Сен-Жермен - Михаил Ишков

Диктовать он начал прямо в гостинице, в Турне. В этот бельгийский город они прикатили заполдень. Пока секретарь обживал номер, граф в компании с Карлом отправился к местным банкирам. Вскоре они явились в гостиницу, и Карл спрятал объемистый деревянный сундук в спальне графа. Уиздом не задавал лишних вопросов. Сразу после ужина согласно распоряжения графа приготовил письменные принадлежности, устроился за столом…

– 1760-й год, – Сен-Жермен диктовал, расхаживая по гостиной, – начался для меня сравнительно удачно. Мои друзья в Париже – барон Гляйхен, маркиза д'Урфи, принцесса Ангальт-Цербстская, мать императрицы российской Екатерины II…

Джонатан оторвал взгляд от бумаги и удивленно глянул на графа.

– Не удивляйтесь, мой друг, я имел честь присутствовать на её крестинах. Помню её ещё замечательно худенькой девчонкой… Так вот, мои друзья, в конце концов сумели открыть обществу глаза на недостойные проделки молодого лоботряса из хорошей семьи, который выдавал себя за "графа Сен-Жермена". При этом он ещё называл себя "лордом Гауэром". Каких только нелепиц и глупостей он, прикрываясь моим именем, себе не позволял то заявлял, что лично встречался с Иисусом Христом и якобы предостерегал Спасителя от заблуждений по поводу человеческой натуры, то утверждал, что обладает эликсиром жизни и способен обращать металл нижнего ряда в метал высшего, благородного, порядка. Одним словом, в золото!.. Это была чудовищная ложь! Я никогда и нигде не утверждал, что лично встречался со Спасителем. Нет у меня и никакого эликсира…

Джонатан замер с пером в руке, затем не выдержал и подал голос.

– Но послушайте, граф! Как же вы могли присутствовать на крестинах принцессы Софьи-Фредерики-Августы, будущей императрицы российской, если она родилась в 1729 году! Тогда получается, что вам, по крайней мере сто сорок лет!..

– В этом нет ничего невозможного. Я знавал старушку в Швейцарии, которая прожила более двух веков. Моя давняя знакомая княгиня Натали Голицына, живущая в Петербурге, доживает девяносто седьмой годок – дай, Господь ей здоровья! Я поделился с ней секретом своего чая, объяснил, как пользоваться системой… Джонатан, давайте договоримся, в дальнейшем вы не будете перебивать меня. Мне в таких условиях трудно сосредоточиться.

Сен-Жермен помолчал, потом добавил.

– Если на то пошло, то и вы можете воспользоваться моим "чаем". Только прежде дадите слово, что не будете злоупотреблять эликсиром и, по крайней мере, постараетесь усвоите основы моей системы, исключающей грубую животную пищу и приложите все силы, чтобы овладеть внутренними магнетическими флюидами, которые собственно и дают власть над телом.

– С волками жить… – буркнул молодой человек и отчаянно принялся расчесывать пятерней рыжую гриву.

– На чем мы остановились? – спросил граф.

– На похождениях некоего лорда Гауэра.

– Правильно. Когда зимой 1760 года я прибыл из замка Шамбор в Париж, меня уже не донимали глупейшими расспросами по поводу якобы сделанных мною идиотских заявлений. Первым делом я навестил мадам де Помпадур. Попал в разгар утреннего туалета – самое время для приема близких друзей. Госпожа де Оссе провела меня к маркизе. Возле неё хлопотал личный парикмахер. Она кивнула в ответ на мое приветствие и спросила:

– Откуда на этот раз, таинственный граф? Уж не из Китая ли?

– Сожалею, мадам, на этот раз мое путешествие было недолгим. Я приехал из Шамбора по вызову его величества.

– Из Шамбора? Помнится, этот дворец был построен королем Франсуа…[150]

– Вы правы, мадам. Франциск заложил замок, возвел главный донжон[151] и крылья, однако закончен он был уже при Генрихе II. Франциск любил это место, там превосходная охота. В его кабинете есть собственноручно выцарапанные на стекле стихи, сочиненные королем в минуту печали:

Жить в сердце женщины дано так мало дней.

Безумен тот, кто верит ей.

– Хорошо сказано, не правда ли, граф?

– Я был восхищен этим автографом, мадам.

– Что за человек был Франсуа? Могла бы я в него влюбиться? – спросила маркиза.

– Он был очень привлекательный мужчина. Чернобородый, с пламенными глазами. Галантный вояка, как, впрочем, большинство королей из рода Валуа. Много повидавший, побывавший в испанском плену. Жаль, что характер у него был очень непостоянный. В те годы он пытался перевооружить свою армию на испанский манер – поставить в строй как можно больше мушкетеров, однако первые же трудности охладили его пыл. Я предложил ему помощь, но он даже слушать меня не стал. Заткнул уши и отвернулся. В трудные моменты так обычно поступают все короли.

Маркиза засмеялась.

