Бог и человек - С. Верховской

Понятие сущности Божией стало постепенно уточняться в связи с борьбой против ариан. Однако, св. Александр Александрийский говорит еще о двух природах Отца и Сына, понимая природу, как индивидуальную, личную природу… В символе Никейского Собора говорится о том, что Сын Божий рожден из сущности Отца и что Он Ему единосущен… Едино–сущье большей частью понималось, как догмат о том, что Бог есть одно существо. Но выражения «из сущности Отца», которое нередко и позже встречается у отцов, означает Бога Отца, понимаемого в единстве Его личности и природы, опять–таки скорее в смысле индивидуума. Выражение это неточно и может привести к выводу, или что Сын рождается от сущности Божией, а не от личности Отца, что прямо ложно, или что у каждой Ипостаси Своя сущность, что не менее ложно. Только византийское богословие преодолевает эту неточность языка… До шестидесятых годов четвертого века не различали и понятия сущности от ипостаси, что вело к постоянным недоразумениям.

Св. Василий Великий окончательно утверждает различие между ипостасью и сущностью, как между частным и особенным с одной стороны, и общим или родовым с другой. Он, разумеется, твердо исповедует единство существа Божия, но понятие сущности у него имеет чаще смысл не существа, но общего содержания бытия Преев. Троицы и Ее общей Божественности… Сущность не может существовать вне ипостаси, т. е. она всегда лична. Тут мы опять видим различие между существом и сущностью: духовное существо всегда и лично и сущностно, необходимо включая в себя оба образа бытия; сущность же требует для своего бытия еще иное начало, которое отлично от него, а именно начало личное, в живом единстве с которым оно и составляет существо. Слово «составляет» нельзя понимать здесь, как составление из частей: повторим еще раз, что личность, жизнь и сущность являются лишь тремя различными образами бытия одного и того же самотождественного и неразделимого существа… Св. Григорий Нисский подчеркивает золотое правило истинного богословия, что в нашем представлении о Боге мы должны соблюдать строгое равновесие между троичностью и единством, по единство сущности он понимает подобно св. Василию: три Ипостаси равнобожественны и обладают той же природой, т. е. тем же положительным Божественным бытием. В то же время он ссылается на непознаваемость сущности Божией, а следовательно, и на невозможность для нас определить, что она такое есть.

Четвертый Вселенский Собор имеет огромное значение для понимания сущности. Учение его сводится к тому, что Христос Богочеловек есть одно существо и одна Божественная личность; но природы или сущности в Нем две — Божеская и человеческая, так что Он единосущен и Богу и людям. В этом постановлении мы видим совершенно ясное различение занимающих нас понятий: одно существо (Христос Богочеловек,) одна личность (вочеловечившегося Сына Божия), и две сущности (Божественная и человеческая). Смешение их разрушило бы весь Халкедонский догмат[69]).

Известен своим учением о сущности и ипостаси знаменитый богослов шестого века Леонтий Византийский. По его мнению сущность, как общая идея чего–нибудь есть лишь отвлеченное понятие. Реальная сущность должна иметь все свойства вида, т. е. определенной природы определенного рода существ (людей, ангелов, домов и т. д.). Кроме этого ей необходимо принадлежать конкретному индивидуальному существу и для этого обладать неотъемлемыми от нее личными свойствами. Однако, личные свойства не составляют личности: они только характеризуют ее. Личность есть «то, что само по себе», «о себе бытие»… Леонтий Византийский большей частью говорит о Христе и людях, поэтому личное бытие у него совпадает с индивидуальным (посколько не говорится о единосущьи человечества). Но он знает и возможность не–индивидуального личного бытия в Боге, в котором три «по себе бытия» или «особо сущих» обладают единой сущностью и, следовательно, различаются не как индивидуумы, но только тем, что являются тремя различными и особыми началами или образами бытия в едином Боге.

