Отходняк после ящика водки - Альфред Кох

Митрича туда занесло в глубоко советское время, с делегацией, которая в рамках профессиональной борьбы за мир сметала тряпки в «Тати», скупо обедала в семьях коммунистических пролетариев, возлагала простенькие букеты на Пер Лашез и испуганно глазела на витрины бутиков, что на Вандомской площади.

Егор Митрич со своим близким товарищем откололся как-то от группы. Первым делом они отправились на блошиный рынок и продали там за 85 франков фотографический аппарат ФЭД, чудо советской техники. Две бутылки «Столичной» им продать не удалось, хотя они изо всех сил старались. Так что они со спокойной совестью принялись эту водку пить лично, разливая ее собственноручно. Все было тогда в Париже, вот как в Москве в декабре 2006-го: плюсовая зима, плавно переходящая в весну, теплый ветерок, синее небо в разрывах облаков и стойкая иллюзия того, что на зиму жизнь человека не прекращается и он в отличие от дикого медведя беспечно может ходить по улицам в распахнутом пальто и насвистывать какую-то ерунду. Короче, друзья решили взять французскую жизнь за живое, пощупать ее и вообще так поглубже в нее погрузиться. Само собой, они оказались на бульваре Клиши и, подталкивая друг друга, смущаясь как дети, робко вошли в двери подозрительного заведения. Они сели за столик, а к ним тут же две аппетитные срамные девицы. Когда одна из них открыла сумочку с целью достать оттуда носовой платок, стало видно, что там спрятано сотни две презервативов (похожий случай был в этом январе в Женевском аэропорту). Девушки принялись ластиться к гостям и просить разрешения заказать шампанского. Но не простого «Советского», а экзотического французского. Друзья сделали напряженные лица и потребовали сперва меню, цифры в котором были просто великолепны. Нужен был целый чемодан русских фотокамер, чтоб тут выступить!

Советские туристы принялись все это рассказывать девицам на ломаном английском и таком же немецком с общим словарным запасом в 30–25 единиц – не уходить же так сразу, молча. Те все поняли, а дальше случилось неожиданное. Одна из девиц решительно заявила, что одному из них, красавцу в 1 метр 90, с синими глазами, с улыбкой как у Гагарина, она даст даром. Все всё поняли. Плюгавый дружок пригорюнился. Так всегда… Все достается счастливым красавцам задаром… Красавец, однако же, решительно отказался от парижского разврата (который тогда казался умопомрачительным), если за него надо платить дружбой. Друзья встали, чтоб раскланяться и выйти, но совестливая танцовщица с 200 презервативами в сумочке остановила гостей жестом и принялась усовещать и подругу, чтоб и та дала даром, помня Наполеона и «Нормандию—Неман»! Та решительно возражала. Дискуссия накалялась:

– Не думала я, что ты такая тварь! Впервые, может, в жизни у меня любовь с первого взгляда.

И так далее.

Но в рыночных отношениях такие заходы как-то не очень. Девице, которая запала на русского богатыря, в итоге пришлось плюнуть и раскошелиться – выложить 500 франков своих, кровных. Такая она, блядская натура.

Обе пары поднялись в номера, и дело с концом.

Я не очень бы поверил этой истории, будь Егор Митрич тем красавцем а-ля Гагарин. Но был он мал ростом, хром и лыс, и еще заикался, что, даже если молчать, не радует. Вспоминая про дармовую французскую любовь, он туманным взором смотрел вдаль, сквозь коробку обкома партии, будто ее не было вовсе. Победила, что называется, дружба.

Я это все к чему: даром, не даром, но наплачутся некоторые – Куршевель долго еще будет им икаться.

А ведь как мы с Францией дружили! Но теперь вот не победила дружба почему-то.

ДАЕШЬ ФОРУ

Как, спрашивают, фамилия французского президента?

Того, который умер в публичном доме?

Люди интеллигентные – а таких полно среди наших читателей, чтоб вы знали, – которые не смотрят «ящик», пожмут плечами, сочтя вопрос идиотским. Тем более при чем тут я? Таковым я напомню, что, участвуя как-то в телешоу Андрея Малахова, я вступился за олигарха Прохорова, который отличился в Куршевеле с девушками. Мои аргументы были, значит, такие.

1. Прохоров человек неженатый, а девушки при нем были незамужние, так что претензии к моральному облику отметаются.

2. Он, может, хотел жениться и в каникулы – а когда ж еще – устроил смотрины.

3. А даже если среди девиц были проститутки, что с того? Нешто проститутки не люди? Тыщи людей на них женятся, и многие довольны.

4. Тем более что проститутки неразрывно связаны с русской духовностью, взять хоть Катюшу Маслову, хоть Соню Мармеладову.

