Вист: Аластор 1716 - Джек Вэнс

— Сделайте одолжение, поторопите. Может быть, мне самому стоило бы позвонить в космопорт?

— Предоставь это мне. Ты серьезно собрался возвращаться на Зак в компании девицы?

— Я еще не решил окончательно. Надеюсь, если я заплачу сполна, никаких затруднений не предвидится?

— Не вижу препятствий.

— Тогда я хорошенько об этом подумаю, — Джантифф вернулся к созиданию трактирных панно.

Работая, он слышал много разговоров о ежегодной ярмарке — она начиналась всего за неделю до аррабинского Фестиваля Века. Джантифф внезапно увидел возможность заработать существенную сумму денег и, может быть, даже утолить алчность ненасытного Юбанка.

Вечером того же дня, сидя у огня с Искрианой, он объяснял ей свой план:

— На ярмарку съедутся сотни людей, не так ли? Все они проголодаются, все захотят перцебов с айолем. Почему бы не удовлетворить их пожелания? Нам обоим придется здорово попотеть, но подумай только! Может быть, удастся заплатить за твой полет до Зака! Как ты думаешь?

Джантифф внимательно изучил лицо девушки — он уже привык к такому способу общения — и заметил призрак улыбки.

— Тебе идет, когда ты улыбаешься, — с жаром сказал Джантифф. — Если бы только я не боялся, что ты испугаешься и убежишь…

Работая «сверхурочно», Джантифф собрал двадцать ведер перцебов и погрузил моллюсков в небольшую тихую заводь недалеко от хижины. За день до начала ярмарки он установил прилавок неподалеку от «Старого гревуна», арендовал варочный котел и приобрел запас соли, айоля и орехового масла. Рано утром первого дня ярмарки он доставил положенное количество моллюсков в «Старый гревун» и в «Киммери», после чего развел огонь под котлом, разогрел масло и принялся продавать жареные перцебы земледельцам, прибывавшим с далеких ферм.

— Подходи, покупай! — кричал Джантифф. — С пылу с жару! Свежие перцебы из прохладного соленого моря, сочные, поджаристые, с айольчиком! Угощайтесь, пока не кончились! Динкет за порцию, ешьте на здоровье!

Вскоре прилавок Джантиффа стал настолько популярен, что ему уже почти не приходилось выполнять функцию зазывалы. Часа через два в числе желающих полакомиться моллюсками оказался и Юбанк:

— Как видно, Джантифф, ты твердо решил разбогатеть тем или иным способом!

— Деньги еще никому никогда не мешали! Если дело так пойдет и дальше, я смогу вам уплатить сполна сегодня вечером или завтра, как только Фариск со мной рассчитается за живописные панно. После чего, имейте в виду, потребуются билеты с подтверждением брони и ваша расписка, гарантирующая безопасную доставку на унцибальский космодром.

Экспедитор изобразил беззаботную улыбку:

— Смотри, какие тщательные предосторожности! Ты мне не доверяешь?

— А вы мне доверяли, когда я предложил заплатить за проезд по возвращении на Зак? Я стараюсь быть не менее предусмотрительным, вот и все.

Юбанк рассмеялся:

— Веский аргумент! Что ж, так или иначе все устроится. Тем временем, не откажусь от кулька перцебов. Уж очень аппетитно они пахнут, да и выглядят неплохо. Где ты находишь такой отборный товар?

— Ага! Вынюхиваете торговые тайны?

Отвечая на вопрос стоявшего за экспедитором фермера, Джантифф быстро проговорил:

— Да-да, уважаемый — три кулька за три динкета. — Повернувшись к Юбанку, он продолжил:

— Скажу одно — мы нашли… то есть, я нашел подводный уступ скалы, где никто давно не собирал моллюсков. Возьмите свою порцию, спасибо за покупку.

