Самостоятельные люди. Исландский колокол - Халлдор Лакснесс

Пронесся слух, что на рождество привидение намерено разрушить Летнюю обитель. Эти сведения шли от мальчиков, которые были с ним на короткой ноге. Некоторые из тех, кто хорошо относился к обитателям хутора, обратились к пастору с просьбой подняться на пустошь и помолиться; быть может, такое обращение к злому духу от имени господа бога заставит этого духа пойти на уступки. Пастор обрадовался. Наконец-то его далеко не богомольные прихожане под влиянием обстоятельств вспомнили о боге! Сам он, с тех пор как получил этот приход, напоминал людям о боге только с церковной кафедры, да и то неохотно: у здешних жителей все духовное вызывало лишь скуку или смех.

Однажды вечером на хуторе собралось столько народу, будто здесь справляли какой-нибудь праздник. Погода была мягкая, небо звездное, светила полная луна. Пришла большая толпа молодых людей. Они стояли среди сугробов с глупым видом, наслаждаясь ожиданием чего-то неведомого и в то же время жуткого — того, что притаилось в этой холодной синей тьме. Молодой человек из Фьорда, работавший зимой на одном из хуторов в горах, развлекал собравшихся, напевая модные песенки, под которые этой зимой танцевала молодежь. И все подтягивали, пытаясь подавить чувство страха. Были здесь не только любители приключений, но и люди пожилые, бывалые, старые верные друзья. Пришел и Король гор, которого два года назад выбрали в приходский совет, — и вот теперь на нем лежит бремя ответственности, особенно тяжелое в такие плохие времена. Уговорили прийти даже пастора, молодого, плешивого, с экземой на руках. Он считал, что настала пора заняться устройством выставки овец и для этой цели заполучить с юга специалиста овцевода. Пастор ссылался на статьи в «Сельскохозяйственном вестнике» — последнее слово науки. Кое-кто, отозвав в сторону детей, расспрашивал их о привидении: как оно выглядит, о чем говорит. Бьяртур был угрюм и едва отвечал на приветствия гостей; он никого не приглашал и тихонько, в бороду, бормотал какие-то обрывки стихов.

Люди нерешительно топтались на месте — на снегу или в доме, среди ночных теней. Многие чувствовали, что они здесь нежеланные гости. Наконец заговорил Хродлогур из Кельда, дельный и прямой старик, не терпевший бездействия:

— Ну, что же, добрые люди, не пора ли нам начать?

Он имел в виду обход с молитвой вокруг овчарни, который в последнее время превратился в обряд, так что выражение «обход» вошло уже в язык.

Другие торжественно присоединились к его предложению:

— Пора начать!

Послали за мальчиками, собрали молодежь, которая уже разбрелась по склонам, — ибо ночь со своими синими расплывчатыми тенями была заманчивым прикрытием не только для привидения, но и для любви.

Прибежали мальчишки, глаза у них были широко раскрыты от любопытства. Пастор, которому хотелось забыть о таинственных силах, оживленно беседовал о новых теориях, почерпнутых из «Сельскохозяйственного вестника». Он глубоко вздохнул и ответил на предложение Хродлогура:

— Хорошо, начнем во имя божье!

Король гор, Эйнар, Оулавюр шли гуськом, заложив руки за спину; на их лицах застыло какое-то странное выражение; сенная труха застряла у них в бороде. Впереди и сзади людей важно шли собаки, как бы сознавая торжественность минуты. Кое-кто брал девушек под руку; а девушки краснели в ожидании призрака, — хотя Бьяртур думал про себя, что вовсе не за этим они пришли сюда.

— Ребята, пойдите-ка в овчарню и спросите, в какую сторону нам идти, — предложил Хродлогур. — Лучше узнать заранее, а то ведь духи иногда заставляют ходить по солнцу, иногда против солнца.

Хельги взял брата за руку, и они на цыпочках прокрались к дверям овчарни, — никому не дано было разговаривать с привидением, кроме них. Они открыли задвижку и осторожно заглянули в овчарню.

— Тсс! — сказал старший брат, жестом останавливая слишком любопытных гостей. — Не подходите близко.

Овцы, охваченные каким-то неестественным страхом, шарахнулись и забились в самые дальние углы полупустого помещения. Мальчики скрылись в овчарне и заперлись на задвижку. Пожилая женщина из поселка запела «Тебя бога хвалим», многие стали подпевать. Один Хродлогур сказал, что не стоит петь молебствия: он полагал, что это дело, как и всякое другое, надо делать по установленным правилам. Вдруг все переполошились. Мальчики выбежали из овчарни, будто их вытолкнули оттуда, и стали кататься по снегу. По их словам, привидение требовало, чтобы вокруг овчарни обошли девять раз и пропели девять строф.