Пятый пункт моей пламенной речи, обращенной к французам, касался как раз их президента, который скончался на даме, находясь в борделе.

А ну-ка скажите, братья мусью, как фамилия вашего национального героя?

Французы не ответили.

Придется мне отдуваться.

Так вот довожу до вашего сведения, что имя этого президента Французской республики было Феликс Фор. А случилось все в 1899 году. Высочайшая особа реально закончила свой жизненный путь в публичном доме, в койке, со срамной девицей. Все чисто, никаких папарацци, никакого фотомонтажа, никакого «Компромата. ру» и людей, похожих на Генерального прокурора. Все так и было. Трагическая ситуация! И все это в довольно молодом возрасте – покойнику было всего 54. А что вы хотите – когда человек занимается сексом, давление у него легко подскакивает (на добровольцах мерили) до 200, а пульс до 140, и дыхание учащается вдвое. Напрягите память и поймете, что это правда. В отличие от клиента секс-работница выжила, но у нее был натуральный шок, такой, что ей потребовалась медицинская помощь.

Тело Фора покоится на знаменитом кладбище Пер-Лашез, том самом, где зарыты расстрелянные коммунары. Могилку президента описал наш Акунин в своей книжке «Кладбищенские истории»: «Прекрасное бронзовое надгробие вызывает благоговение: государственный муж лежит (!) в обнимку со знаменем республики». Писатель там еще привел старую шутку: «Президент Фор пал при исполнении обязанностей».

Кстати, в его честь назвали улицу в Каннах.

При жизни, перед своим последним подвигом, Фор отличился тем, что это как раз ему писатель Золя адресовал свое гневное письмо «J'accuse» («Я обвиняю»), в котором касался знаменитого дела Дрейфуса. Вы, конечно, помните, в чем был драматизм ситуации: шпион в Генштабе точно был, а Дрейфус еврей, его и арестовали, и осудили. Но дело оказалось темным, появилась мысль о его пересмотре, и началась дискуссия: а надо ли пересматривать? Дебаты разгорелись не на шутку, общество больше ни о чем не могло думать – а господин Фор не нашел лучшего времени для похода в бордель. (Хотя, может, он просто хотел расслабиться и прийти в себя, чтоб с новыми силами служить обществу? Это я без иронии, лично у меня нет претензий к Фору.) Этого-то и дожидались враги прогресса. По восхитительной версии современных русских левых патриотов, за которую я им страшно благодарен, Фор «был иудеомасонам принесен в жертву». За то, что якобы «задумал обратиться к французскому народу с посланием против второго пересмотра дела Дрейфуса». И Фора типа отравили… Хотя никто вроде не спорит, что погиб тот на даме, но, может, как-то все совпало? Одно другому на самом деле не мешает. Мне почему-то пришла в голову история с версией про отравление другого президента – Ющенко, который, говорят, чудом только выжил… А вот если б к диоксину додумались добавить бабу…

Я, честно говоря, не знаю, был ли Фор антисемитом – мы, хохлы, на таких вещах не очень зацикливаемся. Но с царем Николаем Вторым, между прочим, членом Союза русского народа, французский президент был в прекрасных отношениях и принимал его в Париже как родного, да и сам был в Питере не чужой, заезжал по-свойски.

Короче, смерть Фора якобы помешала найти доказательства вины Дрейфуса. И потому пришлось найти настоящего шпиона, которым оказался гой. Но это так, для справки.

Забавно, что, когда французский министр Саркози наезжал на Прохорова и восклицал что-то вроде «Вот до чего доходят люди в погоне за удовольствиями!», это был вообще плагиат. Реплика украдена из книги Джеймса Джойса «Улисс» – там один персонаж, забыл кто, их же там тыщи, как раз говорит: «Феликс Фор – знаете, как он умер? Эти сластолюбцы…»

И теперь типа эти люди запрещают нам с Прохоровым ковыряться в носу?

Таки зря.

«Один мой товарищ…» – такой заход я однажды придумал для рассказов о своих похождениях и иных деяниях, чтоб и рыбку съесть, и самому не засветиться. Но в данном случае речь идет конкретно не обо мне, а о другом человеке, который тянул длинный роман с англичанкой.

Это тянулось сколько-то лет, чуть не десять, в течение которых она то и дело прилетала на романтические свидания из своей деревни в трех часах езды от Лондона. Она там томилась весь год в ожидании нескольких часовых свиданий… Романтики было полно, лирические отношения разворачивались под покровом тайны, поскольку товарищ был постоянно женат. Он, может, и женился бы в какой-то из разов на англичанке, но они не совпадали по фазе. Как он холостой – так ее нет, а прилетает она, он – опа! – три дня как женился и вынужден изо всех сил изворачиваться, чтоб на пару часов приостановить действие медового месяца, выскочить на разок к любимой девушке.