Принимая кулек из руки Джантиффа, Юбанк опустил глаза и на мгновение замер, будто пораженный какой-то мыслью, после чего внимательно, прищурившись, посмотрел Джантиффу в лицо.

— Один динкет, — сказал Джантифф. — Пожалуйста, поторопитесь. За вами очередь.

— Конечно, конечно, — глухо произнес экспедитор. — Выгодное приобретение, и по сходной цене! Опустив монету на прилавок, Юбанк отошел, брезгливо удерживая кулек двумя пальцами вытянутой руки. Озадаченный его поведением, Джантифф нахмурился. Какая муха укусила Юбанка?

Под навесом у входа в «Старый гревун» Юбанк встретил Бувехлютера. Какое-то время они что-то серьезно обсуждали. Заворачивая жареных моллюсков в кульки и подсыпая сырых в котел, Джантифф краем глаза следил за собеседниками. Интуиция, свойственная ему от рождения, в последнее время развилась необычайно — он чувствовал неладное.

Одно из замечаний Юбанка явно поразило Бухлого. Тот резко повернулся и впился в Джантиффа пристальным взглядом. Экспедитор поспешно взял его за локоть и завел в трактир.

Жареные перцебы отрывали с руками. Через час у Джантиффа кончился запас моллюсков. Он нанял мальчишку сторожить котел и прилавок, взвесил в руке тяжелый мешочек с глухо звенящими динкетами, собрал котомку с кулинарной утварью и поспешил к своей хижине, чтобы набрать в заводи свежих перцебов.

На полпути к пляжу Джантифф заметил приближающегося по берегу Юбанка. Экспедитор торопился — его изношенные рыжеватые ботинки взметали облачка мелкого песка. В правой руке он держал небольшую коробку. Неожиданно повернув за ствол приморского граната, Юбанк вышел из-за него своей обычной походкой, уже без коробки в руке.

Джантифф и Юбанк, наконец, поравнялись. Джантифф нервно спросил:

— Что вы тут делаете? Еще час тому назад я видел, как вы заходили в «Старый гревун».

— Время от времени я прогуливаюсь у моря. Это полезно для легких, в городке пыльно. А ты почему не торгуешь?

— Распродал весь запас перцебов, — Джантифф смерил экспедитора недружелюбным взглядом. — Вы проходили мимо моей хижины?

— Нет, так далеко я не хожу… Что ж, всего хорошего, — неуклюже ступая по песку, Юбанк направился обратно в Балад.

Джантифф прибавил шагу, перешел на бег трусцой. Впереди показалась его хижина. Искрианы поблизости не было. У самой воды стояла пара ведер — она здесь работала. Одно ведро было наполовину заполнено очищенными перцебами. Но девушка исчезла.

Джантифф внимательно посмотрел по сторонам, зашел в хижину. Внутри Искрианы не было — он и не ожидал ее увидеть. В углу хижины стоял старый горшок — в нем Джантифф хранил свои сбережения. Нагнувшись, чтобы сложить в горшок утреннюю выручку, он обнаружил, что сосуд пуст.

Опустив плечи и разинув рот, Джантифф стоял, уставившись на обугленный потрескавшийся горшок.

Через несколько минут он вышел навстречу бледным солнечным лучам. Его охватило безмятежное, чуть сладостное безразличие — что приводило его в замешательство, даже пугало. «Почему происшедшее меня нисколько не волнует? — спрашивал он себя. — Странно! Я должен быть в ярости, в отчаянии — а мне все равно. По-видимому, достигнут и превышен какой-то эмоциональный предел. Что само по себе весьма любопытно. Своего рода достижение, можно сказать. Я сразу справился с потрясением, потому что непоправимая беда непоправима — ее можно игнорировать. Тем временем, покупатели ждут жареных перцебов. Самоуважение требует, чтобы я оправдал их ожидания, невзирая на личную трагедию, которая, в любом случае, в каком-то смысле не состоялась. В высшей степени любопытно. Они и я — мы живем в разных, несовместимых мирах».