Спецназ ГРУ: самая полная энциклопедия - Александр Колпакиди

С обоих флангов на расстоянии 20–30 метров шли дозорные наблюдатели. Расстояния между группами были рассчитаны так, чтобы при внезапном нападении противника группы могли взаимно поддержать друг друга огнем.

Часам к двум ночи отряд подошел к хутору. У леса и на хуторе была абсолютная тишина. Никаких признаков жизни. Только свежие лыжни доказывали, что совсем недавно здесь были люди.

Мы осмотрели хутор снаружи. Никого. Может быть, двери минированы? Внимательно осмотрев избу, мы вдвоем вошли в помещение. Внутри пусто. Лежат окурки. Мы потрогали их. Они еще теплые. Противник только недавно оставил хутор. Сосчитали лыжни. Здесь было примерно человек десять-двенадцать. По лыжням же определили направление. Люди шли из наших тылов на северо-запад.

Нам стало ясно, что это диверсионная или разведывательная группа противника. Необходимо было во что бы то ни стало нагнать ее и уничтожить, не дав донести до штаба разведанные сведения.

Ни секунды не медля, мы пустились в погоню. Бойцы шли быстро и ровно, внимательно вглядываясь в темноту. Перед нами бежал совсем свежий след. Прошел час, полтора часа. Впереди нас никого. Мы уже стали терять надежду, как вдруг головной дозор замедлил движение. Бойцы показывали вперед.

В полукилометре от нас вдоль опушки леса спокойно двигались 13 лыжников. Они нас не заметили.

Командир отряда приказал первой группе автоматчиков обойти противника и устроить на его пути засаду. Оставшаяся группа пулеметчиков и дозоры, тщательно скрываясь, продолжали следовать за противником.

Финны спокойно двигались вдоль опушки. Но вот в лесу раздались автоматные очереди. Это стреляли наши автоматчики.

Мы бросились вперед. Молниеносно было закончено окружение противника. Ни один из белофиннов не сумел ускользнуть в лес.

Маскируясь за стволами ельника, финны отчаянно защищались. Ни одного не удалось взять живым. Все были уничтожены. При обыске убитых нашли карту и немедленно отправили ее в штаб. Других документов не оказалось.

Отряд продолжал идти в глубокий тыл противника. Мы боем разведали и определили силы финнов, их огневые точки на межболотном дефиле. Этим мы оказали большую помощь батальону Мокшеева. К северу от Уомя наш отряд даже немного пощипал врага.

Вернулись мы после двухдневных действий, добыв много сведений.

Это один из многих боевых эпизодов нашего отряда. Во время войны мы не раз пробирались в тыл противника, наводя панику и добывая важные сведения о силах врага»[229].

В жизни все было по-другому. Кто-то из бойцов и командиров этих частей за совершенные зимой 1939/40 года подвиги был удостоен звания Героя Советского Союза и в годы Великой Отечественной войны стал прославленным командиром крупного партизанского соединения. А кто-то до сих пор числится «пропавшим без вести».

Потери подразделений специального назначения на полях сражений советско-финской войны были сравнимы, а может, даже превосходили потери в первые месяцы Великой Отечественной войны. Мало кто знает, что в феврале 1940 года из-за трагического стечения обстоятельств, непрофессионализма командования, а также слабой подготовки рядового состава на территории Финляндии в течение нескольких суток была почти полностью уничтожена сводная лыжная бригада, которой командовал полковник Долин. В это соединение входили три лыжных батальона (9, 13 и 35-й), а также несколько других красноармейских частей. По утверждению финских историков, тогда погибли как минимум 1500 красноармейцев!

Хотя на войне попадали в окружение и гибли целые дивизии. Так, в начале января 1940 года почти полностью была уничтожена 44-я дивизии 9-й армии. С 14 декабря 1939 года дивизия наступала из района Важенвара по дороге на Суомуссалми. Она спешила на помощь попавшей в окружение 163-й дивизии. Последней в конце декабря удалось вырваться из окружения самостоятельно, потеряв при этом, по официальным данным, до 30% личного состава.