Дионисий Ареопагит, может быть, более чем все отцы Церкви настаивал на том, что Бог выше всего мыслимого, а потому и выше сущности. Тем не менее, Бог, конечно, не небытие: Он выше бытия, потому что больше чем то, что мы мыслим, как бытие. Бытие есть благо; всё сущее — благо, посколько оно существует; зло ведет к небытию. Поэтому Бог есть благо–бытие или Благо–Прекрасное или Сверх Сущий. Бог есть «сверхсущностная Сущность», ибо Он абсолютно запределен и непознаваем в Его сверхбытии. Однако, Он есть и Сущность, как Начало всех сущностей… Дионисий совершенно ясно различает «Благо в себе в его сверхсущности», от Промысла или Богоначалия, от Которого в силу Его благости происходит всё благое. В творческом самооткровении своем Бог есть «Причина, Начало, Сущность и Жизнь. Он — Призыв и Воскресение для падшей твари. Он — Обновление и Преображение для тех, кто потеряли даже печать Божию. Он — Утверждение тех, кто движимы нечистым влечением. Он — Безопасность для тех, кто остаются тверды. Для тех, кто подымаются к Нему, — Рука помощи. Для получающих свет — Просвещение. Для совершенных — Начало совершенства. Для обожаемых — Богоначалие. Для становящихся простыми — Простота. Для соединяющихся — Единство, т. е. Начало всех начал, сверх–существенно превосходящее все начала. Сообщение благой тайны, посколько позволено сообщать ее без святотатства. И чтобы сказать, наконец, всё — Жизнь всего живущего, Сущность всего сущего, Начало и Причина всякой жизни и сущности, производящая и сохраняющая всякое бытие всех существ». Бог есть и величие и малость, тождество и инаковость, подобие и неподобие, покой и движение, потому что Он есть всеобщая Причина всего этого. От Бога исходят промышление, откровения, дары, богоявления, силы, свойства упокоения, обители, исхождения, различия, соединения… Бог выше всего и Бог есть Основание и Цель всего.

Св. Иоанн Дамаскин много писал о сущности и отношении ее к личности, но идеи его заимствованы у других философов и богословов и не приведены в стройную систему… Слово «сущность» он употребляет то в смысле существа или индивидуума, то в точном смысле сущности. Он определяет сущность, как самостоятельно существующее, хотя признает, что не может быть безипостасной сущности. Личность у Иоанна Дамаскина совпадает часто с индивидуумом; она есть прежде всего — единичное, частное, неделимое, существо само по себе; личности необходимо различны и потому всё особенное в каждом индивидууме можно отнести к личности[70]). Только личные существа реальны; всё содержание бытия становится реальным только, когда оно принадлежит личности… Личность отличается и способностью самостоятельного действия; «ипостась есть изначальный, самостоятельный источник всякого бытия». «В отношении Преев. Троицы ипостась обозначает безначальный образ вечного существования каждого Лица»… Две ипостаси никогда не могут стать одной, ибо каждая из них потому и личность, что единственна и особенна. «Ипостась есть то, что существует в себе своим собственным, самостоятельным бытием». Св. Иоанн может быть даже слишком подчеркивает отделенность каждой ипостаси, хотя в отношении Преев. Троицы он признает возможным совершенное единение Божественных Лиц… Ипостась есть «кто»; сущность же — «что».

В Боге «единая простая сущность» пребывает в трех Ипостасях, единосущных одна другой по тождеству благости, воли, действия, силы и власти. Преев. Троица — один Бог. Сущность Божия тождественна; в ней Отец, Сын и Св. Дух совершенно едины. Едино Божество, но Оно в трех Ипостасях или три Ипостаси. Сущность Божия вся, всецело пребывает в каждой Ипостаси.

Св. Иоанн Дамаскин разделяет учение Дионисия Ареопагита, которое мы выше изложили. Он повторяет слова св. Григория Богослова, что Бог «заключает в Себе всё бытие, как бы некое море сущности — неограниченное и беспредельное». Он называет сущность Божию — благом и, вообще, много раз говорит о ней, но в то же время, он утверждает, что сущность Божия непознаваема и открывается нам, как сверхсущность, ибо Бог превосходит всё сущее. Мы называем Его сущим или сущностью только потому, что Он есть «Причина всего существующего и всякой сущности». Лучше называть Бога «сверхсущественным Существом». «Благость, праведность, святость и подобные свойства сопутствуют природе (Божией), а не выражают самой сущности Его». Св. Иоанн перечисляет все Божественные блага, в которых Бог открывается нашему познанию и которые являются основаниями тварного бытия… Следовательно, сущность или сверхсущность Божия в полноте и всесовершен–стве ее бытия недоступны никакому определению, но мы судим о ней и ею существуем и живем, потому что она открывается во множестве своих совершенств и делает себя таким образом нам доступной.

Главаседьмая. ПРЕСВЯТАЯ ТРОИЦА