположна Ипостасям, каждая из Которых есть абсолютно Особое. Сущность Божия едина, потому что и Сын Божий и Св. Дух не являются особыми, иными «Богами» по отношению к Богу Отцу; Они происходят от Него и в самом происхождении Своем имеют от Отца всю Его сущность, всё Его Божество со всеми Божественными Его свойствами. Кроме того, в силу совершенного единения между Лицами Преев. Троицы, Они живут тождественно тем же содержанием жизни… Кстати сказать, невозможно отождествить понятия существа и сущности уже по одному тому, что сущность, как общее содержание бытия Преев. Троицы, не совпадает с личным началом в Боге, которое является особым, единичным и обладающим сущностью, но не обладаемым ею. Вместе с тем и Ипостаси и Их единая сущность — одно существо Божие; следовательно, если существо Божие есть только сущность, то Божественные Лица оказываются вне Бога.

Говоря о жизни Божией, мы указывали, что в своем единстве и целостности она нераздельно включает в себя все совершенства, которые только мы можем приписать ей. То же самое мы должны повторить и о сущности Божией. Без всякого сомнения, она есть абсолютное благо, необходимо включающее в себя все возможные блага. Сущность Божия есть благо, потому что Преев. Троица живет в ней, как в абсолютно желанном; в сущности Божией объективно пребывает вся полнота бытия Божия. Она необходимо есть истина, потому что в ней явлено то, что есть Бог. Она есть осуществленная любовь, ибо единение Преев. Троицы выражено в абсолютной простоте Ее единосущья. Она есть святыня, потому что в ней осуществлена вся Правда Божия. Она есть красота и мир, потому что в ней открывается совершенная целостность и согласие бытия Божия. Она есть мощь, потому что в ней общая, единая сила Преев. Троицы. Она может быть названа и волей и разумом Божиим, так как желания Преев. Троицы осуществляются в Ее сущности или через нее, и содержание самопознания Божия и есть Его сущность… Однако, все эти свойства сущности Божией — одно в ней, потому что она есть сама реальность общего бытия Преев. Троицы. Сущность Божия в ее единстве, вечности и простоте не может не быть в Преев. Троице благом, волей, мощью, желанным, умом, истиной, мудростью, красотой, любовью, святостью, миром и всеми, вообще, духовными совершенствами, потому что жизнь Преев. Троицы обладает всеми совершенствами, а сущность есть ни что иное, как содержание, осуществление и смысл жизни… Жизнь Преев. Троицы заключается в общении Ее Ипостасей и в Ее самооткровении в единой Ее сущности. Но и сущность Божия есть воистину живая мощь, действенно открывающаяся как Самой Преев. Троице, как совершенное Ее благо–бытие, так и в своих проявлениях в идеях, энергиях, славе И т. п.

Когда Бог открывается в своих идеях и энергиях, тогда то, что в Его абсолютном бытии соединяется в одно, является нам в различении множества Божественных благ или совершенств, каждое из которых становится основанием нашего тварного бытия и его положительных свойств… У св. отцов мы неоднократно находим мысль, что абсолютное бытие Божие содержит в себе все совершенства, потому что совершенное бытие не может ими не обладать. И в то же время у отцов мы находим также идею, что свойства Божии, когда мы их мыслим, как отличные друг от друга начала, относятся не к самой сущности Божией, но к тому, что «около сущности», «около Бога», или «сопровождает Бога». Конечно, в нашей мысли, подчиненной времени и слабости нашего ума, Божественные свойства почти разделяются, посколько мы поневоле мыслим их обособленно; но в Самом Боге, даже в проявлениях Его, они только различаются, нисколько не теряя общего единства.