Продвижение войск было совершенно не организовано. Части дивизии, сильно растянутой по дороге, в течение 3–7 января 1940 года неоднократно окружались финнами. В итоге 7 января 1940 года продвижение дивизии было остановлено и ее основные силы попали в окружение. Формально положение не было безнадежным, поскольку дивизия имела значительное техническое преимущество перед финнами, но командир дивизии Виноградов, полковой комиссар Пахоменко и начальник штаба Волков вместо организации обороны и вывода войск из окружения бежали сами, бросив войска. При этом Виноградов отдал приказ выходить из окружения, бросая технику, что привело к оставлению на поле боя 37 танков, более 300 пулеметов, нескольких тысяч винтовок, до 150 автомашин, всех радиостанций, всего обоза и конского состава. Более тысячи человек личного состава из числа вышедших из окружения были ранены или обморожены, часть раненых попала в плен, поскольку не была вывезена при бегстве. За все совершенные преступления Виноградов, Пахоменко и Волков были приговорены военным трибуналом к расстрелу и расстреляны публично перед строем дивизии.

Так звучит версия, которую разделяют большинство историков. При этом они не учитывают два важных факта.

Во-первых, уже к концу декабря дивизия лишилась всех каналов снабжения боеприпасов, продовольствия и горючего. Ночь с 3 на 4 января 1940 года была одной из самых холодных за все время Зимней войны. Запасы продовольствия и боеприпасов быстро таяли. Не было возможности отправить в тыл больных и раненых. В радиограмме от 4 января, перехваченной финнами, отмечалось, что продуктов осталось на один день, бойцы голодают, а лошади не кормлены около недели, серьезная нехватка боеприпасов. К тому же финнам удалось уничтожить приграничный мост, полностью отрезав дивизию от тыловых коммуникаций.

Во-вторых, 44-я дивизия не была готова к ведению боевых действий в условиях суровой зимы. До войны местом ее постоянной дислокации был Житомир. Дивизия была переброшена на север, не имея ни теплых полушубков, ни валенок, ни рукавиц. Много позднее финские историки, основываясь на документальном материале, отмечали, что «жуткая темнота Приполярья, где зимнее время превращается в одну сплошную мглу без утра и вечера, лишала многих красноармейцев, приехавших с Украины, рассудка. А красота северного сияния воспринималась ими как зловещие призрачные огни»[230].

Прервем наш рассказ. Проблемы с адаптацией к суровым природно-климатическим условиям Заполярья испытывали не только бойцы 44-й дивизии, но и военнослужащие лыжных батальонов. Эти подразделения ведь комплектовались не только жителями Мурманской области и Карелии, но и других регионов России. А теперь вернемся к рассказу о судьбе дивизий.

Остатки 163-й дивизии ушли обратно на север и до конца войны закрепились в местечке Юнтусранта, а 44-я (численностью около 17 с половиной тысяч человек) была разгромлена. (Потери личного состава дивизии превысили 70%, 1200 бойцов и командиров попали в плен.) Выйти из окружения удалось лишь немногочисленным группам и одиночкам, которые сразу попали в руки НКВД. По утверждению отдельных историков, в результате боев в Суомуссалми финны потеряли убитыми около 800 человек, наши – около 23 тысяч[231].

О чем не сообщали газеты

Подготовка добровольцев для действий в тылу противника проводилась в специальных центрах по ускоренной десятидневной программе. Нередко вся подготовка ограничивалась тем, что будущих диверсантов учили ходить на лыжах. Была издана брошюра «Лыжная подготовка в РККА», но ее мало кто успел прочесть. Поэтому большинство отрядов на фронте использовали в качестве обычных стрелковых частей, так как действовать во вражеском тылу подобные подразделения были не в состоянии.

История 17-го отдельного лыжного батальона достаточно красноречиво свидетельствует об этом. Один из бойцов этого подразделения, П.Н. Шилов, много лет спустя вспоминал:

«Я был студентом 4-го курса Ивановского сельскохозяйственного института. В декабре 1939 года, проходя по улице 12-го Декабря (теперь – проспект Ф. Энгельса), мы видели большое количество раненых, а больше того, обмороженных красноармейцев, которые прибывали на Ивановский железнодорожный вокзал и по улице 12-го Декабря направлялись в гостиницу, находящуюся рядом с площадью Революции. Многоэтажная гостиница была переоборудована в госпиталь для лечения раненых и обмороженных красноармейцев.

По молодости и по законам того времени мы никого (ни власть советскую, ни партию, ни наркома обороны) не критиковали. Мы, комсомольцы 20-летнего возраста, были великими патриотами своей Родины. Верили всему, что исходило от партии и правительства, нисколько не сомневаясь в правильности принимаемых решений, и поддерживали любое начинание ЦК партии и правительства. Так и о финской войне думали, что это объективная необходимость по сохранению безопасности страны от нападения империалистов.