– Вы все такой же шутник, Сен-Жермен. Как вы полагаете, я сумела бы произвести впечатление при его дворе?

– Вне всяких сомнений! Даже Мария Стюарт и королева Марго де Валуа отдали бы вам должное. Особенно молоденькая Марго. Большое удовольствие было слушать, как она декламировала стихи.

Мадам де Помпадур вновь не удержалась от смеха.

– Вы, кажется, знали их всех?..

– У меня хорошая память, мадам, я много читал. Иногда просто не могу удержать от искушения набавить себе годков. Меня забавляет, что люди страстно желают верить, что я живу века.

– Но вы никогда не называете свой возраст, – сказала де Помпадур. Графиня фон Жержи повсюду твердит, что встречала вас в Венеции полвека назад. Вы тогда выглядели так же, как теперь.

– Это правда, мадам, много лет назад я был знаком с графиней.

– Выходит, вам сейчас за сотню!

– Вполне может быть.

Я тоже рассмеялся.

Джонатан в сердцах отбросил перо и тоскливо посмотрел на меня.

– Что случилось на этот раз, Джонатан? – удивился я.

– Ах, ваша светлость, у меня голова идет кругом. Будто я попал в заколдованный замок или сумасшедший дом, в котором гостеприимный хозяин рассказывает мне такого рода истории, что хочется поскорее дать деру из этого заведения.

– Успокойтесь, Джонатан. Ваше дело записывать – и только. Зачем ломать голову, пытаться осмыслить услышанное. Не стоит всякий раз полагаться на разум. Логика удобна исключительно в предназначенных ей пределах. За ними же открывается не менее широкий простор, свободная даль, свежий ветер. Знали бы вы, какие созвездия мерцают там над головой!.. Я ни в коем случае не призываю вас последовать за мною в моих путешествиях – удобно устраивайтесь на берегу, хватайтесь за перо и смело чертите иероглифы-слова. Если после моих рассказов вас начнут одолевать яркие сновидения, не пугайтесь. Попытайтесь разобраться в увиденном, запомнить ощущения, проникнуть в их тайный смысл.

– Во сне? – набычившись спросил Джонатан.

– Именно во сне. Плавая как бы одновременно и в яви, и фантастическом пространстве. Это трудное, но полезное упражнение.

– Полезное? – саркастически усмехнулся рыжеволосый англичанин. Одновременно ощущать себя в яви и в ином фантастическом пространстве?.. Вы уж лучше диктуйте, милорд.

Я вздохнул.

– Джонатан, так дело не пойдет. Ты не желаешь верить очевидному – эта напасть хуже чумы. Ладно, постараюсь объяснить на примере. Встань!

Тот, неуклюже перекладывая длинные ноги, выбрался из-за стола. Я сел на его место, положил перед собой два чистых листа бумаги, опробовал второе перо и спросил.

– На чем мы остановились? Ага, вот две последние фразы: "- Выходит, вам сейчас за сотню! – Вполне может быть. – Я тоже рассмеялся…" Продолжим…

Я принялся писать обеими руками. На правом листе по-английски, на левом по-французски.

"…попытался выяснить у маркизы, с какой целью его величество пригласил меня в Версаль?

– Граф, вы всегда давали добрые советы королю, – ответила де Помпадур. – На этот раз его величество желает, чтобы вы дали их англичанам.

– То есть?..

– Наш царствующий друг хотел бы негласно выяснить, на каких условиях англичане согласны подписать перемирие и перестать оказывать поддержку этому задире Фридриху? Непонятно только, зачем такая спешка?

– Быстрота – непременное условие сохранения европейского равновесия. Ах, маркиза, неужели вы не понимаете, что в нынешней политической обстановке решающее значение имеет здоровье российской императрицы Елизаветы. Его величество Людовик XV совершенно прав, что торопит события. Сейчас у коалиции есть возможность окончательно дожать горе-полководца Фридриха. После сражений под Кунерсдорфом, где русские наконец окончательно расправились с ним, после занятия Берлина, у короля Франции есть весомые шансы принудить Англию к миру на куда более выгодных условиях, чем тот, который придется заключать позже.

– Я не совсем понимаю вас, граф, – сказала маркиза де Помпадур.

– Наследником российского престола является Петр III, окончательно свихнувшийся на обожании Фридриха. Он только что не молится на него. Но это полбеды. Гораздо хуже, что Петр III позволяет себе открыто заявлять об этом. Подобная простота хуже воровства, так говорят русские. Он по недомыслию способен взорвать всю систему взаимного сдерживания в Европе. Но что самое страшное, он позволит Фридриху сберечь иллюзию, что можно победить, воюя на два фронта, а этого я уж никак не могу допустить. Германии и так придется кровью опробовать этот бредовый стратегический план. Позже. Много позже. Как только Петр III придет к власти, политика России круто изменится. А уж к чему приведет союз Пруссии и этими необъятными северными территориями – один Бог ведает!"