— Не девять ли строк? — торжественно спросил Эйнар.

Как бы то ни было, молебствие началось. Старики, как умели, напевали псалом под лай и завывание собак. А молодежь не знала псалмов — она думала совсем о другом. Все были испуганы. Синие тени на снегу слились друг с другом.

Бьяртур стоял в стороне. Он кликнул Титлу, чтобы она не сцепилась с чужими собаками.

Вскоре выяснилось, что молодежь не имела никакого желания кружить вокруг овчарни, — одна группа отделилась от остальных и стала спускаться по склону холма, чтобы еще раз послушать новые песенки, под которые танцевали во Фьорде.

Два смельчака самовольно вошли в овчарню, чтобы взглянуть на привидение, но они недолго оставались там: едва переступив порог, они увидели пару пылающих глаз, которые сверкнули на них из дальнего угла, с сеновала. Они были не менее ужасны, чем глаза тролля в саге о Греттире. Когда-нибудь на старости лет эти два смельчака будут рассказывать внукам, как они сами были очевидцами происшествий, о которых повествуют исландские саги. Но дело не ограничилось одним взглядом: раздался ужасный звук — такой звук не могло бы издать ни одно животное в Исландии, его можно было бы сравнить только с бессмысленным, режущим ухо скрипом какой-нибудь старой ржавой двери. По словам пастора, на мгновение заглянувшего в овчарню, это был голос существа, осужденного на вечные муки у врат царства небесного; эти желто-зеленые глаза явно никогда не видели и никогда не увидят небесного света. И, воспользовавшись удобным случаем, пастор помолился о том, чтобы врата рая открылись им и они узрели бы свет царствия небесного. В эту минуту сердитая луна скрылась за густым облаком, и бледный синий свет, отражаемый снегом, сразу сменился полной тьмой, еще более таинственной, чем прежде. Очертания ландшафта совсем расплылись, и люди, вышедшие на эту бессмысленную ночную вахту, во мраке казались друг другу ужасными призраками; они невольно брали друг друга за руку из страха очутиться в одиночестве. Что еще можно было сделать? Так они и стояли, держась друг за друга, дрожа от ужаса. Мрак все сгущался и сгущался, было холодно. Хорошо бы напиться сейчас горячего кофе.

Глава сорок пятая

О душе

Кто-то предложил выпить кофе: все охотно согласились. И религиозная церемония закончилась. Гости поднялись в жилую комнату и понемногу, не дожидаясь приглашения, завладели домом. Чуть ли не вся округа собралась у Бьяртура; пол так заскрипел, что казалось — вот-вот рухнет. А молодых людей попросили спуститься. Что им, черт возьми, здесь делать? Не место и не время тут для девичьего визга и других музыкальных упражнений. Кто хочет напиться кофе, пусть подождет внизу. Люди постарше кое-как разместились на кроватях. Женщины старались разжечь огонь.

— Да. Так-то! — произнес один из гостей.

— Дела! — сказал второй.

— То-то и оно-то! — прибавил третий.

Кроме Хродлогура из Кельда, все собравшиеся были охвачены мистическим страхом и никак не могли переключиться на обыкновенное, будничное.

Хродлогур не очень-то верил в нечистую силу. Этот здоровяк принимал жизнь, как она есть, не пугался ни естественного, ни сверхъестественного и думал лишь о том, как поступить в данном случае.

— Дорогой пастор, — сказал он, — как вам известно, у меня есть пара хороших ягнят. Я не решился зарезать их осенью. Может быть, и прогадал, — ведь кормлю-то я их на авось. Но я мог бы взять за них хорошие деньги, если бы мы залучили сюда кого-нибудь из «Сельскохозяйственного вестника», — пусть бы написал о них высшему начальству.

— Неплохая мысль, — ответил пастор, обрадовавшись, что хоть один человек поверил в его познания по части овцеводства и стремление улучшить породу овец. И он начал подробно распространяться о том, какую пользу принесла народу выставка овец на Западе. О ней много писали газеты, в особенности о мясных овцах.

Тут голос подал Король гор. (Он хоть и пролез в приходский совет, но не сумел выбиться наверх; так и остался середняком. Весь год он был в нерешительности — метался между торговцем и потребительским обществом: ведь когда две сильные стороны борются между собой, надо запастись терпением и выжидать.) Он тоже считал, что в такое тяжелое время было бы очень важно всем понять, как полезно добиваться улучшения породы овец.