Трудная профессия: Смерть - Mirash

Я передала стопку доделанных работ. Подбельская неспешно просмотрела их одну за другой, затем тяжело вздохнула и сняла очки. Начинается…

— Работы неплохие, наконец доделаны. Уважаемые коллеги, по-хорошему, Мягкова должна еще отчитаться за семинары, на которых я от нее не услышала ни одного ответа. Но насколько я понимаю, она сейчас исправляется к лучшему, по отзывам неплохо поработала на практике. К тому же я рецензировала статью, в написании которой, как мне известно, она принимала активное участие; статья мне понравилась. В общем… я допускаю Мягкову к экзамену. Надеюсь, что услышу, наконец, от нее что-то внятное.

Этого обещать не могу, но теперь хоть есть возможность попробовать. «Ксюша, постарайся на экзамене успеть максимум написать на листочке» — наставлял меня утром Некруев. «Тебе тяжело говорить, а с Ларисой Степановной вообще в рот воды наберешь и ничего с тобой не поделать. Так что пиши, мы хотя бы сможем оценить твой письменный ответ». Я села напротив комиссии и торопливо принялась писать, понимая правоту своего научного руководителя.

— Ксения, время. Пора отвечать.

Как руки трясутся…. На негнущихся ногах я дошла до стола комиссии и присела на краешек стула. Топотова мне ободряюще улыбнулась, Некруев хитро подмигнул. Ох, не подвести бы вас… Голова-то как кружится…

Относительно внятно я зачитала ответ на первый вопрос. На дополнительный вопрос Подбельской промолчала, прикусывая губу и пытаясь свести воедино двоящуюся картинку перед глазами.

— Ладно, переходи ко второму вопросу, — сказала Стеклова.

Я начала медленно зачитывать вторую часть ответа, все больше заплетающимся языком. Некруев с Топотовой внимательно ко мне приглядывались, наконец, Виктор Андреевич перебил вопросом:

— Ксюша, ты как себя чувствуешь?

— Нормально, — вяло соврала я, придерживаясь за край стола.

— Выпей воды, — предложила Наталья Леонидовна.

Я неловко поднялась, шатаясь, пошла в направлении стола с минералкой.

— Так, все понятно, — моментально среагировал Некруев, своевременно подбегая и подхватывая меня, затем осторожно опуская на пол.

Перед глазами были уже сплошные цветные пятна.

— Что с ней? — взволнованно спросила Подбельская.

Стеклова уже доставала из шкафа аптечку с нашатырем и ватой.

— Устала да еще перенервничала, — пояснила она Ларисе Степановне. — Она же вас боится как огня.

— Меня?!

Наталья Федоровна отмахнулась от нее и принялась натирать мне виски ваткой с нашатырем. Стало легче, в глазах прояснилось.

— Простите, пожалуйста, — покаянно пробормотала я.

— За что ты прощения-то просишь, ты ни в чем не виновата, — успокаивающе сказала Наталья Федоровна.

— Лариса Степановна, вы не могли бы посмотреть записи Ксении? — попросил Виктор Андреевич.

— Конечно, — несколько растерянно отреагировала она, пробегая взглядом по моему экзаменационному листочку.

— Здесь почти все правильно.

— Думаете, этого достаточно для положительной отметки? Или нужны дополнительные вопросы? — поинтересовалась Топотова.

— Да какие ей еще дополнительные вопросы, пусть отлежится! — махнула рукой Подбельская. — Все, Мягкова, ты сдала, только не нужно так переживать. Еще чего не хватало, в обмороки на экзаменах падать!

— В обморок я не упала, — возмутилась я, приподнимаясь на локтях. — Вы мне из-за этого отметку ставите?! Так не нужно, я сама учила!

— Ксения, когда же ты угомонишься? — вздохнула Топотова. — Чего развоевалась? Поднимайся, сейчас в лаборатории полежишь немного на диване. А лучше поспишь. Витя, давай отведем ее, пока перерыв не начался, в коридорах никого нет…

Я действительно очень устала. Неудивительно, что стоило мне принять горизонтальное положение, как я моментально отключилась и проспала до самого вечера, пока меня осторожно не разбудила Вересная.

— Ксюш, давай тебя домой заброшу, я на машине.

— А что ты тут делаешь? — удивилась я, потому что Женя не имела никакого отношения к лаборатории.

— Наталья Леонидовна сказала, тебе было нехорошо днем и ты здесь отлеживаешься. Что случилось?

— Устала. И… Подбельскую испугалась, — призналась я.

Женя сочувственно улыбнулась.

— Я ее тоже боюсь. Как отловит в коридоре да начнет по ушам ездить…. Не знаешь, куда деваться.

— Тебе то что? Она тебя так любит…

— Иногда думаю, что лучше бы не любила. Эти ее хвалебные речи вгоняют в краску, хочется провалиться под землю.

— Отличники тоже плачут, — философски заключила я, натягивая кеды.

Женя улыбнулась и снова спросила:

— Так что, тебя подбросить?

— Нет, — с сожалением сказала я. — Мне еще убираться.

— Много, а то я подожду?

— Порядком, часа полтора обычно уходит. Да ладно, доберусь сама. Я уже в порядке.

— А давай я тебе помогу?

— Мыть туалеты? Вересная, ты, делая это предложение, рассчитываешь на мою совесть? Что я постесняюсь согласиться?

Женя рассмеялась.

— Да нет, я серьезно. Почему не помочь?

— Сама напросилась, — ухмыльнулась я.

Мыть вдвоем оказалось значительно быстрее и проще, чем одной.

— Спасибо большое, Жень, — искренне сказала я, убирая инвентарь в хозяйственную подсобку.

— Не за что, мне было не сложно. Ну что, поехали домой?

— Поехали.

В машине я почти сразу снова отключилась, Женя разбудила меня уже около моего дома. Я поблагодарила ее, попрощалась и она уехала. Дома снова не было Танремии. Где она опять пропадает? Каттер и Лузза ничего не знали.

— Кать, надо поговорить, — я плюхнулась на стул на кухне, придвигая к себе невразумительное кулинарное творение Луззаремии.

Из всех нас немного приемлемо могла готовить только Каттер, да и то…. Первое что я себе позволю, когда у меня появятся свободные деньги — схожу в университетскую столовую и наемся до отвала.

— Что-то с моим обучением? — напряженно спросила Каттер, судя по виду готовясь мужественно принять плохие вести.

— Да. Расслабься. Мне сегодня позвонили и сказали, что тебе разрешат в порядке исключения пересдать экзамен на следующей неделе. Дело за малым — сдать его на отлично. Думаю, тогда со следующего семестра ты будешь уже учиться на бюджетном отделении. А пока — я достала из кармана пачку денег, — это за первый семестр.

— Но откуда ты их взяла?!

— Кредит в банке. Ничего страшного! — не дала я ей возразить, — это не такая крупная сумма, что бы я не нашла способ потом рассчитаться. Один семестр мы можем себе позволить оплатить.