Мы уже упоминали, что отцы Церкви говорят иногда, что Бог выше сущности и даже всякого бытия. Идея сверхсущности Божией не исключает того, что Бог обладает положительным всесовершенным бытием. Она хочет выразить только, что это бытие превышает всё мыслимое нами… Если подвести итог всему отеческому богословию, то мы придем, вообще, к ясному и чрезвычайно важному выводу, что Бог Сам в Себе в сокровенном бытии Преев. Троицы столь бесконечно совершенен, что мы о многом в Боге не имеем даже и малейшего представления, а то, что знаем о Нем, есть лишь слабая тень действительного Его бытия… Положительное знание наше о Боге основано на самооткровении Бога. В этом самооткро–вении Бог является нам в единстве тех образов бытия и свойств, о которых свидетельствует Писание и богословие. Единство свойств Божиих, открытых нам Богом, можно в свою очередь, вслед за Дионисием Ареопагитом, назвать сущностью Божией в смысле того, что в единстве этих свойств мы постигаем сущность Божию, в меру нашей возможности богопозна–ния. Однако, такое словоупотребление неудобно, так как в громадном большинстве случаев богословие говорит о сущности Божией в том же смысле, что и о сверхсущности, т. е. оба эти слова одинаково относятся к абсолютному бытию Божию, о котором мы знаем благодаря самооткровению Бога. Это последнее обычно именуется не сущностью Божией, но явлением ее в идеях, энергиях, Славе Божией и т. п… Итак, сверхсущность или сущность Божия открывается нам во множестве ее свойств, тождественных в ней самой, но различающихся в самооткровении Божием, и каждое это свойство, благо или совершенство может быть началом бытия твари. К нему тварь может быть приобщена; оно является источником, идеалом, мерою и целью всего нашего бытия, тем совершенством, к которому должна стремиться тварь и к которому она фактически стремится, посколько не поражена злом… Конечно, в мире явлений и энергий Божиих открываются не только свойства Самого Бога, но и прообразы твари, ее определения и сила ее бытия, но Божественные идеи*энергии твари сами укоренены в Божественном бытии и его совершенствах: потому они и Божественны, что принадлежат Самой Премудрости Божией и отражают в ту или иную меру, само Божественное бытие… Неверно было бы думать, что Божественные идеи твари являются как бы просто «умаленными идеями» Самого Бога; или, думать, что ангелы или люди абсолютно подобны Богу, только менее совершенны, чем Он. На самом деле и ангелы и люди и всякая тварь не только несовершенны по сравнению с Богом, но и обладают по замыслу Божию своим особенным, своеобразным бытием. Верно только то — и это крайне важно — что все положительные свойства твари Богоподобны; в человеке, например, все его духовные свойства богоподобны, но человек в целом не есть просто «копия Бога»… Таким образом, мир Божественных идей о твари и укоренен в бытии Божием и произведен творческой мыслью Божественной Премудрости. Дионисий Ареопагит говорит, что всё подобно и неподобно Богу, ибо тварь «подражает Неподражаемому», но она не в силах уподобиться своему Первообразу и Творцу и, в конце концов, не сравнима с Ним.

В Св. Писании нет понятия ни существа, ни сущности, ни личности, но в иных выражениях высказывается то, что мы мыслим в этих понятиях. Очевидно, что Бог для Писания есть целостное, самостоятельное, единое существо. Очевидно также, что Он обладает единым объективным содержанием Своего бытия и высочайшей действительностью. Единосущье Преев. Троицы не менее очевидно из Нового Завета.

Понятие сущности Божией стало постепенно уточняться в связи с борьбой против ариан. Однако, св. Александр Александрийский говорит еще о двух природах Отца и Сына, понимая природу, как индивидуальную, личную природу… В символе Никейского Собора говорится о том, что Сын Божий рожден из сущности Отца и что Он Ему единосущен… Едино–сущье большей частью понималось, как догмат о том, что Бог есть одно существо. Но выражения «из сущности Отца», которое нередко и позже встречается у отцов, означает Бога Отца, понимаемого в единстве Его личности и природы, опять–таки скорее в смысле индивидуума. Выражение это неточно и может привести к выводу, или что Сын рождается от сущности Божией, а не от личности Отца, что прямо ложно, или что у каждой Ипостаси Своя сущность, что не менее ложно. Только византийское богословие преодолевает эту неточность языка… До шестидесятых годов четвертого века не различали и понятия сущности от ипостаси, что вело к постоянным недоразумениям.